Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 73, 2021
Одно из наиболее условных жанровых определений сегодня – это «исторический роман», пользующийся при том неизменной любовью публики. Жанр показывает нам сегодня такие различные, далекие друг от друга варианты реализации, что диву даешься. К авторам вопросов нет, они сами не в восторге, когда их книги определяют в этакий загончик вместе с совсем иными по духу и плоти собратьями. Но верно и то, что, помещая на определенную полочку книгу, ее легче сделать интересной для массовой аудитории. Продать (во всех смыслах) читателям. Представляется, что некоторым авторам исторический антураж нужен для того, чтобы, «пользуясь случаем», произнести что-то свое, глубинное, о жизни и смерти, так сказать. Другим исторические подпорки необходимы, чтобы обосновать идеологическую правоту. Третьим история дает привлекательный для читателей полигон, антураж, превращающий банальный сюжет в шикарное действие а-ля компьютерная игра, этакий Assasincreed…. В нашем обзоре речь как раз о разных вариантах «игры в историю».
«Властитель слабый и лукавый»
Леонид Юзефович. Филэллин. Роман в дневниках, письмах и мысленных разговорах героев с отсутствующими собеседниками.М., Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2021.
Не все обратили внимание, что книга вышла в серии «Неисторический роман». Да и сам Юзефович и в аннотации, и в интервью осторожно отрицает принадлежность к историческому жанру – мол, вариации на тему. Это правильно. Потому хотя бы, что обессмысливает усилия буквалистов по пересчету пуговиц на мундирах (не дай Бог, у автора написано, что их было на одну больше чем закреплено в каком-нибудь ветхом Уставе!). Да и, будем честны, развязывает руки самому сочинителю. Потому что если и правда следовать за малейшими изгибами и извивами исторических хроник с соблюдением всех деталей материальной и духовной культуры описываемого времени, получится скучнейшая вещь. Да и то –абсолютной точностивсе равно не получится, время ловить бесполезно, историческое тем более.
Но если мы говорим лишь об игре в историю, то следует признать книгу Юзефовича самой заметной на этом поле («Редакция Елены Шубиной» держит марку!). И самой традиционной. Никаких перескоков из времени во время. Никаких нарочитых анахронизмов. Все происходит в девятнадцатом веке, в определенные годы, ровно так описанные автором, как интеллигентный читатель их себе и представляет.
Вся книга вращается (довольно тяжело и неповоротливо) вокруг греческого вопроса. Помогать или не помогать восставшим грекам, которые и сами хороши – дети и бандиты. Менять или не менять из-за этого свою жизнь, вообще, стоит ли журавль в небе синицы в руке…
Все эти альтернативы оказываются ложными. Терпит поражение и умирает нерешительный император Александр, отказавшийся от помощи грекам – человек симпатичный, но вялый и безвольный, прям по Пушкину (впрочем, наш классик Александра симпатичным точно бы не назвал). Оказывается в стане восставших (самым невероятным образом) уральский правдолюбец Мосцепанов – а жизнь его как была нелепой причудой, так и осталось. Наконец, сами греки победили – да тут же и променяли победу на суету и безалаберность южной натуры. Лучше, в общем, никому ни от чего не стало.
Здесь нет места подвигу. Нет места открытой, чистой страсти. Автор-демиург как будто смотрит на происходящее с грустной улыбкой, ему и жалко своих героев, и грустно смотреть на их заранее проигранные дела. Все подается как-то с оговорочкой, с поправкой на то да на это. И действия, собственно,почти нет. Все дневники да рескрипты, да туманные разговоры, да отдельные, довольно динамичные, сцены, выглядывающие из этого киселя, как лягушки из болота. Иногда все зависает в мучительном то ли парении то ли падении, как на стоп-кадре. Живо вспоминается Булат Окуджава с его не очень удачными историческими сочинениями вроде «Свидания с Бонапартом». То ли проза, то поэзия, то ли нечто неопределенное. О чем, бишь, нечто? Обо всем. И ни о чем конкретно.
Но такая, мучительно скучная местами, авторская манера вполне адекватна общей концепции. Слабость. Бессилие. Мутный, серенький рассвет. Историю, по Юзефовичу, двигают не герои (их в его мире нет и быть не может). Не массы (они бессильны). Не высшие законы (немало страниц посвящено осмеянию этих законов, показу того, как все меняет нелепая случайность).
В общем, скучно жить на этом свете, господа. Что тогда, что сейчас, что в Греции, что в Перми. Вот и весь, по большому счету, сказ.
Чудный черт в цвету
Алексей Иванов. Тени тевтонов. М.: Storytel, 2021.
А вот Алексей Иванов написал нечто нетрадиционное, в том числе и для себя самого. Автор самых почтенных исторических романов нашего нового времени «Сердце Пармы» и «Золото бунта», менее удачной, но все же впечатляющей дилогии «Тобол», наконец, документального исследовании Пугачевского бунта, тут пустился играть и веселиться. Но мрачные эти игры, хотя и увлекательны по-своему! Начнем с того, что первоначально «Тени» вышли в виде аудиоспектакля на одном из известных ресурсов – нет, не литературных, а специализирующихся на новых аудиоформатах, подкастах. Прозой для глаз сочинение стало позже. А кажется, что и не стало до конца…
Ничуть не смущаясь анахронизмами, Иванов твердой рукой выводит трансвременной боевик. Поиски некоего артефакта в только что освобожденном Кенигсберге-Калининграде лихо монтируются с комиксовыми по сути (словесная картинка плюс краткий комментарий) историями из жизни рыцарей Тевтонского округа. Потом начинается мистика. Потом появляется сам Сатана-Бафомет, чьим мечом тот артефакт оказывается! Не правда ли, в таком пересказе жестко, но банально даже для компьютерной игры?
Однако в прозе, написанной рукой мастера, все по-другому. Получается довольно дикий коктейль, намеренный трэш – но с уместными отсылками к разного рода классике, и даже к ранним вещам автора. Вспомним, впрочем, ивановский же «Пищеблок» с пионерами и вампирами – это из той же рэп-оперы. Более того, «Пищеблок» может быть причислен к исторической романистике с той же степенью обоснованности, что и рецензируемая книга. Может, и с большей. Там к истории предперестроечных лет, когда действие и разворачивается (или, например, истории Гражданской войны, где белые вампиры сражались с красными), автор относится с куда большей осторожностью. В «Тенях» все замешано в одно перекати-поле из колючей проволоки, несущееся на читателя с индустриальным дребезжанием и всполохами.
Своей «второй исторической» дилогией «Пищеблок» – «Тени тевтонов» Алексей Иванов как будто деконструирует свою первую дилогию (состав обоих «формаций» можно расширить, но противостояние налицо). История как объект изучения, инкорпорирование вымышленных героев в реальную среду как тонкий романный механизм – и история как вымышленная, составленная по своему усмотрению грошовая картинка. Алексей Иванов попробовал оба варианта.
А все-таки хочется, чтобы он вернулся к первому.
Клячу истории загоним!
Александр Пелевин. Покров- 17. М., Городец, 2021.
Может быть, самой широкой публике историческая тема сегодня больше знакома по целому отростку фантастической литературы «про попаданцев». Ну, как это повелось еще с марктвеновского героя, некто из современности попадает в былые дни и устраивает там много чего. Конечно, это все ужасно антиисторично (но иногда увлекательно).
Все же попаданцы и вообще фантастика –это отдельная тема. Но вот пример из литературы, которая не загнана в фантастическое гетто – довольно широко обсуждавшийся в начале года роман Александра Пелевина «Покров-17». Если для Иванова история это набор постмодернистских 3-Д картинок, то для Пелевина (Виктору не родственник) – поле идеологических битв. Будет выиграна битва – изменится и поле. Но пока наши проиграли, и это главная тема задорно написанной книги.
Дело происходит в 1993 году, осуждаемом автором за торжество ельцинизма и развал России. Да, политическая позиция тут вполне определенна. Журналист и писатель Тихонов (рассказ ведется от его лица) отправляется на секретный полигон Покров-17 и оказывается в центре жутких событий. Люди превращаются в безумных карликов-мутантов. Периодически на всех опускается Непроглядная Тьма. В ходу таинственная «жидкость Кайдановского» – не то наркотик, ни то эликсир (ну, Кайдановский тут помянут не случайно – привет «Сталкеру»). Решающим оказывается, однако то, что в этих местах шли кровавые бои во время войны. И Тихонов оказывается вовсе не самим собой, а… Не буду спойлерить. Ну а все эти спецэффекты имеют символическое значение: именно такое, по мнению автора, случилось со всей страной, причем не в книге, а в реальности.
Читается с интересом. Это несомненный плюс. Но еще больший – то, что книга написана автором, как кажется, горячо и искренно. Романтично, лирично (там и стихи самого Пелевина есть). У автора имеются идеалы. И здесь Пелевин выигрывает у куда более профессионального, но и холодно-расчетливого Иванова (играют-то примерно по одним правилам).
С писательским мастерством похуже. Не все концы сведены с концами. Многословие и романтическая приподнятость в сочетание со стилистическими шероховатостями утомляют. Совершенно непонятно, зачем автор усложняет композицию, вводит какие-то «посторонние» текстовые блоки (например, о военных событиях рассказывается через цитаты из романа Тихонова о них). И вообще, идеальной формой «Покрова-17»была бы повесть в советском сборнике типа «Фантастика-1980» (почищенная редакторами и сокращенная по сравнению с нынешним объемом раза в 2-2,5). Ну а еще лучше – рассказ.
Идеальным саундтреком к «Покрову-17» были бы песни Егора Летова. Например, «Реанимация». «А вот отдельному солдату перестало умирать…» – «Покров-17» как раз об этом. Кстати, имея такой аудиофон, книга бы точно выиграла – мы бы перестали видеть досадные недочеты и промахи автора, не слышим же мы их у Летова, увлеченные общим драйвом и напором. Поэзия ли Летовские тексты или чистый трэш, сюрреалистические обрывки, которые сам автор не сумел склеить в цельное произведение по неумению? Есть разные мнения. Можно ли считаться с прозой А.Пелевина (а впрочем, В.Пелевина тоже) всерьез? То же самое – вопрос. Кстати, в книге присутствуют в качестве героев – ну, точнее, узнаются, это такой тест «для своих» – и сам Летов, и Эдуард Лимонов, и Сергей Курехин. Наряду с призраками святых из разрушенной церкви – месте боев в 1941-м. Такой вот национал-большевистский пантеон. Очень, между прочим, трогательно.