Эссе
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 70, 2020
Её взгляд я выхватил из толпы – она звала меня глазами. И надежда, и обещание счастья, и страх того, что я не смогу понять и принять её немого зова – пройду мимо – вот сколько всего я прочёл в этом взгляде. Между нами тут же протянулась невидимая эластичная нить, которая, сократившись, заставила меня изменить направление и шагнуть к ней, а её – подойти ко мне. С этого момента мы больше не расставались. Оказалось, что её зовут Гретой, что она – немка, по-русски не знает ни слова, впрочем – как и я – по-немецки. Но мы отлично обходились и без слов. Её не смущала ни разница в возрасте, ни языковый барьер – она пошла за мной без оглядки. И все те пять лет, что мы прожили вместе, стали самыми счастливыми в моей жизни.
Мы гуляли с ней помногу часов. Она любила убегать вперёд, оборачивалась, звала меня за собой, и я бежал. Бежал и бежал за ней – не мог же я ударить в грязь лицом, сославшись на своё больное сердце и на рекомендации докторов, предписывавшие мне исключительно спокойные, медленные прогулки. Она тащила меня к нашему озеру, с разбега бросалась в воду и увлекала меня за собой. И мы подолгу плавали в холодной воде, а выйдя на берег, старались согреться под скупым ленинградским солнцем. Как это ни покажется странным – сердце у меня перестало болеть вопреки всем медицинским прогнозам. Открылось второе дыхание. Я даже выучил два слова по-немецки – «Meine Liebe!» И шептал их ей на ухо: «Meine Liebe Грета!», а она в ответ целовала меня.
А потом пришла война. И двое немцев прочёсывали дачу, где мы жили с Гретой. Наверное, мы с ней плохо спрятались, потому что нас нашли сразу же. Меня вытолкали прикладами в сад, но Грета бросилась на одного из соотечественников и разорвала ему горло. Второй расстрелял её из шмайссера прежде, чем я успел проломить ему голову кирпичом.
Грету я похоронил в нашем любимом саду. Скромная табличка на её могиле гласила: «Meine Liebe Грета! Немецкая овчарка. 1936 – 1941».