Экспромт

 

М. К.

 

Ещё стихов, ещё счастливейших

стихов, ещё дождливых дней, –

оживший тлен земли, – дождливейших!

Смотри, становится темней.

 

И трав покров зеленоблещущий,

сверкая, стелется во мгле,

и луч закатный, быстро блекнущий,

последний, гаснет на земле.

 

Всей глубиной, в себя обрушенной,

я к жизнетаинству прильну

и сдамся, встречно обнаруженный,

непререкаемому сну.

 

 

Октябрь

 

Отвесной ясности паденье,

квадраты света и теней,

октябрь – прямое попаданье –

когтябрь для ястреба затей –

в прозрачное произведенье.

 

Так точно инструмент настроен,

как с ягодами про запас

в бутыли летний свет настоян,

и более того: сейчас

он будет вдребезги утроен.

 

От крыши красного амбара

стена займётся и фасад.

Октябрь отвесного удара.

В трёх измерениях искрят

осколки авторского дара.

 

 

Река

 

Пока листвою тянет прелой,

покоится передо мной

кораблик видимости белой

и берег зелени пушной.

 

И, радуясь небесным высям,

как бы с предшествующей им

ночною выемкою писем,

летит какой-то нелюдим.

 

Пока он длится без усилья

и видит проблеском клавир

сырой реки, – реки, и крылья

себя влепечивают в мир.

 

 

Встреча

 

Тем, что взгляд и тих, и огнен,

и направлен на меня,

человек стоящий впомнен

в воздух гаснущего дня.

 

Скудным не передаваем

словом потаённый жар,

лишь одним передаваем –

взгляд – другому в краткий дар,

 

чтобы всем звериным нюхом

чуять йодистый прибой:

«Ты блажен, ничтожный духом,

потому что Я с тобой».

 

 

Новый год

 

Чуть приоткрыть ситро – пузырится,

и каждый пузырёк, взлетая,

искрясь, зеленоглазо зырится.

Дрожь предвкушенья золотая.

 

Игрушечным многообразием

дари́т зима, и вот – раздолье

друг друга радовать согласием,

когда окрылены в застолье.

 

Но время вроде безобразника.

Оглянешься – почти позорно

усердьем в сотворенье праздника

час высвечен неплодотворно.

 

Душа, каким пыланьем выспренним

ты движима, каким влеченьем?..

Вот стол стоит, унижен утренним

и беспощадным освещеньем.

 

 

Постскриптум

 

Не раз ступал с носочка в Лету я,

и вновь прими, забвенье, дань:

всё тщательнее мир исследуя,

стиха шлифую филигрань.

 

Резьба по следу слуха чуткого

пройдёт, украсив мой ларец.

Чем больше канет в Лету чудного,

тем непостижнее Творец!