Рассказ. Перевод с датского Вероники Кореневой
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 74, 2021
Перевод Вероника Коренева
Йоханнес В. Йенсен (1873–1950) — известный датский писатель, лауреат Нобелевской премии 1944 г. за «редкую силу и богатство поэтического воображения в сочетании с интеллектуальной любознательностью и самобытностью творческого стиля».
Йенсен родился в уединенной области Химмерланд на севере полуострова Ютландия. Своей малой родине он посвятил три сборника реалистичных рассказов: «Люди Химмерланда» (1898), «Новые Химмерландские истории» (1904) и «Химмерландские истории. Третий том» (1910). В историю датской литературы он вошёл прежде всего как писатель-романист, автор трёхтомного романа «Падение короля» (1901) — масштабного повествования об эпохе короля Кристиана II, одной из самых примечательных фигур в истории Дании. Кроме того, он прославился как поэт, а также как переводчик Уитмена, Киплинга, Шекспира и ряда исландских саг. Творчество Йоханнеса В. Йенсена считается одной из самых важных вех в становлении национальной литературы и частью культурного наследия Дании.
В скотном ряду на ярмарке в Хвалпслунде стояла старушка. Она привела с собой свою единственную корову и встала с ней немного в стороне: то ли из скромности, то ли, наоборот, чтобы привлечь внимание. Старушка стояла тихонько, слегка сдвинув на лоб платок, чтобы солнце не падало в глаза, и вязала шерстяной чулок, который тянулся до самой земли. Женщина была одета в старых добрых традициях — синяя юбка сохранила уютный запах красильной смеси, коричневая вязаная шаль покрывала ее иссохшее тело. Платок на ее голове был выцветший, с подвернутыми краями, башмаки стоптаны, но начищены. В седые волосы, собранные в пучок, была вставлена вязальная спица, еще четыре мелькали в старческих, натруженных руках. Она стояла, повернувшись одним ухом в сторону блошиного рынка, откуда доносилась музыка, и потихоньку разглядывала людей, толпившихся вокруг и торговавших скотиной. На рынке стоял шум и гам: доносились ржание лошадей, гвалт уличных представлений, барабанная дробь, стук и грохот лодок у берега, а старушка всё стояла тихо на солнышке, склонившись над своим вязанием.
Рядом со старушкой, почти уткнувшись мордой в ее локоть, стояла корова и жевала жвачку. Она была уже старая: брюхо отвисло, а ноги искривились, но смотрелась она при этом вполне здоровой и ухоженной — с чистой и гладкой шерстью. Конечно, спина у нее была костлявая, но в остальном животное выглядело вполне сносно: вымя было довольно большим и упругим, и колец на красивых черно-белых рогах было не слишком уж много. Корова стояла, поблескивая темными, влажными глазами, и жевала, мерно передвигая нижней челюстью слева направо. Проглотив корм, животное поворачивало голову, осматривалось вокруг, а затем принимало прежнюю позу, пережевывая проходивший по пищеводу в рот корм. Корова энергично двигала челюстями, и каждый раз, когда она вздыхала, из ее чрева доносился низкий, утробный гул. Он напоминал музыку органа, эхом отдающуюся под каменными сводами церкви. Животное было здоровым и бодрым, достигло почтенного возраста и повидало на своем коровьем веку все, что положено повидать корове. Рождались у нее и телята, с которыми ее разлучали, едва они появлялись на свет, она была лишена возможности видеть и вылизывать их. И вот теперь она покорно жевала корм и добросовестно давала молоко. И в тот день, на ярмарке, стояла она, отмахиваясь хвостом от назойливых мух — с неизменным своим видом, с каким она жевала бы жвачку и в любом другом месте. Веревка аккуратно была намотана на ее рог, поскольку корова и сама никуда бы не ушла. Деревянные колышки были уже совсем старыми и окончательно истерлись, не было у них ни железной обивки, ни железного стержня, но колышки и не требовались, караулить корову не было необходимости. Хотя стоило обратить внимание, что в тот день веревка на коровьем роге была новой, крепкой и прочной, она ни в какое сравнение не шла с прежней — старой и тонкой. Ведь Ане хотелось, чтобы она, имеется в виду корова, смотрелась как можно лучше.
Это была хорошая скотина, она вполне годилась на мясо, поэтому довольно скоро к старушке подошел первый покупатель. Он внимательно осмотрел животное, ощупал его спину пальцами, а корова лишь лениво и равнодушно отодвинулась.
— За сколько корову отдашь, матушка? — спросил мужчина, переводя тяжелый взгляд с коровы на Ану. Старушка не отрывалась от вязания.
— Она не продается, — ответила Ана. И, вежливо заканчивая разговор, щелкнула спицами и деловито почесала нос. Покупатель пошел дальше, постоянно оборачиваясь: трудно ему было оторвать взгляд от коровы.
И тут вскоре к старушке подходит гладко выбритый мужчина — хозяин мясной лавки. Стучит бамбуковой тросточкой по коровьим рогам и быстро проводит пухлой ладонью по боку животного.
— Почем продаешь?
Старушка Ана сначала косится на корову, которая с робкой покорностью жмурится от прикосновений тросточки, а потом смотрит куда-то вдаль, словно найдя там нечто, способное ее заинтересовать.
— Корова не продается.
Разговор окончен. Мясник уходит восвояси в своем фартуке, покрытом коркой засохшей крови. Но через некоторое время появляется очередной желающий. Ана качает головой. Корова не продается.
После череды отказов слух об Ане разнесся по всей ярмарке. Люди заговорили о ней. Вернулся первый покупатель. Он серьезно вознамерился купить корову и предложил весьма выгодные условия. Но Ана отказала, взволнованно, но не колеблясь.
— Ты что, уже продала ее? — спросил покупатель.
— Вовсе нет, — ответила Ана.
— Тогда какого рожна ты стоишь тут и свою скотину напоказ выставляешь?!
Старушка потупила взор, но не дрогнула и не прекратила вязать.
— Ну?! Какого черта тебе тут надо?! — не унимался неудачливый покупатель, оскорбленный отказом. — Твоя ли это вообще корова?
Да, в этом не было никакого сомнения. Животное принадлежало Ане. Ана добавила, что взяла корову еще теленком, да, так оно и было. «Если разговоры успокаивают его, — подумала Ана, — то я готова поговорить!» Но покупатель перебил ее.
— Чего ты тут стоишь?! Людям голову морочишь!
— Боже мой… — Ана печально вздыхает. Она по привычке продолжает вязать, но не знает, куда деть глаза — так сильно она огорчена. Но разъяренный покупатель не отстает.
— Ты что, дурачить людей сюда пришла?!
И тут Ана прекращает вязание. Она развязывает веревку на коровьем роге, собирается уходить и смотрит на покупателя умоляющим взглядом:
— Моя корова так одинока, — простодушно говорит она, — так одинока! Она у меня одна в моем бедном доме, и ей редко доводиться видеть других коров. И живу я от всех в отдалении. И тут я подумала: а не отвести ли мне ее на ярмарку, пусть повидает сородичей и хоть немного развлечется. Да, так я и подумала. Это же никому не навредит, решила я, вот и привела ее сюда. Но я не собираюсь продавать ее, так что нам, пожалуй, не стоит занимать место. Не сердитесь. Прощайте. Сердечно благодарю вас.
Перевод с датского Вероники Кореневой
