Стихи
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 76, 2021
***
Слушай, неужели всё
Повторится снова —
Дрогнувшее колесо,
Скомканное слово,
Скошенные — наш — не наш —
Взгляды исподлобья,
Выкорчеванный пейзаж
Из-под рёбер — с кровью,
Теплое белье, тетрадь,
Сумка (лучше меньше),
Ветер, хлюпнувшая гать,
ёлки зашумевшие —
И как будто не бывал
Берег, лед раскрошенный,
Гаснущий поселок, вал
Железнодорожный.
Только тени у черты —
Тыщи, тыщи, тыщи,
Только белые кресты
На чужом кладбище.
***
Родина жестокая и страшная,
Ты меня не спрашивай, зачем
Пол немытый, щи позавчерашние
И рубец распухший на плече.
В коммунальной серости и скудости —
Крыша в дырах и окно в пыли —
Ты меня не спрашивай, откуда здесь
Тайный свет сквозит из-под земли,
И откуда этот страх прилипчивый,
Вечный, как мочало на колу,
Пепельница, лампа, стол коричневый,
Ком кровавых тряпок на полу,
И пока мерцает речка чистая,
Ускользающая за лесок,
Почему мы умираем истово
У твоих нечищеных сапог.
***
Деревья сосланы в ноябрь.
Вспухают дождевые жилы
На бледном воздухе, но я б
Отчаиваться не спешила —
Хоть ветер лапает, сопя,
Стволы, седой щетиной колется,
Деревья смотрят —
внутрь себя,
В тугие золотые кольца
И видят невечерний свет
И свищущие тени птичьи,
В их не родившейся листве
Лучи — как вспыхнувшие спички.
Дороги вязки и черны,
Зонты блестят, собаки лают,
И пламя будущей весны
Под скорченной корой пылает.
***
Пахнет потом, порохом и щами.
Дышит лес, иголками соря.
Год уходит, с шумом поглощаем
Черною воронкой ноября.
Уголь навалили у забора.
С пилорамы привезли горбыль.
Тетю Иру увезли по скорой.
Дорожает гречка и гробы.
Застывает переулок — студнем.
В новостях опять переполох —
Будем воевать или не будем.
На стене размашистое «ЛОХ».
Бабушка рассказывала мало
И к губам, как только я начну
Возмущаться — палец прижимала.
Вот теперь я знаю, почему.
По сетям бежит беззвучный гомон.
Бабочкой ночной трепещет газ.
Первый снег над нашим старым домом,
Как надежда, вспыхнул и погас.
***
Ушная раковина Москвы —
Кривоколенная, чистопрудная,
В завоях сахарных восковых,
Не то рождественская, подблюдная,
Не то сиреневая, в кистях
Персидских, лопающихся, рыхлых.
То ветка хрустнет, то соль в костях,
То ветер молча на шею прыгнет.
Скажи «люблю» — у глухой стены,
В окошко низкое, в щель сквозную,
И снежной ваткой скорей заткни
Улитку уличную ушную.
***
Ах, как не хочется стареть,
Латать жильё непрочное —
Зачем морщинок этих сеть,
Как пропись детским почерком,
Как спутанные провода,
Струящиеся в заросли
Глухой крапивы, в никуда,
В провал, хотя, казалось бы,
Ещё не стерты имена,
И выпили не столько мы,
И ты на кухне ждешь меня,
Хурму нарезав дольками.
Не слышно твоего «прощай»,
Не видно бледных конников,
Но струйка красного плюща
Стекает с подоконника,
И пальцы теплые легки,
И рвется воздух реденький,
И тают быстрые шаги
По Сретенке, по Сретенке.
***
Давай-ка мы — живем-то однова —
Московские каникулы устроим,
Где носится на «Майбахах» братва,
Но круче мы — и подают метро нам.
Мы под землей до Пушкина скользнем,
И к Яузе потом перенесемся,
И серый Питер притворится сном:
Здесь дышится легко и выше солнце.
Давай с тобой поедем по кольцу
И ввалимся, смеясь, куда не звали —
Смешной прикид московский нам к лицу,
Как золоченый плащ на карнавале.
И ты уже не ты, и я не я —
Довольная Москва нас водит за нос,
И плещется в крови у нас Нева,
Всё тяжелей, всё дальше относя нас.
***
Расточатся глаза по ветру,
Станет полон шар головы
Талых звезд, красноватых веток,
Перешептыванья травы,
И пойду, и пойду одна я
По рассыпчатому песку,
По реке, где сосна — Данаей
Золотится на берегу.
Я почти не боюсь, я рада —
Ведь теперь меж тобой и мной,
Наконец, никакой преграды —
Кроме света, любимый мой.
***
Какое время нам, приятель, выпало —
Ни крикнуть, ни присвистнуть, ни вздохнуть.
Два-три листочка треплются, как вымпелы,
А сам корабль уже пошел ко дну,
Разбитый и пиратами ограбленный,
Всё золото обобрано с ветвей,
И ветер затевает танец с саблями,
И жмется у помойки воробей.
Прошла эпоха посиделок кухонных,
Трезвона в двери — через этажи.
Гуляй себе в сетях, питайся слухами,
Гляди в тарелку, радуйся, что жив.
А выйдешь поглазеть на небо блёклое —
На улице пустой и нежилой
Два тополя, похожие на легкие,
Висят над миром, дышат тяжело.