Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 83, 2023
* * *
Смотрю на свои руки, а они маленькие и несут розу
Бежевую розу из бересты и проволоки
В этнографическом музее при Русском музее
Меня научили, как можно скрутить такое
Смотрю на свои ноги, а они маленькие и ступают
По квадратам линолеума с чёрными шрамами от ботинок
Это мы идём в кабинет истории
К самой доброй учительнице самой лучшей истории
Мы заходим и такие позвольте преподнести Вам розу
Она принимает, растроганно дёргается улыбка
И когда она приступает к очередному рассказу
О том, что Россия за всю историю ни на кого
Не нападала, голос звучит колыбельно, довольно
Материнская мягкая женская речь идёт
О миротворческих, освободительных войнах
И нам так тепло и славно, будто и нет скрежещущей
Лопаты во тьме за окном
Потому что мы самая мирная в мире страна
* * *
Смотрю на свои руки, а там написано: ИОАН АНТОНОВИЧ
Училка по истории города не отличается добротой
Вместо этого громко и гордо обрушивает на нас
Дворцы, колонны, мосты и прочие величины
Ничтожные гимназисты 2.0, мы достаём
Двойные листочки — перечислять по памяти
Всех Романовых с датами, напролёт, и всё время
Забываем того промежуточного младенца —
Смятой белой пелёнкой выпархивает из династии
Смотрю на свои ноги: колени преклонены
Перед Медным Всадником, императором-демиургом
Вокруг них смыкается с тёмным плеском вода
С северным сиянием бензиновой плёнки
«Что такое Америка? Страна с какими-то
Двумястами годами истории, ерунда!
У вас история и культура Российской империи
Должны отскакивать от зубов, даже если разбудят ночью», —
Торжествующий голос впадает в истошную трель звонка
* * *
это будильникᅠᅠᅠэто всего лишь сон
смотрю на свои ладониᅠᅠ они в крови
10.02.2023
* * *
У меня никогда
Не было дедушки
/Я как насекомое завелась в лепестках заката/
Попробуем ещё раз
У меня никогда не было дедушки
Он бросил бабушку вскоре после рождения мамы
В самом начале шестидесятых
Молодой, подающий надежды кинооператор
Главный на Ленинградской студии телевидения
И киноинженерка
Они продержались недолго
Осталось
Одно только фото: летний
Черно-белый дремлющий лес выходного дня
Лирическая постановка с щебечущим радио
Падает прядь волос, опускается взгляд —
Изображают сцену, словно актёры, свет от которых
В будние дни улавливают в объектив
Стесняются этой условности, становясь
Совсем настоящими
Рассеянный луч, затухающий смех
Горький пух растений низко снуёт в преддверье грозы
* * *
Сильно пил
Находился в лечебнице
В двадцать лет с небольшим
Ушёл к пожилой собутыльнице пропадать
Бабушка: «К одной даме, как бы сказать…
Бальзаковского возраста»
Мама: «Да просто к *censored* старой какой-то»
Отыскала его на сайтах о кинематографе
Наконец столкнулась лицом к лицу, а не в профиль
Посмотрела ему в глаза
Говорю, я пыталась смотреть твои фильмы пятидесятых
«Очарованный странник», «Большая стирка», «Рада и Лойко»
Но, если честно, мне сложно: совсем другая эпоха
Но, если честно, мне сложно: здесь началась война
Нужно бежать, например в Израиль, где ты
Как выясняется, умер в том самом
2014-м
Пропасть не вышло:
Ещё два раза по столько
Были ли у тебя ещё дети
Кто ухаживал, кто опускал глаза у твоей постели
Вспомнил ли ты своих первых дочь и жену
Коммуналку с песочной башенкой над Фонтанкой
Смутно помню из детства весёлую тётю Иду
Иногда готовлю салат по такому рецепту:
Варёные яйца с морковью, жареный лук
Твоя мать тебя не простила
Осталась с девочками, которых ты бросил
Нас стало много, и вот я одна из них
Время от времени мы хороним друг друга
* * *
На спуске к реке красиво и пахнет мочой
Можно сидеть, листая названия катеров:
«Призрак», «Владимир», «Астра» и «Бегемот» —
Пока темнота не опустится, как затвор
Пока не закончится и не сомнётся
С последним скрежетом заледеневшая банка
Знаешь, все подают документы на репатриацию
А у меня вообще ничего, кроме этого фото
С зыбким профилем, пропускающим свет
Но задерживающим темноту
Из последних сил пытающимся сдержать
Что-то очень тёмное
Спасибо
Разочарованный странник
Теперь я знаю, в кого я
Такой раздолбай от искусства
Большего и не надо
Его ты тоже
Оставил
/мне/
27.09.2022
* * *
у истории истерика
задыхается трясясь
под ногами камни берега
проседают словно грязь
по фрагментам сна разбитого
нефтяной струёй ползут
вязкими шматками битума
бултыхаются в мазут
там где прежде лукоморье огибало бирюзу
* * *
мы читали про репрессии
как про Атлантиду
историческое месиво
шпаги пирамиды
мёртвый домик Достоевского
белый шарф Варлама
в праздники колбасными нарезками
занятая мама
* * *
непопрошенным прощением
заметает в марте двор
идёт осмотр помещения
«это те двое»
к пропасти несётся à propos
взвизгивая, крестный ход
бьёт по радужным разводам лопастью
философский пароход
03.04.2023
Чёрные недели
человек, называвшийся странным именем костоправ
глубоко вонзил свои пальцы в шею и плечи
что заставило вспомнить о филиппинских целителях
резавших без ножа, погружавших руки
в красную шёлковую подкладку бледного тела
там он нащупал орехи и стал их щёлкать
плющить, лопать, давить
«этот мышечный триггер размером с кедровый орех
а бывает с каштан — люди думают, опухоль»
выжимает как тряпку, складывает как куклу
на выдохе резко дёргает за руку
темнеет в глазах, темнеет
в солнечном сплетении
с шеи
наконец-то скинули петлю боли
через другую боль, заставляющую изогнуться
словно в фильмах об экзорцизме
можно вертеть головой
* * *
оглядываюсь вокруг
город стоит, как будто
ничего не случилось
ничего не случается прямо сейчас
в эту «Чёрную пятницу» всё в огоньках рекламы
вот подошли к вопросу с большим размахом:
«ЧЁРНЫЕ НЕДЕЛИ!»
огромные буквы застыли в ноябрьских сумерках
светятся хищно
* * *
думаю о городах, оставшихся без электричества
о снимке из космоса, где Украина темна
как соседнее Чёрное море
о не выходящих на связь друзьях
о девочке с того фото: её привели
на автозаправку, где можно включить
в сеть ингалятор
/у меня есть похожий, купила по акции
знаете, как сложно дышится при бронхоспазме/
клептократ-крокодил, пожирающий солнце
как будто с какой-то особенно изощрённой
издёвкой капитализма выставил этот стенд
многократно злорадно сияющий:
ЧЁРНЫЕ
НЕДЕЛИ!
думает ли об этом
кто-то из редких прохожих
или их мысли при виде ЧЁРНЫХ НЕДЕЛЬ
занимают блестящие роботы-пылесосы
со скидками до семидесяти процентов
* * *
вжимаю голову в плечи
от холода злости стыда сострадания горечи
сыта по самое горло
провалиться на этом месте
миллионам невинных людей причиняется боль
/но своя ближе к телу; она застилает глаза/
могут ли понять друг друга
те, кто поднимается по разным
винтовым лестницам боли
на совершенно разные этажи
и те, кто спускается
есть чёрные недели, которые кончатся
есть внутренний свет
а есть тёмные века с гнилой сердцевиной
* * *
наверное, вот почему Христос
должен был до конца, во всей полноте
познать человеческое страдание
в самую чёрную пятницу от сотворения мира
чтобы любой человек на земле
на каком бы наречии боли он не говорил
мог понять Его
и поверить
если надо вложить свои руки в открытые рёбра
чтобы всякая боль оказалась утолена
* * *
Солнце правды, восстань из мёртвых, взметнись
из испуганной пасти ада
25.11.2022
Плат Вероники
Во всём огромном
Национальном медицинском исследовательском центре
Кажется, нет никого
Кроме меня и спящего лаборанта
Бегу к нему, нарушая
Гулкую пустоту отошедших ко сну коридоров
И, возможно, правила внутреннего распорядка
Свет приглушён, без людей особенно холодно
Перинатальный центр приделан к зданию
Длинным, парящим в воздухе переходом
Хрупким сосудом со стенками из
Индевелых оконных стёкол
Так третий круг кровообращения
Вырастает во время беременности
У лифта в морг замедляю шаг:
Нужно зайти в часовню
* * *
Я здесь всегда одна
Всегда падаю от усталости
В самой глухой чаще ночи
Не знаю, как эта тихая комната
В пятнах воска, как в родинках
Существует при свете дня
Наверное, здесь бывают люди:
Священник, родственники, пациенты
В первый раз щёлкнула светом, шарю глазами
Ища икону Спасителя
Остолбеваю: смотрит из закутка
Небывалый чёрный страшный и жуткий
Может быть, всё это сон
Может быть, я комок на диванчике в коридоре
Пытаюсь согреться и выжать из двадцати минут
Хоть каплю молозива
Мне так нужно ещё немного жизненных сил
Чтобы перестелить там всё
Это просто кошмар
Так бывает, что драгоценные двадцать минут
Вырванные у суток с трудом на сон
Занимает кошмар с чудовищами
* * *
Нет, это правда Он
Просто такое письмо
Просто такое пятно
Словно портал в темноту ослепительной боли
Обвитый терновым венком
Нет, это не сон
Чёрное колесо
Обугленное окно
* * *
Шарю в карманах формы, чтобы нащупать что-то реальное
И за него ухватиться, вернуться
Две вакуумных пробирки
С кровью оказываются в ладони
Так в общем и простояла молча
Ни мысли, ни просьбы, ни славословия
(Ни имён — пациенток звали по номерам родзалов:
Единица, Пятёрка, Четвёрка, Двойка…)
Это всё, что я знаю о метонимии и метанойе
Только судорога напряжённой протянутой позы
В какой иногда застывают животные
Только глухой бессловесный надрыв
Сознания, промочившего
Ноги в ледяной каше
В пограничном пространстве между
Твёрдым берегом и клокочущим штормом
Изменившегося
Надломившего
Что-то
Гос-по-ди
* * *
Ну я пошла
Мимо детской кардиологии пошла
Где стеклянные двери нарядно покрыты наклейками
Мимо пункта переливания
Оставила в нужных ячейках анализы, кротко звякнув
Лаборанту за дверью, должно быть, успело присниться
Словно хрустальные птицы сели на подоконник
И говорят: направление
Мы забыли
Теперь в карманах
Только потрёпанный чевенгур
Пачка сигарет, телефон
Скорее обратно
* * *
Спустя много лет проснулась, смотрю в интернет
А там эта икона
Называется «Плат Вероники»
Оказалось,
У неё свой секрет: нарисованные глаза
Кажутся то открытыми, то закрытыми
Существует поверье, будто это зависит
От грехов на душе наблюдателя
Как будто без этого Он
Недостаточно
Чудесен
* * *
Страшно избитый
Страшно нарисованный
Страшно впасть в Твои руки
Безымянным Вере, Любови, Надежде
Веронике, Олесе, Ганне
Этой бескрайней ночью
В ледяном отделении
В подвале детской больницы
В роддоме, разрушенном бомбами
Обескровленном
И оболганном
Молитв ради Пречистыя Твоея Матери
Из тёмного омута потусторонних пределов
Смотри на своих дочерей, не отводи глаза
* * *
В двойке светло и шумно
Врач говорит:
«Потерпи, мой хороший, осталась последняя схватка»
15.11.2022