Стихи
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 76, 2021
Черствый хлеб воздуха
черствый хлеб воздуха
сбивает в кровь десны
как асфальт — колени
длинные рукава медицинского халата
тянутся по дороге
становясь разбитой колеёй
свет электричества переходит во вкус пельменей
в ощущение булькающей жизни
в кишащем человеческом термитнике
позавчера пятидесятилетний профессор показал палату
где собирается умирать
ничего особенного: телевизор-стол-раковина-унитаз-кровать
ты же знаешь — это не лечится
после меня останется три ящика всякой научной лабуды
так сказать — труды
думаю
рвать-не рвать
жечь-не жечь
вчера поздравляла молодого аспиранта
с днем рождения
желала научных успехов
врачебной удачи-радости-любви
казалось —
стою на углу
между вокзалом и вокзалом
с протянутой рукой
или скриплю дверью от забитого кирпичами
черного хода
и
лгу
лгу
лгу
либо бесстыдно составляю гороскоп
который никогда не сбудется
пустой прозрачный полиэтиленовый пакет
бликуя
шуршит по разбитой колее
когда-нибудь смысл происходящего
появится/проявится
из самого нижнего
из самого больничного
слоя штукатурки
но
сейчас
близок лишь
черствый хлеб воздуха
Метаморфозы
С. Гандлевскому
1
асфальт
бьет жаркими пощёчинами по щекам
воздух — тёрка в потных руках работника общепита
везде — запах и цвет тюрьмы
в сером веществе мозга
гремит разбитая дорога-растет бетон новостроек-бурлят реки страха
через почки пролетают
васильки-василиски-валенки-вуди ален-вифлеемские звёзды-вьетнамская война-волчий вой
через годы
испаряясь
потом —
неожиданно
возвращаясь
гроза падает на землю
палёной шерстистой тушей
каков смысл
этих превращений/приращений/возвращений —
думаю я
если сегодня солнце не умещается в кулак
и губы ловят соловьёв
2
всю жизнь иду по одной и той же улице
иногда она обрастает строительными лесами и пахнет краской
иногда — на ней сносят дома
на их месте появляются новые
всё кричит: какая нелепая архитектура
всю жизнь
этажом ниже
гитарист разучивает одну и ту же мелодию
сидя на балконе
заваленном макаронами и солью
всю жизнь
я покупаю одни и те же платья
но ношу их как новые
сейчас модно вспоминать о травме
в девяностые думала: мир изменится навсегда
человек изменится навсегда
потом оказалось — ничто/никто не меняется
можно лишь заменить водку на кока-колу лайт
но — не всегда
но — не обязательно
это и есть моя главная травма
когда-то
жизнь стиралась обмелённой тряпкой со школьных досок
теперь
советское оседает пылью на постсоветском вылезает из трещин на пальцах-домах-деревьях
россия вновь рожает слонов и гиппопотамов
покоряя черную дыру космоса
мы не рабы — рабы не мы —
раздаются голоса из эфира возвращения
тогда
почему
почти все предпочитают
гибель своих стволовых клеток — вакцине от ковида
выкашливая куски легких в лица ближних?
и по желтому лесу церковных свечей ходят дровосеки
знакомые
кто — инагент/кто — инопланетянин
все
бесконечно бросают мяч в пустые ворота
и жалобно пищат
как мыши на липкой ленте ловушек
каждый развеивающий пепел/ветер
рискует попасть в тюрьму
поэты выбрасываются в открытые окна от невозможности полета
хотя бы какого-нибудь полета
женщины сочиняют дочкам
кукольные/кухонные жизни жён дипломатов
в зарешеченной стране
идет
возвращение к мертвой материнской плаценте
замыкается движение по плоскому кругу
настольной/застольной/застойной игры
и
самое невероятное вчера
сегодня — становится реальностью
завтра — привычкой
серым символом бытового пьянства
3
мы сидим на холме
в коровьем дер@ме
среди средне-русского пейзажа
на берегу дона-на берегу волги-на берегу лены-на берегу леты
как в театр одеты
нам не тепло-не холодно
и не грустно даже
мы смотрим солнечное затмение
лучший в мире
бо-
е-
вик
мимо проходят караваны
пролетают космические корабли
за-@-бли
потому
мы
смотрим
смотрим
смотрим
солнечное затмение
смотрим
как стремятся вверх птицы
как падают птицы вниз
в мунка-крик-лик
смотрим как каждый миг
возвращается невозвратное —
солнечное затмение
и ликуем
4
на ум приходит одно лишь слово — удивление
не страх/не отчаяние —
у-див-ле-ни-е —
ди-во
в этой жизни
удивилась по-настоящему лишь два ра-
за: трансформации человека в четырнадцатом (возвращённая агрессивная гор-
дость) и массовой суици-
дальности в двадцать первом (странное страшное ракообразное движение
о-
пять чумные/холерные/ковидные бунты/бури)
теперь понятно
почему
кирпичи с крыш падают на голову моей родины
5
тесная сука-память вытесняет негативное негативы черно-белых плёнок
сдают в архив случайного прохожего
суфлерская будка раскаляется добела
от подсказок и ругательств
но язык не владеет языком мозга —
с него стекают лишь оправдания
либо
я неверно воспроизвожу слова
если никто ничего не понимает
и идет своей дорогой
лемминги тоже иногда устраивают массовое самоубийство —
отшучиваешься ты
инстинкт смерти сильнее инстинкта жизни —
цитирую я
моя бабушка прожила почти сто лет
умерла с пулей в позвоночнике
в тот день
чернозём напился дождем
чавкал мягкой мазутной пастью
мессершмитт с ревом приблизился к земле
обстреливая прохожих
бабушка упала лицом в грязь
ее сестра побоялась испачкать белую блузу
через мгновение —
лицо походило на цветок мака
тело — на материал для погребения
в закрытом гробу
видимо
иногда
чтобы выжить
нужно изваляться
в грязи
и мы
валяемся
валяемся
валяемся
ва-
ля-
ем-
ся
в грязи
едим
6
в лифт заходит человек без маски
в его наушниках гремит реп
он думает: все пули из говна
они как пчелы
всегда летят мимо —
носят мед
ты нажимаешь на кнопку [~~]
лемминги-буквы
срываются
с моего сухого нёба
падают
сс
кремля
москва-сити
останкинской башни
в застывший мировой океан
крибли-крабли-бумс —
пытаюсь подвести черту
на днях
беру щенка —
говоришь ты