Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 70, 2020
В сквере на одной из площадей Будапешта высится бронзовое изваяние человека в сутане с протянутыми вперёд руками и предупреждающе поднятыми ладонями. Это памятник католическому епископу города Дьёр отцу Вильмошу Апору. От какого зла ограждает он свою паству?
…Седьмой ребёнок в семье барона Габора Апора, он родился 29 февраля 1892 года в г. Сигетваре (Трансильвания). Его отец, строитель железных дорог и лесоустроитель, умер, когда мальчику было шесть лет. Все заботы о детях легли на плечи матери, глубоко верующей католички. «На перекрёстках жизни выбирайте трудные пути, они самые верные», – внушала она детям.
В канун окончания школы Вильмош принял рискованное, не имеющее обратного хода решение: посвятить свою жизнь Богу.
24 августа 1915 года – один из самых торжественных дней в жизни Вильмоша Апора, день его рукоположения в священники, омрачённый полыхающей в Европе войной.
Четверть века прослужил отец Апор приходским священником в Дюле, и, когда пришла пора прощаться, его провожал весь город. 25 февраля 1941 года на специальной сессии городского совета он единогласно был избран почётным гражданином Дюлы. «Мы все искренне любим отца Апора, независимо от конфессиональных различий», – сказал в своей прощальной речи декан реформатской церкви.
Теперь его путь лежал в Дьёр – город с кафедральным собором, куда в январе 1941 года решением Папы Пия XII он был назначен епископом. И опять, как и 25 лет назад, к своему новому поприщу он приступает в разгар Мировой войны.
В мае 1942 года по предложению большей части венгерских епископов отец Апор назначается председателем Ассоциации Святого Креста. Одна из главных задач Ассоциации – оказание помощи попавшим в отчаянное положение еврейским семьям. Пользуясь своим влиянием и связями, епископ добивается, чтобы каждый приход ежемесячно отчислял на эти цели определённую сумму, а кроме того, связавшись с прихожанами-добровольцами, находит жильё для еврейских беженцев и оказывает им финансовую помощь из собственных средств.
Однако усилия эти утратили свой смысл, после того как 19 марта 1944 г. Германия начала операцию «Маргарете» и оккупировала страну, дабы предотвратить её выход из войны, посадив во главе правительства своего ставленника генерала Д. Стояи. Отныне участь венгерских евреев предрешена: сотни тысяч их были согнаны в гетто, откуда их ждала депортация в лагеря смерти. В ответ на телеграмму протеста «от имени Бога, Венгрии и всего мира», посланную епископом в Берлин, ему пригрозили тюрьмой.
Оставался ещё один шанс для обречённых людей – крещение. Не очень, правда, надёжный, но всё-таки шанс, и Церковь не преминула им воспользоваться. В Германии это было бы бесполезно, но Венгрия – католическая страна, и приобщение евреев к христианской конфессии могло бы облегчить их участь. В итоге около ста тысяч венгерских евреев были зарегистрированы в 1944 году как крещёные. При этом многие из тех, кому удалось избежать депортации, нашли приют именно у дьёрского епископа Вильмоша Апора, который укрывал людей в монастырях и больницах на территории епархии.
В первой половине октября 1944 года войска 2-го Украинского фронта, очистив от немцев левобережье Тисы, освободили г. Сегед, а 20 октября овладели Дебреценом. Война пришла на территорию Венгрии, и её огненный вал покатился на запад – к Будапешту и далее к Вене. Город Дьёр оказался на острие этого вала. Где было искать спасения жителям маленькой страны, в которой потеряли свой смысл такие слова, как фронт и тыл? Но не в правилах отца Апора было прятаться, когда беда грозит его прихожанам, для которых церковь – последнее прибежище.
«Я прошу вас, братья, – пишет он в обращении к священникам своей епархии, – выполнять ваши пастырские обязанности с добросовестностью доброго пастыря. Что бы ни случилось, каждый должен оставаться на своём посту. Разделять трудности и испытания с верующими важнее любой проповеди». Исполняя долг священнослужителя – «оставаться на своем посту», отец Апор разрабатывает план мероприятий на время осады Дьёра, плохо представляя себе, сколько она может продлиться.
Бои за город начались 28 марта, а вечером, воспользовавшись передышкой и сгустившейся темнотой, в подвале храма появились первые русские. Епископ, стоя у входа, встречал каждого солдата. При этом вели они себя по-разному: кто-то вставал на колени, чтобы приложиться к кольцу на пальце епископа, другие, наоборот, пытались это кольцо сорвать. Они были инопланетянами здесь.
Наутро стрельба возобновилась. Немцы открыли миномётный огонь с противоположной стороны реки, несколько снарядов попали в здание резиденции и подожгли крышу соседнего собора. Все эти дни епископ не спал ни минуты, а на уговоры окружающих отвечал: «Я должен быть на ногах, если что-нибудь случится». В тот вечер под подвальными сводами он служил свою последнюю мессу. Многие плакали. Чем-то это напоминало первых христиан, отправлявших службу в катакомбах.
30 марта, в Страстную пятницу, Дьёр был взят. Посреди внезапно установившейся тишины, нарушаемой лишь редкими автоматными очередями, вооружённые патрули обыскивали развалины домов, заглядывали во дворы и подвалы. Казалось, война для епископа и его паствы окончена, но в подвале резиденции епископа прятались сотни стариков, женщин и детей, и сердце отца Апора было не на месте. Особую тревогу вызывали бесцельно слонявшиеся по улицам солдаты, всё чаще вторгавшиеся в епископский подвал. При этом раз от разу вели они себя всё более агрессивно. Предчувствуя недоброе, епископ отрядил двух священников в советский военный штаб, разместившийся в здании ратуши, с просьбой прислать людей для охраны. Но посланные вернулись ни с чем
Гибель епископа передана словами Илоны, племянницы епископа, бывшей при нём с начала осады: «Перед раздачей ужина мы услышали возбуждённые голоса, доносившиеся из прачечной, которая использовалась как кухня и находилась несколькими ступенями ниже входа в подвал. Епископ послал меня узнать, в чём дело. Оказывается, двое зашедших туда солдат потребовали отпустить с ними молодых женщин «для чистки картошки». То был стандартный предлог, скрывавший совсем другие намерения. Епископ попросил нескольких пожилых женщин пойти и почистить картошку, рассчитывая перепрятать остальных в более надёжное место.
Солдаты ушли, но вскоре вернулись. Теперь их были пятеро, и все они были пьяны. Заметив молодую девушку, солдаты сразу же бросились к ней. Девушка закричала, но епископ остановил солдат. «Hinaus!» («Уходите прочь!») – произнёс он по-немецки с той твёрдостью, какая была свойственна его голосу. Не знаю, поняли ли они его слова, но то, как они были сказаны, заставило солдат отпустить девушку. Недовольные, они направились к выходу, где один из них обернулся и, смерив злобным взглядом епископа, вскинул автомат и дал короткую очередь. Шандор Палфи, племянник, сделал движение, чтобы его защитить, но рухнул на месте. Та же очередь поразила и епископа, но он устоял и умер от раны в живот днями позже, 2-го апреля, в пасхальный понедельник, Епископ отошёл в вечность со словами: «Благодарю Господа за то, что принял мою жертву».
«Не надо пытаться представить забавы советских солдат как насилие и издевательство», – ответил Сталин на жалобу Красного креста о зверствах победителей над гражданским населением. Он боялся своей армии и, отдавая на трое суток мародёрства захваченные города, лишал её нравственного ореола освободителей, превращая в банду уголовников по образу и подобию своему.
Известие о смерти епископа потрясло жителей Дьёра. В среду 4 апреля похоронная процессия двинулась по улицам обезлюдевшего города от Главного холма, где находилась часовня Богоматери, к церкви кармелитов, в склепе которой епископу предстояло найти временное упокоение. Советские патрули то и дело останавливали машину, чтобы убедиться, не спрятано ли в ней оружие. По пути им встретился взвод верховых казаков. Их командир спешился и подошёл узнать, кого хоронят. Услышав, что это священник, погибший от солдатской пули, он снял фуражку и, низко склонив голову, взглядом проводил процессию. Да, разными были солдаты, освобождавшие Европу от фашизма.
Но тот режим, который установили убийцы епископа, теперь, страшась его посмертной популярности, объявил войну его тени. Перезахоронение епископа в часовню св. Владислава при кафедральном соборе стало общим делом венгерского общества. И, сколь ни велики были лишения послевоенных лет, люди сумели собрать необходимую сумму на приобретение мраморного саркофага, украшенного скульптурным изваянием покойного и фресками со сценами из его жизни. Но когда всё было уже готово, объявлена дата и разосланы приглашения, грянул официальный запрет.
Исходивший от Управления по делам церкви при коммунистическом правительстве Венгрии, контролировавшем после 1945 г. всю церковную жизнь страны, он призван был лишний раз напомнить, кто в доме хозяин.
А чтобы избежать массовых демонстраций верующих, церковь кармелитов, откуда должно было начаться шествие, и кафедральный собор с прилегающими к нему улицами были оцеплены пожарными и полицией, проверявшей каждого на наличие прописки. И у кого таковая отсутствовала, тех заворачивали обратно. Кордоны были выставлены даже при въезде в город – так они его боялись.
И только в 1997 году в Будапеште появился наконец памятник дьёрскому мученику, установленный на фоне стелы с именами сотен венгров – «праведников мира», как и он, помогавших в годы войны гонимым евреям. Но там могла бы найти себе место и другая стела – с именами людей, спасавших от насилия венгерских, польских, еврейских, немецких, австрийских женщин и девушек в победную весну 1945 года.
…От фашистского и коммунистического ада, поглотившего ХХ век человечества, ограждает свою паству отец Вильмош Апор. застреленный епископ города Дьёр.