Содержание Журнальный зал

Евгений Сухарев

Новые стихи

Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 71, 2020

 

Телефонные стансы

 

1.Увидеть бы себя таким –

с пушком ребячьим на щеке,

глотающим табачный дым

в чердачном жарком закутке,

в компании зудящих ос

и вечно ткущих паучков –

до жёлтых жал и сизых слёз

и до невидящих зрачков.

 

2.Почуять в сердце звон и зной,

и шаг по санной борозде,

и голос: «Если ты со мной…»,

и звон опять, незнамо где,

и вспомнить снова чёрный диск,

и шестизначное «Г -7-…»,

и гардероба обелиск

в мехах, как будто насовсем.

 

3.Прости, настенный телефон,

в ладони тяжкий, как свинец,

что я отсюда вышел вон,

квартиры общей не жилец,

что ты остался там висеть

тому вперёд, тому назад

попавших в кабельную сеть

лет сорок или пятьдесят.

 

4.Кому она теперь звонит,

зачем она осталась там,

чья жизнь возводится в зенит

и бродит по её следам?

Я не увижу, не прочту

ни по следам, ни по глазам

тот номерок, страничку ту,

косичку, что оставил сам.

 

5.Сидит за книгой антиквар

и держит пёрышко в руке,

и время вертит, как товар,

к нему идущий налегке.

Но я, в аду или в раю,

у зыбкой жизни на краю,

ни жизнь свою, ни смерть свою

не прячу и не продаю.

 

20.01. 2018

 

 

«… И СТАЛ СВЕТ…»

 

Все пастбища неба, молоки земли,

все соки подземных костров

никак успокоить Его не могли.

Он горы брал на спину, словно кули,

и рыбы за Ним вереницею шли

по рекам на нерест и клёв,

и звери томились в дорожной пыли,

и птицы слетались на зов.

 

Наверно, теперь Он и сам был не рад,

что пламя из почвы рвалось наугад,

свинцом и ураном грозя.

Пресечь бы всё это, вернуть бы назад,

в начало. Да поздно. Нельзя.

 

И вместе смешались январь и апрель

с июлем в одно существо,

и Он отвернулся от вод и земель

в слезах, ощущая родство

со всем, в чём была Его главная цель,

всей кровью и плотью Его,

и мир превратился в ребристую мель,

и больше уже ничего.

 

«Танах ли, Коран ли, Благая ли весть, –

единая Книга Моя.

Кто бросил её, не сподобясь прочесть,

в растопку земного жилья?

Кому я отвечу на возглас «Ты есть!»

из тьмы Моего бытия?..»

 

И кто-то бесслёзно ответил Ему

в Его неземную, бесстрастную тьму,

в Его бесконечную даль:

«Чужой на себя я вины не возьму,

своей мне нисколько не жаль.

 

И только тогда я поверю в Тебя,

услышу святые слова,

когда Ты меня не оставишь, губя,

но примешь, живого едва,

 

таким, как я есть, и таким, как я был,

как имя Твоё и Тебя я забыл,

как все забывали меня,

как все мы друг друга пускали в распыл,

не зная ни ночи ни дня…»

 

«В огромном пространстве без всяких примет,

в краю, бестелесном, как дым,

был должен возникнуть хоть маленький свет,

чтоб следом тянуться за ним.

 

При свете таком и виднее вина,

ясней правота на свету,

как будто кто поднял с безвидного дна

ожившую вдруг пустоту.

 

И кто Я тебе, как не чувство вины

и чувство твоей правоты?

Мы оба в единую сеть вплетены

из неба, земли и воды.

 

И как мы друг друга теперь назовём,

не суть, если день пережит,

и заново мы прочитаем вдвоем

единый для нас алфавит».

 

09.02. 2018

 

 

Сорная сказка

 

Принимай меня в пустые недра,

Где трава не может завязаться, –

Может быть, моё ночное семя

Оплодотворит твою пустыню.

                                                 Багрицкий

 

Надышалась крапива озоном,

к человечьим перстам подалась,

зажила по неверным законам,

то росу утирая, то грязь,

там, где крепнут людские побеги

род за родом, стена за стеной…

.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

«Этой ночью на вашем ночлеге

с тем я лягу, кто ляжет со мной».

 

«Ты – крапива, крапива, крапива.

Не бывать тебе наших кровей,

не любить у крутого обрыва

благородных людских сыновей.

И не трать своё сорное лоно

на проказы – хоть об стену лбом.

Сколь ни жгуча твоя оборона,

мы тебя приласкаем серпом!»

 

«Как приходит изгнанник оттуда,

где лишь солнце к полудню растёт,

в зелень мира, с надеждой на чудо,

под шумящий дождём небосвод,

так и я теплокровье людское

и ночное дыханье родства,

плодоносное семя мужское

выбираю, покуда жива…»

 

«Вся любовь твоя – жёлтая глина,

злые брызги болотного мха.

Не тверди, что от века невинна

средь осота, вьюнка, лопуха.

Мы не верим тебе ни на стёртый,

ни на ржавый, на ломаный грош.

Ткнись в траву беспородною мордой

и скажи, сколько за ночь берёшь!»

 

«Я беру эту землю, в которой

вязкий сонм рыболовных червей,

свет окна с виноградною шторой,

где живёт домовой-котофей,

где родник свою песню стрекочет

и сверчок повторяет мотив,

и выводит свой нитяный почерк

шелкопряд, кружева распустив…»

 

«Ты – в стенах травяных и древесных,

мы – в обители из кирпича.

Не ищи утешений телесных

у руки твоего палача.

Потому-то, пусть лучше, пусть хуже,

грех чужой на себя не бери.

От чего ты бежала снаружи,

то и нас убивает внутри».

 

«Неужели – из темени в темень,

только это, и выхода нет?

Для чего ж белый свет был затеян?..»

.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

Ни единого слова в ответ.

 

02.08. 2019

 

 

DIE ZAUBERFLÖTE

 

                                                 Якову Геллеру

 

На площади святого Доминика

нам явлена тетрадка или книга

с древесными линейками для нот –

скамеечка, где снова Геллер Яша

свистит, как кенар, в городском пейзаже

и вместе с ним уже взлетит вот-вот…

 

О флейты звук! как много в этом звуке

слилось для пеших душ у Krämerbrücke,

где Gera местной Волгою течёт!

По камушкам бежит себе, играя,

невдалеке от Лютерова рая,

и вместе с ним уже взлетит вот-вот…

 

Из Моцарта нам что-нибудь! Налейте

со дна хмельной воды, пока на флейте

в печатных сотах Яша ищет мёд.

Он вам воздаст пчелиной десятиной

и Himmelfahrt уложит в миг единый,

и вместе с ним уже взлетит вот-вот…

 

26.12. 2019

 

 

Ретро взросления

 

Однажды я очнулся, повзрослев.

Стоял июль. Плыл в комнату напев.

И шорох плыл – то лиственный, то птичий.

Но я не понимал его различий.

 

Я подбирал известные слова

к листве, к себе, к вольфраму вполнакала.

Но всё, что можно вымолвить едва,

уста мои как ложью замыкало.

 

Остались два из них – «любовь», «тоска»,

единственно сочувственный синоним.

И бабочка блеснула с потолка

крылом и оком, тёмным и сторонним.

 

В ней проступал желанный адресат,

но вслух не смел я выдохнуть ни слова,

пока за мной её летучий взгляд

следил, не отступая, снова, снова.

 

Она внутри двоилась и вовне,

то в комнате, то в воздухе садовом,

и тень её живая на окне

казалась мне в тот миг безгласным зовом.

 

И сам я в этой комнате, двоясь,

не смел найти хоть письменную связь

меж адресатом явленным и мною,

и словом, ставшим первою виною.

 

20.02. 2020

 

 

Школьное ретро

 

Скольких лиц я уже не узнаю,

скольких я не припомню имён…

Так на выцветшем фото по краю

всё зерно превращается в фон.

 

Остаются одни силуэты,

а внутри… не понять ни за что.

Только тени, подтёки, просветы,

чёрно-белой судьбы решето,

 

угловатое сходство взрослений,

общий снимок, альбом выпускной,

отпечаток упорства и лени,

всё, что было со мной, не со мной.

 

Нас упрямая щёлочь проявит

и потом кислота затемнит.

Этот выжил, не выжил, а я вот

перегруженной памятью сыт.

 

И когда на седом юбилее

перекличек, старений, потерь

«Ты ли это?» — мне бросят, трезвея,

я отвечу: «А кто я теперь?»

 

03.03. 2020

Следующий материал

Шестистопные ямбы

Стихи