Баллады. Перевод Максима Калинина
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 72, 2020
Перевод Максим Калинин
Стивен Винсент Бене (1898 – 1943) – один из крупнейших американских поэтов первой половины 20 века. Его поэма «Тело Джона Брауна» о войне Севера и Юга (русский перевод Ивана Елагина) получила всемирную известность, сделав поэта «классиком при жизни». Не меньший интерес представляют и лирические стихотворения Бене, в которых действуют поэты и пираты, обитатели дебрей лесных и городских; где реальные персонажи нередко фантастичнее вымышленных. В публикации представлены баллады двадцатых годов, в том числе, упрочившая авторитет молодого автора в поэтическом мире баллада «Горный козодой».
Три дня верхом
«Из Белтон Кастла прямиком
До Солвея – три дня верхом».
Бежала, бросив дом родной,
Моя любимая со мной.
Был новый день, как новый мир.
Как боги мы на брачный пир
Скакали, зыбля травостой,
Деревья – в дымке золотой.
Боярышник благоухал.
Прическу ветер растрепал
Моей любимой. Наш галоп
Летел на север, в край чащоб,
Где, как ныряльщик пред прыжком,
Над Солвеем застыл мой дом.
И пели мы назло судьбе,
Будя уверенность в себе:
«Из Белтон Кастла прямиком
До Солвея – три дня верхом».
В ту ночь всего лишь час она
Перехватить сумела сна.
И снова в путь помчались мы.
Был день второй. Кругом холмы.
Угрюм был люд, и дол мрачнел.
Туман, как дым, глаза нам ел.
Змеею извивался путь.
Ворочалась под сердцем жуть.
Позволил добрый Виверн нам
Сменить подковы скакунам.
В пустых полях, в глухих лесах,
Мы шуткой скрашивали страх.
В усталости смертельной час
Любовь одна живила нас.
И, как на исповеди, мы
Шептали с наступленьем тьмы:
«Из Белтон Кастла прямиком,
Не зная сна – три дня верхом».
Подруга, бросив удила,
Кобылью шею обняла,
Предавшись воле дремных чар.
Но вскинулась, дрожмя дрожа, –
Во сне бедняжку ждал кошмар.
Осыпалась рассвета ржа
И день больной забрезжил нам.
Заела пепелица там
И сям гнилые дерева,
И ветер, к ним прильнув едва,
Мгновенно затихал. Вдали
Вставали скалы из земли,
Как мертвецы на ведьмин зов.
Тянулась череда часов.
Не покидали мы седла,
Сквозь одурь сонную вперед,
Куда дорога заведет,
Скача. А боль – суставы жгла,
Как будто с дыбы сняли нас.
Не оставлял усталых глаз
Кровавый морок ни на миг.
И вдруг вдали разъялась мга:
Грозит погоня на рога
Поднять подавшихся в бега!
Но только с губ сорвался крик,
Как вновь вдали померкнул свет.
Моя подруга мне в ответ
Рванула повод посильней –
Кобыла рухнула под ней,
Усталым сердцем ослабев.
И незатейливый припев
Возник в душе который раз,
От смерти отвлекая нас:
«Из Белтон Кастла прямиком
Под стук сердец – три дня верхом».
Кобыла испустила дух.
Удары колокола слух
Смутили… Веяло огнем
С дороги… Падали вдвоем
Мы в забытья водоворот.
И бесконечен был полет.
И смерклось у меня в мозгу.
Очнулся я на берегу.
Передо мной, как кипяток,
Бурлил ворончатый поток.
Я тут же Солвей в нем узнал!
Луч солнца дюны растолкал
Угрюмые. Моя любовь
Взглянула на меня – и вновь
Вернулось счастье, что дотла
Гоньба трехдневная сожгла.
Возникли как из-под земли
Три брата милой. Как могли,
Целуясь, мы в расчет их взять?!
Меня оставили стоять.
Сестру толкнули наземь, так,
Что хрустнуло в коленях, но
Она молчала все одно,
Бесстрастно глядя на собак
Двуногих, длящих лай и рык.
Она не вскрикнула в тот миг,
Когда кинжал вонзился в грудь,
Взнесенный родственной рукой,
В глазах ее царил покой,
И страха не было ничуть.
Следил я, не смыкая вежд,
Как изменялся цвет одежд
Ее, пурпурным становясь.
И вот – пропала с миром связь.
Она ушла – и мне взамен
Остался лишь кровавый тлен.
Петлей под брюхом у коня
Схватили ноги. За спиной
Связали руки. И двойной
Удар копыт потряс меня.
Я глоткой ощутил натяг
Пеньки, перехватившей сук.
Взорвались легкие. Испуг
Ускорил лошадиный шаг
Под улюлюканье скотов
И песню из бесовских ртов:
«Из Белтон Кастла прямиком
До Солвея – три дня верхом».
Горный козодой
или, как Деревенщина Джим выиграл Кубок Скрипачей
В горной деревне жизнь – хоть волком вой.
Ветер играет бататовой ботвой.
В горной деревне – спи, и вся любовь.
Блеют козодои, только заиграет кровь.
В горной деревне каждый день туман.
Все кругом зевают, как цепной полкан.
В горной деревне не о чем мечтать:
Нечего представить и негде взять.
В горной деревне вечно смотришь вниз.
Топчешь дурнишник, да крушишь маис.
Я отца не помню, может быть, и был.
Это он из лавра мне скрипку смастерил.
Матери не знаю, говорят, она
Птицею порхала с утра и дотемна.
Вырос я без брата, вырос без портков.
Но трону струны – в танце ты лишишься каблуков.
Слушай козодоя – жив едва, жив едва!
Бухают лягушки – квак, да ква! Квак, да ква!
На тебя потрачу свой скрипичный пыл,
Расскажу, как в Эссекс[1] я на ярмарку ходил.
В Эссексе издревле любят скрипачей.
Будет приз разыгран – он пока ничей.
Канифолят гости яростно смычки,
Чтобы в кубке Джорджии добывать очки.
Старина Уилдинг в белой бороде
Всех перепиликал всюду и везде.
Рядом Глыба Сарджент, глаз бельмом белёс,
С ними Кроха Визер, выжиматель слёз.
Зрители расселись, всяк разинул рот.
(Козодой, зажмурься, лучше не смотри!)
Повторяют судьи, вдруг кто не поймет,
Что из трех не могут победить все три.
Ждут все, не дождутся, первых тру-ля-ля.
Тут я и ввалился – на башмаках земля.
Каждый из судейских мне вернул кивок.
Из дыры в кармане доллар я извлек.
По столу монетой брякнул я с плеча,
«Вот моя заявка!» – яростно крича.
Старина Уилдинг от хохота икал.
«Денежки на ветер», – Визер бормотал.
Сарджент показал мне кроличий оскал.
Скрипку-невеличку я к себе прижал,
Жду, когда к началу нам дадут сигнал.
Сарджент выше прочих на две головы:
Всех жуков сыграл он с бататовой ботвы.
Он сыграл опоссума с колючего куста
И со дна морского наиграл кита.
А когда услышал одобренья гул,
«Индюком в соломе» действо полирнул.
Следом Кроха Визер начал во всю мочь.
День сыграл он первым, а второю – ночь.
Скрипка то в ознобе билась, то в огне,
То шептала тихо в тон речной волне.
А когда от страсти закричала вдруг –
Хлопали всем залом, даже кто без рук.
Тут короткохвостых скрипачей толпа
Принялась искусство ставить на попа.
Всяк играл с прохладцей, рукава спустя,
Всяк в своем уменье – малое дитя.
А потом у публики екнуло в груди –
Старина Уилдинг встал круга посреди.
Он пол сыграл и сыграл потолок.
(Козодой, готовься, расправляй крыла!)
Как черт скакал вишневый смычок.
(В уилдинговых струнах запуталась пчела!)
Он луну сыграл и ветер с луны.
Он изнанку вымучил тишины.
Без тени играть начинал он нам,
Закончил – тень приросла к ногам.
Он север сыграл и юг в свой черед.
Он сердца выуживал через рот.
И пока играл он, то здесь, то там,
Он спасенье души заработал нам.
Он закончил игру, и взорвался зал.
(Козодой, опомнись, соль-фа-ми-ре-до!)
Я сидел и деваться куда не знал.
(Козодой, скорее улетай в гнездо!)
Я встал, не чуя ослабших ног,
Посреди галдящей толпы – одинок.
Но сама смычок подняла рука
И сама на деку легла щека.
Там, где я родился, тихо так, что – жуть.
Сам Господь уснул там – подбородком в грудь.
Слышно разговоры белок на сосне.
Слышно, как вздыхает шар земной во сне.
Праведник и грешник в песни к мастерам
Вхожи, только горный лавр им не по зубам.
Пусть они играют розы и шипы,
Но сыграть маис у них развяжутся пупы.
Могут они – мощно, могут – слегонца,
Только не понять им козодоя до конца!
Я начал, так тебя растак!
Вы в Джорджии бывали?
Там наливают всем за так.
Меня там черти драли.
Само там пиво льется в рот,
Хоть верьте, хоть не верьте.
Я побывал там прошлый год,
Меня там драли черти.
Моя мамаша – козодой,
Папаша – лежебока.
Я в Джорджию привел с собой
Чертей – скрипичный дока.
Хватай партнершу за бока!
Красотки и уродки,
Со мною изовьются как
Ужи на сковородке!
Горы догорают – гады копят яд,
Дьявола обратно отправляют в Ад!
Моисей, спускайся, ждет тебя народ!
Кто с ним через море Красное пойдет?
Оседлал Иона гикори[2] сучок,
Мимо кит случился и – прощай, пророк![3]
Кролики на грядках, крыса в котелке,
Загорелась скрипка у меня в руке!
Козодой взывает в горной тишине,
Козодой стенает в яркой купине,
Козодой рыдает в сумрачном хлеву
Как не получалось ни во сне, ни наяву.
Черти по-кабаньи топчутся толпой,
Пой, пока не стала глотка золотой!
Черти миль на сорок обступили нас,
Если не заткнемся, то заткнут на раз.
Козодой, куда нас песня завела?
На горах – стемнело и в долинах – мгла.
Я кружусь по воздуху, как перо орла.
Летит к чертям,
Летит к чертям,
Летит к чертям вся Джорджия!
Я смычок опустил – тишина в ответ.
(Я всю ночь проиграл, а мог бы и две).
Принимался за дело свое рассвет.
И вертелось в пустой голове:
«Для такой деревенщины, Джим, как ты,
Ты неплохо сыграл, но тебе – кранты».
«Поздравляю!» – Уилдингу я сказал.
А он взял и скрипку свою мне дал.
Вот тогда и накрыл нас приветствий шквал.
Перевод Максима Калинина
[1] Эссекс – округ в штате Массачусетс.
[2] Гикори, или кария – ореховое дерево.
[3] Ветхозаветный пророк Иона был проглочен китом (Книга пророка Ионы).