Опубликовано в журнале Новый берег, номер 75, 2021
Российско-датские контакты и коллизии восходят к XIII веку, оживились в XVI, и лишь благодаря датчанам был построен, к примеру, Архангельск: голландские купеческие суда, удирая от их военных кораблей, сумели подняться по сложному фарватеру Северной Двины, положив в итоге начало бойкой московско-голландской торговле. А датский капер Карстен Роде состоял на службе у Ивана Грозного.
Москва, кстати, впоследствии косвенным образом помогала Дании, воевавшей на стороне протестантов со Священной Римской империей во время Тридцатилетней войны, — встав на сторону протестантов. Были они союзниками и в Северной войне против Швеции, когда Россия обзавелась флотом, и ее эскадры и десанты базировались в Дании. Что чуть было не кончилось плохо…
Притязания Петра I
Так, в середине июля 1716 г. Пётр I прибыл с галерами в Копенгаген, а вскоре пришли и русские линейные силы. В гавани собралось 18 линейных кораблей и 4 фрегата датских; 14 кораблей и 4 фрегата русских; 19 кораблей и 2 фрегата английских; 4 корабля и 2 фрегата голландских; 48 русских галер — и несколько сот коммерческих судов со всей Европы. Сила!
Решили сформировать союзный флот, но при выборе командующего британский адмирал Джон Норрис не хотел уступать датскому адмиралу Гёльденлеве, голландцев в расчет не брали и в итоге флагманом выбрали русского царя. Апофеоз морской политики Петра и мировое признание!
Впрочем, в Дании русские оставили неважную память. Генерал-адъютант Девьер писал царю из Копенгагена: «Здесь мы нажили такую славу, что в тысячу лет не угаснет. Из сенявинской команды умерло около 150 человек, и многих из них бросили в воду в канал, а ныне уже покойников 12 принесло ко дворам, и народ здешний о том жалуется, и министры некоторые мне говорили, и хотят послать к королю».
В середине августа Пётр дождался транспортов с десантом, вывел гигантский флот в море, на скорую руку пожег прибрежные шведские поселки и через неделю… вернулся в Данию. Здесь был центр его интересов, и, не будь Джона Норриса, история могла пойти по иному пути.
Царь хотел ударить в самое сердце Швеции, в Сконию, и готовил свою морскую пехоту. Но аппетиты росли, и едва в Зеландии собрались 24000 русских войск, как он потребовал, чтобы ему уступили Карлскрону, важный шведский порт, что ошеломило союзников. В этом случае он контролировал бы вход на Балтику. Тогда как число судов, прошедших через Зунд в 1699 г., последнем перед началом Северной войны, составило по данным таможни более 4200, причем более 600 из них были английскими, а половина всех судов направлялась в Англию или шла из ее портов.
И Британия приняла меры. Когда выяснилось, что еще 16000 русских войск появилось перед Копенгагеном (плюс 6 тысяч человек команд галерного флота), даже у доверчивых датчан возникли подозрения. Они окрепли, когда Пётр потребовал доступа к гавани, верфи и крепости столицы и захотел квартировать полки в самом городе. Без предупреждения он с галерами перешел к Кронборгу, замку рядом с Эльсинором, откуда всего четыре километра до шведского берега — и со дня на день откладывал высадку в Сконию.
Датчане поняли, сколь опасен союзник, испугались за своего доверчивого короля, увеличили число часовых на верках, а ночью русским не разрешили оставаться в городе. Комфлота получил строгие инструкции следить за их галерами, не слушаться царя и самому командовать своими кораблями. Положение в Копенгагене обострилось до крайности.
Почему же Пётр так и не решил, идти ли десантом в Швецию или сначала захватить гостеприимную Данию? Ответ — английский флот. Пока датчане искали способа выразить неудовольствие ставшему нежелательным союзнику, Джон Норрис провел необходимые переговоры и предложил захватить русские корабли. Он будто бы получил из Лондона приказ взять царя в плен!
Умело пущенный слух подействовал, и русским наконец-то предложили отозвать свои войска. Пётр ушел, но нехотя и не сразу, лишь в конце октября, под конец навигации. Только тогда ушел и Норрис, однако несколько его кораблей остались на всякий случай возле датской столицы.
Шлезвиг в приданое
Прошло немного лет после гибели Карла XII и одоления шведов — и 8 февраля 1725 г. русский царь также покинул сей мир. В тот же день гвардейцы вышибли дверь в Сенат и принудили сенаторов передать трон супруге почившего государя. Екатерина желала сего, но фактически правили князь и генерал-фельдмаршал Меншиков (его величали также рейхсмаршалом!) и Верховный Тайный Совет, на радение коего, как заявила императрица, «мы вполне положиться можем».
Сама она довольствовалась ролью хозяйки Царского села, интересуясь лишь балами, кутежами и (любовь Петра к морю передалась и ей) делами флота. Спилась быстро, но в годы ее краткого правления организованы задуманные царем экспедиция Витуса Беринга, известная каждому школьнику, а также не столь известная торговая экспедиция во Францию. И уже по ее личной инициативе готовилась масштабная операция против Дании, недавнего союзника. Но подойдем к теме галантнее.
Дамы всегда играли важную роль в мировой политике, в том числе и военно-морской. Так, из-за прекрасной Елены на Трою двинулся флот в тысячу кораблей — и началась война, погрузившая ахейский мир во мрак. Великолепная Аспазия украсила циркумпонтийский круиз Перикла, когда афинский Гранд Флит демонстрировал флаг в Понте Эвксинском. Клеопатра одним взмахом ресниц рассорила преемников Цезаря — и ввергла Рим в братоубийственную войну, исход которой сама же и решила, уведя флот изпод Акциума.
Вот и в России после Петра I, царя жестокого, вздернувшего Россию не то на дыбы, не то на дыбу, дамы, как будто самой природой поставленные для компенсации нанесенного стране ущерба и лечения поврежденного организма державы, надолго взяли бразды правления империей в свои нежные ручки, отчего проистекли многие последствия.
Первой из них стала у руля вдова царя-реформатора и, решая семейные дела, чуть было не ввергла Россию в губительную заморскую авантюру. Дело в том, что, когда Анну, младшую их с Петром I дочь, выдали замуж за голштинского герцога Карла Фридриха, тот в качестве приданого пожелал заполучить Шлезвиг. Каковой тогда принадлежал Дании. Совсем недавно та была союзницей России в Северной войне, императрица гостила в Копенгагене, но чего не сделаешь ради счастья дочери. Отзывчивая теща собрала 15 линейных кораблей (лишь столько могло идти в недальний поход из числящихся в штате тридцати с лишком), 4 фрегата и 80 галер, а на суше приказала готовить корпус в 40 тысяч штыков.
Поход, однако, не состоялся. Ибо в мае 1726 г. сильная (31 вымпел) англо-датская эскадра под командованием адмирала Чарльза Уэйджера (Charles Wager) пришла к Ревелю и привезла царице обстоятельное письмо великобританского короля, в котором тот недвусмысленно предостерегал венценосную сестру от необдуманных поступков. Георг I писал пространно, в стиле того времени, но убедительно:
«…военные приуготовления, как на море, так и на сухом пути, которыя в государствах ваших в сие время мира чинятся, великое и справедливое основание к подозрению нам и союзникам нашим в тех краях подают, так и вы удивляться не будете, что мы сильную эскадру наших военных кораблей на Балтийское море под командою адмирала нашего, кавалера Шарла Вагера, послали, для предостережения таких опасностей, которыя от такого чрезвычайного вооружения происходить могут».
Далее король пояснял, как именно Уэйджер будет предостерегать сии опасности:
«…Мы адмиралу нашему, оный флот командующему, указ дали, чтоб он старался новые смятения в тех краях предупреждать, препятствуя В.И.В. флоту выходить, ежели в намерении вашем вы пребудете и оный на море послан будет к произведению того намерения, которое вы иметь можете».
Эскадра в качестве аргумента оставалась у Ревеля всё лето. Этот порт вообще стал знаковым в системе введения России в рамки международных приличий: сюда не раз захаживал адмирал Норрис, теперь вот Уэйджер наведался, а в следующем веке уже сам Нельсон ворвался туда в погоне за русским флотом!
Чарльз Уэйджер (впоследствии стал первым лордом Адмиралтейства) был моряком агрессивным, опытным и умелым, он принимал активное участие в войне за испанское наследство и вошел в историю как автор атаки своего имени (Wager’s Action), известной также как Первое морское сражение у Картахены-де-Индиас. В том бою, начавшемся 8 июня 1708 г., он атаковал испанский Серебряный флот. Испанцы потеряли два галеона из трех (один взорвался, другой захвачен англичанами) плюс транспорт, оставшиеся суда укрылись в Картахене — Уэйджер не позволил им перевезти золото и серебро в Европу и тем самым укрепить франко-испанский союз и профинансировать войну.
Присутствие англо-датской эскадры исключало возможность угодить голштинскому зятю. Царица гневалась и обвиняла Англию в попрании норм международного права (поход на Данию, по ее мнению, этим нормам вполне соответствовал). Она писала, что ежели бы захотела вывести свой флот в море, то никакие британские запреты ее не удержали бы, но Верховный Тайный совет лихорадочно рассылал указы по укреплению Кронштадта и Ревеля и втайне готовил затопление трех своих кораблей, о чем были даны предварительные приказы. Однако британцы на возмущение императрицы внимания не обращали, гнули свою линию и ушли восвояси лишь под конец навигации. На следующий год их паруса вновь замаячили на горизонте, и от опасной затеи со Шлезвигом пришлось отказаться.
Пётр III, голштинец
Опасная для Дании история повторилась в 1763 году, когда на российском престоле воссел внук Петра I, сын его дочери Анны и того самого Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского, ради которого Екатерина I хотела отнять у Дании Шлезвиг. Подражая своему кумиру Фридриху II, Пётр не короновался, планируя сделать это после триумфального похода на Данию. То бишь, задумывал сие он уже давно…
Надо заметить, что законодательная активность его правительства была необычайной и во многом стала базисом для царствования Екатерины II. За время 186-дневного царствования, судя по официальному «Полному собранию законов Российской империи», было принято 192 документа: манифесты, именные и сенатские указы, резолюции и т. п.
Но гораздо более внутренних дел интересовала его война с Данией за отнятый той Шлезвиг-Гольштейн. Император задумал выступить против нее в союзе с Пруссией, причем намеревался отправиться в поход во главе гвардии. По сведениям историка В. Е. Возгрина, Пётр III в близком кругу еще до воцарения рассуждал о том, что сам сядет на датский престол, отправив датского короля в датскую колонию Транкебар в Индии или дав ему имение в российской Лифляндии… Экий Партобон Храброватый!1
На этом он и свернул себе шею. Намерение вывести гвардию из Петербурга и направить ее в непонятный и непопулярный датский поход (любой поход гвардии не мог быть в то время популярным) стало последней каплей и катализатором заговора, возникшего в гвардии против Петра III в пользу его супруги Екатерины Алексеевны. Вскоре он был низложен и 17 июля 1762 года убит в Ропше Алексеем Орловым, будущим князем Чесменским.
Голландская экспедиция 1799 г.
На этом беды Дании не закончились. Русские войска вполне могли захватить ее во время Голландской экспедиции. Европа в 1799 году была охвачена наполеоновскими войнами, Франции противостояли Австрия, Пруссия, Россия и, конечно, Британия. Она и стала инициатором создания Второй антифранцузской коалиции в 1798 г. Ей же пришлось нести основные расходы.
Так, она оплатила отправку 35-тысячного экспедиционного корпуса А. М. Римского-Корсакова в Швейцарию — и Голландскую экспедицию. В мае 1799 г. Лондон предложил Павлу I совместно освободить завоеванную французами Голландию и восстановить власть Вильгельма Оранского. Колесо истории, смазанное субсидиями, вращалось быстро, и уже 11 (22) июня в Петербурге подписали договор, согласно коему Англия оплачивала отправку в Голландию эскадры адмирала Ханыкова, сильного экспедиционного русского корпуса численностью 17,5 тыс. штыков, их содержание, а также перевозила эти войска на своих судах.
«Субсидии Англии определены были следующим образом:
1) 88,000 фунт. ст. — на первые издержки снаряжения Русского корпуса;
2) 58,927 ф. ст. 10 шел. на снаряжение Русской эскадры;
3) по 44.000 ф. стерл. ежемесячно на содержание сухопутных войск с того времени, как они будут объявлены готовыми к амбаркации и до истечения двух месяцев по возвращении их в Ревель;
4) по 1916421/5 ф. ст. ежемесячно на содержание эскадры до самого возвращения ее в Русские порты.
В том же договоре условлено было, на случай если бы Русские войска и эскадра оставались зимовать в Англии, что правительство Английское доставит им удобные зимние квартиры и будет содержать их на том же самом положении, на каком была уже эскадра Макарова».2
Император Павел I, сын убиенного Петра III, был настроен решительно, и 21 июля (1 августа) адмиралу Ханыкову и командующему десантом генерал-лейтенанту Герману даны были следующие высочайшие рескрипты:
«Господин Адмирал Ханыков, буде бы паче чаяния со стороны Датской военной эскадры было каковое либо препятствие проходу наших кораблей, назначенных в секретную экспедицию, и буде бы они амбосировались въ тесныхъ проходах Зунда для преграды, тогда при содействии военного флота высадить десант на берег и завладеть Копенгагеном — сие дается вам знать единственно на непредвидимой случай».
Примерно то же император писал и Герману:
«…Буде бы со стороны Датского правительства сделали каковое либо препятствие проходу наших кораблей с десантом сквозь Зунд их военною эскадрою, расположа корабли въ тесныхъ проходах Зунда, таковым бы действием они нарушили доброе согласие, а потому вам со всеми десантными войсками вышед на берег, действовать неприятельски и стараться завладеть Копенгагеном…».3
Бедная Дания! То Пётр I норовил хозяйничать там, как дома, то Екатерина I хотела идти на нее войной, то Пётр III поплатился жизнью за намерение отнять у нее Шлезвиг, теперь вот его сын не исключает захвата Копенгагена.
Свою роковую ошибку Павел I совершил через год, побив горшки с Британией и возобновив в декабре 1800 г. деятельность Северного союза в составе России, Швеции, Дании и Пруссии. Он самонадеянно считал, что России по силам вести политику вооруженного морского нейтралитета, направленную, понятное дело, против Англии.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения Лондона, стал запрет английским коммерческим судам заходить в Балтийское море, конфискация уже прибывших в российские порты, арест и ссылка их экипажей. Император повелел арестовать торговые суда Англии в русских портах и 26 августа Ханыков докладывал, что в гавани Кронштадта находится 33, да на рейде 4 английских судна, и просил разрешения свезти с арестованных судов 426 моряков на берег.
Н. Эйдельман пишет: «28 октября издан приказ об аресте 1043 матросов на задержанных в русских портах английских судах. Англия позже исчислит нанесенные ей убытки в 4 млн. рублей».4
Для наведения порядка на Балтике Лондон послал сильную эскадру в 53 вымпела под начальством адмирала Гайд-Паркера и вице-адмирала Нельсона, пребывавшего в зените славы. Десант, состоявший из 49-го пехотного полка, двух легких рот и артиллерии, посадили на одну из дивизий этого флота.
Чем вызвана столь жесткая реакция? Согласно таможенным записям, с 1789 г. по 1799 г. включительно, через Зунд на Балтику проследовало 54024 судна. Из них 20678 из Британии. Вполне очевидна важность Балтики для торговли Англии. Все страны этого моря посылали через Зунд меньше судов, чем одна Англия! Она правила морями, обладала огромным флотом, а корабли строились из дерева, ходили под парусами и такелаж имели из пеньковых канатов.
Главный же поток корабельного леса и железа, пеньки, парусины, дегтя и прочих совершенно необходимых для такого флота товаров тек с Балтики. Россия являлась одним из основных торговых партнеров Британии, на нее приходилось от четверти до трети зундского товаропотока. Половина русского импорта шла из Англии. Вплоть до 1860 г. ее доля в русском экспорте составляла 49–50%. Доля любой иной страны не превышала 5–7%. Британия не могла позволить закрыть Балтику для своих судов!
Утром 2 апреля Нельсон начал атаку кораблей и батарей датской столицы. После четырехчасовой упорной битвы датчане оставили на месте сражения 6 линейных кораблей, 7 судов меньшего ранга и 1800 убитых, а число убитых и раненых на английской эскадре достигло 1200 человек. Никогда еще англичане не участвовали в столь кровопролитном сражении. В тяжелом бою они благодаря энергии Нельсона разгромили датские силы. Так Дания в очередной раз заплатила за союз с Россией.
История повторилась в 1807 году, во время установления континентальной блокады. Британия не могла игнорировать угрозу закрытия Зунда для своих судов, к чему Данию понуждали Россия и Франция, равно как и опасности соединения сильного датского флота с французским, поэтому решилась на превентивную войну.
Теперь послали 25 линейных кораблей, 40 фрегатов и 27000 солдат. 16 августа войска высадились между Эльсинором и Копенгагеном и под командой генерала Уэлсли (будущий виконт Веллингтон) окружили датскую столицу. 2–5 сентября английский флот варварски бомбардировал Копенгаген, выпустив 5000 снарядов в первую ночь, 2000 во вторую и 7000 в третью. Погибло более 2000 жителей, разрушено каждое третье здание. Использовались ракеты Конгрива с зажигательной смесью, и в городе вспыхнули пожары.
7 сентября лорд Кэткарт принял капитуляцию Дании, и англичане увели остатки ее флота, который с тех пор так и не возродился в прежней силе и славе. Акция произвела большое впечатление, и появился зловещий термин «копенгагенизация». Германские стратеги и век спустя испытывали «копенгагенский комплекс», боязнь внезапного нападения британского флота на свои военно-морские базы и превентивного уничтожения немецкого флота.
Считать ли местью Дании тот факт, что в 1881 году российской императрицей Марией Федоровной стала датская принцесса Мария София Фредерика Дагмар? Ведь она родила мальчика, ставшего императором Николаем II, а тот во многом виновен в крушении трехсотлетней империи. Не думаю.
Красная империя
И спустя 130 лет России в ипостаси СССР не давал спать пролив Зунд, соединяющий Северное море с Балтикой. В сентябре 1939 г. Германия начала минировать проливы (помимо Зунда на Балтику ведут еще Большой и Малый Бельты), а с апреля 1940 г., после оккупации Дании и до конца войны контролировала их, отрезав Балтику от океана. Что не нравилось ее советским союзникам.
В сентябре 1940 г., известив Сталина о предстоящем подписании Берлинского пакта, связавшего страны Оси (Германия, Италия и Япония), Гитлер закинул наживку, предложив СССР поучаствовать в дележе английского наследства в Иране и в Индии. Для переговоров в Берлин приглашался нарком иностранных дел СССР Молотов.
СССР склонялся к присоединению к пакту, но выдвинул непомерные требования. Помимо прочего, он желал режима благоприятствования в черноморских проливах, гарантий создания советских баз на Босфоре и Дарданеллах, требовал признания «зоны к югу от Батуми и Баку в общем направлении в сторону Персидского залива» «центром территориальных устремлений СССР». Также требовал немедленно вывести немецкие войска из Финляндии и оказать влияние на Японию, чтобы та отказалась от концессий на Северном Сахалине. Ответа он не получил — Гитлер все прекрасно понял и отдал приказ форсировать подготовку войны против СССР. Так Сталин обеспечил своей стране 22 июня 1941 года.
О Зунде на переговорах также не забыли: 13 ноября 1940 г. Молотов в Берлине требовал предоставить опорные пункты в датских проливах.
Молотов: СССР интересует вопрос о выходе из Балтийского моря: Малый и Большой Бельт, Зунд, Каттегат и Скагеррак.
Риббентроп: решить вопрос о таких подробностях, как выход из Балтийского моря, немыслимо, там в настоящее время идет война и поэтому нельзя говорить о решении вопроса о выходе из Балтийского моря.5
Постскриптум
Нет, господа, напрасно Дания позволила тянуть российскую трубу через свои воды. Имею в виду «Северный поток 2». Россия несла Дании одни лишь проблемы, и в таких вопросах надо быть принципиальным. Тем более что Дания — мировой лидер в использовании возобновляемой энергии, а газ получает из соседской Норвегии, с которой ее соединяют старинные связи. Долгое время они были единой державой.
Примечания
1 Персонаж Станислава Лема из «Сказки о цифровой вычислительной машине, победившей дракона.
2 Д. А. Милютин. История войны 1799 года между Россией и Францией в царствование императора Павла I, С. Петербург, 1857. Том 3. С. 385.
3 Д. А. Милютин. История войны 1799 года… С. 391.
4 Н. Эйдельман. Грань веков. М., 2008.
5 Документы внешней политики. 1940–22 июня 1941. М.: Международные отношения, 2000. Д63Т. XXIII. С. 77.
