Опубликовано в журнале Новый берег, номер 70, 2020
Направление на работу Леночке второпях выдали на руки в отделе кадров. Подъёмные она получила уже в бухгалтерии пединститута. Ей предписывалось находиться на месте уже через две недели. А распределили выпускницу в одну из школ небольшого города в средней полосе намного юго-западнее Москвы. После зимнего разгрома немцев почти на окраинах столицы и перемещения фронта далеко на запад, места те представлялись теперь вполне спокойными, расположенными в глубоком тылу.
Родители ни за что не отпускали её одну, но распоряжение учебного начальства необходимо было немедленно исполнять, тем более, по военному времени. Так что мать, работник метеостанции, и отец, заслуженный животновод, имевший бронь от армии, решили ехать вместе с дочерью и добились коротких отпусков. Четвёртой в их компании стала шестнадцатилетняя сестрёнка Лидочка, закончившая девятый класс. Ее не захотели оставлять дома одну в такое тревожное время. Перед самым началом войны мать сшила на Лиду огненно-красное бархатное платье до колен, которое очень ей шло. Черноволосая в маму, яицкую казачку, с толстой, в кулак, косой до пояса девушка ни за что не захотела с ним расставаться, несмотря на наступившую летнюю жару. В нём и приехала со всеми на вокзал.
Никто в институте, не говоря уже о семье Лены, понятия не имел, что место распределения захвачено после упорных боёв прорвавшимися немецкими частями. Подробностей отступления в сводках Совинформбюро, читаемых по радио мощным голосом диктора Юрия Левитана, не приводилось во избежание пораженческих настроений и ненужной паники среди населения.
Сдвоенный паровоз-трудяга, пыхтя рабочей трубой, бодро потянул переполненный пассажирский состав навстречу неизвестности.
За несколько часов непривычной вагонной тесноты семья выпускницы успела разок перекусить захваченными из дома припасами до того, как впереди послышались взрывы и сверху накрыл выматывающий душу гул моторов.
Поезд резко остановился под бесконечный рёв паровозного гудка, люди и вещи посыпались с верхних полок.
– Выходим! Выходим! Быстро! – истошно заорали разные голоса по вагону и понеслись дальше и дальше, чтобы тут же вернуться назад.
Люди выпрыгивали в открываемые окна, скатывались вниз с подножек вагонов, с криками торопились убежать подальше от поезда. Одна, затем следом вторая бомба угодили точно в первый из паровозов, тут же выбросивший за разрывом белое облако пара, сменившееся густым угольно-чёрным дымом, потянувшимся за убегающими, обгоняя их пронзительно-едким запахом гари.
Лена, Лидочка и родители старались бежать вместе, но непрекращающийся вой пикирующих самолётов и пулемётная трескотня заставили их держаться на некотором расстоянии. Ни тени, ни малейшего укрытия на километры вокруг, даже небо без единого облачка. Немецкие лётчики снижались до высоты одного-двух деревьев и на бреющем полёте поливали свинцом разбегавшихся пассажиров разбомбленного поезда. Скалящиеся белозубыми улыбками лица ясно различались за колпаками кабин. Достать их сейчас запросто можно было из обыкновенной винтовки, да вот беда – переполненный эшелон состоял из одних гражданских. Так что фашисты чувствовали свою полную безнаказанность. Несомненно, охота за мельтешащими внизу в ужасе недочеловеками представлялась им весёлой и увлекательной игрой.
Многие успели сообразить, что бегущая фигура представляет собой удобную и привлекательную цель для немецких пулемётов, и это спасло немало жизней. По примеру других Лена и Лида вслед за родителями упали, изо всех сил вжимаясь в колючую, ещё не до конца выжженную летним солнцем траву. Но платье Лидочки цвета тюльпанов, расцветавших каждую весну в здешней степи, оказалось сейчас самым ярким пятном, которое невозможно было не заметить с самолёта. Очередь прошила навылет её спину в нескольких местах. Моментально излившаяся из выходных отверстий кровь молодой девушки казалась незаметной на фоне материи, только быстро намокшее красное платье выглядело теперь сильно потемневшим.
То ли досыта наигравшись, то ли решив поберечь оставшееся горючее, немцы вскоре улетели. При виде неподвижной Лидочки мать с криком ужаса метнулась к ней и, зовя, выкрикивая имя, перевернула тело на спину. Ненаглядные, совсем недавно искрившиеся жизнью глаза доченьки невидяще смотрели в равнодушную бледно-голубую пустоту над головами.