Рассказ
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 70, 2020
Такого яркого, холодного, отчаянного страха, такой ясности ужаса и неминуемости катастрофы я не ощущал до этого никогда. Хотя, если вдуматься, ведь вполне обыкновенная ситуация. Наверняка, многие с этим сталкивались. Возвращаешься с работы, в одиночестве, в то время, когда ты обычно этого не делаешь, устал, отпросился, сослался на то, что болен, что дела, что непременно нужно попасть к доктору именно сегодня, а на другое время к нему ну просто невозможно записаться, ведь он первоклассный специалист, просто нарасхват, а идти к кому попало себе же дороже, жизнь, как говорится одна, и здоровье – прежде всего, а скупой, как известно, платит дважды, и на самом деле, выдающийся ведь специалист, кандидат медицинских наук, да, и на конференцию ездил, и ни куда-нибудь , а в сам Лас-Вегас, и на стене висит сертификат, в рамочке, кто же вот не поверит, когда с такими подробностями, а в действительности просто накопилось, навалилось, вот этой какой-то тяжести, какой-то грусти, ведь просто надо немножечко отдохнуть, ведь, да? И ведь отпустит? Просто побыть немного наедине с собой, просто расслабиться, посмотреть днем мультфильмы, послушать громко старую музыку, наконец, как в детстве, съесть булочку, не думая о калориях и холестерине, почитать под пледом, и ведь пройдет же, правда, полегчает? Так вот: я, абсолютно уверенный, что в доме быть никого не должно, в сладостном предвкушении абсолютного одиночества, вставляю ключ в замок, но, сколько ни стараюсь, не могу его повернуть (опять же не сомневаясь в том, что это просто с замком какая-то неприятность, ведь с тех пор, как поставили новую дверь, так ни разу его и не смазывал, хотя установщик долго разглагольствовал о необходимости проделывать это не реже, чем раз в полгода, и я даже записывал себе название какого-то средства, которое непременно нужно было приобрести и которое идеально подходит для обслуживания именно этой модели дверей), пробую снова и снова, пока наконец не дергаю в ярости ручку и тут же с ужасом понимаю, что с замком все в порядке, замок исправен, просто дверь была не заперта, кто-то открыл ее до меня, открыл и оставил незапертой, хотя у нас в семье такого не принято, даже выходя на пять минут, например, выбросить мусор, и даже когда кто-то остается дома, то дверь сразу же запирается, ведь мало ли что, знаете, ну вот ведь всякое же может случится, заранее ведь и не угадаешь. А в этот раз – дверь открыта, и я понимаю, что вот оно и случилось! Тихонечко, еле-еле, нажимаю на дверь и чувствую, что она поддается, так и есть. Открыта, открыта! Сердце толкает кровь так, что она того гляди проломит череп и выплеснется фонтаном наружу, в глазах мутнеет, в ушах шум, ноги еле держат, открывать дальше – не открывать? Те, кто внутри (кто?! кто, черт подери!?), услышали они тебя, заметили, что ты пришел, не поздно ли еще убежать, или шансов уже нет? Сможешь ли ты сейчас бежать? Сможешь ли кричать? Драться, сопротивляться? А может, просто лучше сделать вид, что ничего не происходит, что ничего не было? Что тебя здесь не было? Тебя ведь и не должно было быть, ну ведь правда же? В сущности, ты же и не хочешь знать, что тут происходит? Ты и не должен знать? Ты должен быть на работе? Ведь не поздно поехать назад. Ведь живешь же ты от работы не так и далеко, и минут через сорок пять ты снова сможешь быть на месте, ведь так много дел. Чего же ты в самом деле? По хорошему-то нужно бы сегодня ненадолго и задержаться, дел-то ведь просто невпроворот. А спросят с тебя, с кого же еще, на следующей неделе судебное с Северсталью, а юристы там серьезные, чего и говорить, и два новых контракта сегодня от логистов должны прийти, нет, точно нужно возвращаться назад, прикрой дверь, тихо-тихо вытащи ключ, так, положи в карман, аккуратно развернись, и пошли назад, нет не вызывай лифт, шумный, старый, плохой лифт, дурацкий лифт, нужно пожаловаться в управляющую компанию, за что мы им платим такие деньжищи, иди по лестнице, тихо, не шаркай, тихо, но быстро, хорошо, а вот через пару этажей можно и сорваться на бег, только, конечно, если никого не будет на лестнице, а то ведь взрослый же человек, ведь правда же неудобно, тебе же еще тут жить, дом-то ведь в целом хороший, вот только лифт, а в остальном очень даже и ничего, хоть и панельный, и в ремонт столько сил вложено, а уж денег, что страшно и вспомнить, и ведь по большому счету еще не все и доделано, доведено до ума, дело-то ведь такое, не то чтобы быстрое, а тем временем вот и дверь на улицу, и никто меня кажется даже не заметил, и можно идти себе спокойно на любимую работу… И ни о чем до вечера можно даже и не думать, а там уже разберемся. Если вот даже и ограбили, то не беда, дело это все поправимое, обратиться в полицию, в страховую, может даже еще и в плюсе останусь, а на подъезде камеры, так что злодеев, если они все же были, может еще и найдут… СТОП!!!! Камеры! Черт! Блядь! СУКА! Ебаные камеры!!! Как же я мог так обосраться? Меня же теперь во всем и обвинят, что бы ни произошло, вот абсолютно что бы ни произошло, это же как пить дать, господи! Да как же так-то, а? И кровь снова ударила в череп, и перед глазами снова все смешалось в однородное месиво. Господи, только бы это там жена мне изменяла, пожалуйста! Или сын принимал наркотики! Да я их обоих расцелую и отправлю на месяц на Кипр, если это так, вот честно отправлю, вот увидишь, Господи! Я иду как пьяный, я шатаюсь, я ничего не вижу, пятна, пятна. Разноцветные пятна. Даже не яркие, просто мутные, грязные. Одно неотличимо от другого. Куда мне податься, что мне делать? Что я буду говорить? Вот допустим, там труп. Мертвое тело, мертвый человек. Или еще живой, да еще хуже, еще живой человек. Мой сын. Живой. Но умирающий. Ему плохо. Он лежит и ждет помощи. Ждет, что придет кто-то родной, близкий. Кто? Известно кто – его отец! Его добрый и заботливый папа! Придет и спасет! Придет и поможет! Окажет первую помощь, вызовет скорую. Возьмет на руки, и все будет хорошо. Но проходит час и два и три. Но его нет. Никто не приходит. Долго-долго, до вечера никто не приходит. Но он, мой сын, мой мальчик, он сильный, он выживет. Он дождется, когда с работы придет мать… А потом, когда полиция будет допрашивать его в больнице, старый усатый полицейский покажет ему записи с камеры видеонаблюдения. Сын посмотрит на меня своими огромными недоумевающими глазами. Папа, папа, но почему? Почему ты не помог мне? Почему? Я не понимаю, папа… Ведь ноги можно было еще спасти, я мог бы ходить, папа, слышишь. Я мог бы… Нет, если честно, то непохоже на правду. Он никогда, никогда бы не стал надеяться на меня. Он ждал бы мать. Меня он не любит, для него я всегда был враг. Злой маленький звереныш. Он всегда меня ненавидел. Сначала не умел сказать, а потом просто боялся. Но всегда смотрел на меня, как на чужого, словно всегда знал, что в решающий момент я не приду, знал и затаил злобу. Но ведь… ведь если бы он был чуть подобрее, чуть отзывчивее, чуточку более родным, что ли… Ну неужели бы я его не спас? Я бы все ради него сделал! Я бы ворвался в эту треклятую дверь, ворвался, не задумываясь ни о какой опасности, ни на минуту, ни на долю секунды. Но он ждал, ждал своего часа, ждал, когда наконец-то сможет обоснованно меня обвинить. Прижать к стенке. Заполучить неопровержимые доказательства. Они оба ждали… Ждали, затаив злобу. Обиду. Ненавидя за то, что я не давал им повода. Не давал повода себя ненавидеть. Это ли не лучшая причина для ненависти? Всегда был предупредительным. Просчитывая каждое слово, каждый оттенок интонации, каждый жест… Почему же так жарко? Горячие осколки стекла царапают каждую артерию, каждую вену изнутри. Мне нужно выпить. В смысле, нужно попить. Нужно купить воды. Мне плохо. Да точно, мне же плохо! Я чувствую себя больным, я болен, это точно, я болен. Я отпросился с работы, соврав, что записан к урологу. Хотя на самом деле просто постеснялся признать, что заболел, что неважно себя чувствую. Наверное, что-то с давлением. Или с сердцем. И идти нужно не за водой, а за таблетками. Дело было так: я торопился домой. Даже зашел в подъезд, но вспомнил, что дома нет лекарств – вот и развернулся. Пошел в аптеку. Я просто не дошел до своей квартиры. Я не знаю ни о какой двери, я не добрался до нее. Мне срочно нужно в аптеку, да! Можно даже позвонить жене и спросить, что стоит приобрести в такой ситуации. Мне даже не нужно выдумывать никаких симптомов. Я и так того-гляди преставлюсь. Алло, Лиза, привет, извини меня, пожалуйста! Я не мешаю? Ты на работе? Точно можешь разговаривать? Не отвлек тебя, нет? Все хорошо? Такие дела, понимаешь, только не пугайся ради бога, на работе что-то стало совсем нехорошо. Представляешь! Сердце просто выпрыгивает, и в жар в какой-то непонятный бросило! Как будто осколки внутри по сосудам царапают, представляешь! Да, и голова тоже кружится, и в глазах то темнеет, то совсем мутно! Да, вот я и отпросился, сказал, что к доктору записан, не хотел на работе ныть. Да, хотел дома отлежаться. Ну, просто думал: отлежусь, отдохну, все пройдет, ну, понимаешь. Уже даже в подъезд зашел. И понял, что нет, нужно что-то принять, дело плохо. Ты не пугайся только, нет, все нормально. Просто плохо. Ну, понимаешь ведь. Вот в аптеку, думаю доползти. Что купить в таком случае, как думаешь? Ты только не волнуйся. Люблю тебя, малыш! У тебя-то как дела? Все хорошо? Что? Паша звонил? Школу закрыли на карантин и всех распустили по домам?