Вступительный текст и перевод Германа Власова
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 76, 2021
Перевод Герман Власов
Джон Эдвард Уильямс (1929–1994) известен главным образом своими романами «Август» (1972) и «Стоунер» (1965), последний из которых приобрел широкую славу после переиздания в 2006-м и последовавших переводов — спустя полвека после написания. Русский перевод появился в 2015-м.
Уильямс также был составителем антологии англоязычной поэзии эпохи Возрождения, литературоведом, основателем, а затем главным редактором ежеквартального журнала университета Денвера Denver Quarterly.
Роман «Стоунер» в известной мере считается биографичным, так как выведенный в нем герой — выходец из американской глубинки — приобщается к таинству поэзии, а затем становится типичным университетским преподавателем, проводником неоперившихся неофитов в ее сокровенные глубины.
Помимо прозы, Джон Уильямс выпустил два сборника стихов — «Ломаный пейзаж» (The Broken Landscape, 1949) и «Необходимая ложь» (The Necessary Lie, 1965), которые, как мне представляется, совсем неизвестны широкой публике (в открытом доступе мне пока удалось разыскать всего три стихотворения) и которые, однако, должны представлять интерес. Хотя по столь малому числу опытов трудно судить о характере автора, но, опираясь на прозу, я осмелюсь высказать свои догадки.
Наверное, главная тема тут (оглядываясь на описание империи Октавиана Августа и сложное устройство вузовской системы образования в «Стоунере») — уникальность судьбы отдельной личности, вписанной в сложную и многоэтажную систему общества; ее столкновение с косным и неповоротливым механизмом системы, институтом бюрократии. Иными словами, как нам примирить романтический порыв первооткрывателя с уже сложившейся консервативной картой мироздания, где все уже учтено.
Казалось бы, Уильямс-поэт должен тут выступить против Уильямса-преподавателя, но он, однако, не ратует за подрыв системы. Прав он или нет — вопрос философский.
Лично мне кажется, что поэт, скорее, убежал бы из большого и неуклюжего мира ради собственного — такого ясного и управляемого — микрокосма. Кстати, такую попытку (увы, в конечном счёте несчастливую) и предпринимает Стоунер, когда сходится с Кэтрин.
Между прочим, внутри такого микрокосма оба они с удивлением обнаруживают, что им удается совмещать то, что прежде считали несовместимым — опыт тела легко отдает энергию занятиям интеллектуальным, и наоборот. Ах, если бы и наша повседневность была такой же гибкой!
Этажность, сложность, разноголосица видны и в стихотворных опытах, и здесь он далеко не одинок — достаточно вспомнить «Водомерку» Йейтса (между прочим, речь тут идет об Императоре) или — несколько развивая тему — мотив двойничества в творчестве Александра Межирова.
Такая игра на двух досках (поэт и учитель), наряду с лиризмом и оглядкой на портреты великих предшественников, возможно, послужат одним из ключей к пониманию черт писателя, поэтические опыты которого, я уверен, российскому ценителю еще предстоит для себя открыть.
Песня в стиле свинг
Орава труб ревет ревмя;
В восторге за рукав
Ты дергаешь меня, но я
Ладов открыл состав.
Их звук — мольба, досада, тишь —
Не умысел, не зло, а лишь
Черты людей, их нрав.
Проворных рук следи полет:
Раскрытый портсигар —
Рояля клавиш желтый лед,
Ночной эбена жар.
Всмотрись, любовь, внимай, скажи:
Как музыка приходит в жизнь,
Куда уходит дар?
Парад планет — один аккорд,
Гармоний абсолют,
Его небесный клавикорд
Не различает люд;
Но вслушайся; имея слух —
Увидишь: пара крепких рук
Вершит музыки суд.
Ода единственной девушке
Как часто я встречал тебя по свету —
В кино, метро, в толпе; под проливной
с улыбкой в дождь и слякотной зимой,
с глазами сотен лиц любого цвета;
Волос оттенок рыжий был, ночной, —
Коротких, длинных — бронзовый, льняной.
Вмиг полюбив, не смог раскрыть и рта;
Сменился свет, проехал грузовик,
Дверь хлопнула — в отместку в тот же миг
Исчезла ты — исчезла красота.
Единая во всем, как часто я
Встречал тебя, но больше встреч с тобой
Ждет в будущем — в горах, в глуши лесной,
На людной улице, на берегу ручья;
Когда и где — узнать нам не дано,
Свою любовь узнать нам не дано.
Благословение воздуха
В каждом присутствии есть отсутствие.
Когда мы вместе, пробелы между нами
Грозятся оградить наши тела
И обособить души.
Зеркало отражает то, чем мы не являемся,
Интересно, что будет, если наша пара
Заподозрит роковое ложное толкование
Оригинала,
Не говоря уже о жутковатом подтексте.
Реальность, опасаемся мы, потешается над внешним видом.
Или же заперта в зеркальном зале,
Где бесконечный регресс препятствует
Благодатному исходу. Иными словами,
Нам не дано понять, в чем смысл
Бытия двух-в-одном,
И возможно ли быть одним-в-двух.
То-Что-Я-Есть печалуется о Том-Чем-Я-Не-Являюсь.
То-Чем-Мы-Должны-Быть, сковано Тем-Что-Мы-Есть.
Да, я играю в словесные игры
С самой идеей брака,
Размышляя о том, а допустима ли вообще
Секуляризация Священного союза.
Или, если представить с другой стороны,
Интересуюсь, отчего два телевизора
Под одной крышей служат явным указанием
На разлад в семье.
И, все же, сейчас ты присутствуешь рядом со мной.
Я живо ощущаю, как ты хлопочешь по дому:
Согнувшись и покраснев лицом, тянешься
К последнему дерзкому желтому пятнышку
На этом страшном кухонном гарнитуре.
Твои медовые волосы испачканы краской;
Твои большие, мягкие закрытые груди
Выпирают из-под рубашки.
А полушария ягодиц
Изогнуты в неприступные бедра.
Обнять тебя — все равно, что ухватить
Самую суть моей жизни.
Скажу без лишней лирики:
Если бы мне пришлось разобрать себя на части
И раскидать их наугад, —
Они бы собрались
В твою форму.
Хотя, думаю, это и есть лирика;
Попытка втиснуть два тела
В одно пространство —
Старая мистификация.
Аминь!
Наше разделение преподнесло мне следующий урок:
Пребывая в сознании,
Материальность партнеров
Обладает духовной массой,
Выраженной такой формулой:
Память умножает желание на расстояние,
Направляя тело вперед.
Таким способом я проецирую
В мертвое пространство между нами
Коронный разряд, вызываю языковые Пульсации,
Которые пробьются к тебе
В прохладе сна
С бестелесностью
Столь неистовой, что оставят свою влагу
На утренних простынях;
Или же — с такой нежностью,
Что повеют тебе на лоб,
Пока ты красишь кухню.
Тело, подобно дыханию,
шепчет аксиому,
Каковой наделены все религии:
В каждом отсутствии есть присутствие.
Благо
Благо
Благословение.
Вступительный текст и перевод с английского Германа Власова