Фрагменты из книги «Исчезновение Гленна Видеманна» (2012). В переводе с датского Егора Фетисова
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 65, 2019
Перевод Егор Фетисов
Роберт Золя Кристенсен – автор многих книг. Он дебютировал в 1997 году романом «Молчание Кристины». Работает с целым рядом жанров, пишет детские книги, детективы, специальную литературу, рассказы. В общей сложности издал более 30 книг. Переведен на английский, французский, немецкий и другие языки. В центре многих его текстов – переплетение реальности и фантазии, в особенности прозаические произведения Роберта Золя Кристенсена часто балансируют на грани художественного вымысла и действительности, при этом они основательно приправлены черным юмором. По образованию Роберт Золя Кристенсен – филолог, преподает в университетах в Дании и Швеции. Участвовал в экспедициях, посвященных проблемам климата в холодных регионах, таких как Гренландия, Аляска, чилийские Анды. Мы предлагаем вашему вниманию фрагменты из книги «Исчезновение Гленна Видеманна» (2012), которая представляет собой, в сущности, самостоятельные рассказы, объединенные общей сюжетной линией, о которой вы можете прочесть в прологе.
Исчезновение Гленна Видеманна
Пролог
Гленн Видеманн исчезает по непонятной причине 2 января 2011 года. Приходской священник немедленно объявляет своим долгом отыскать его. Расследование приводит его, в частности, в Нью-Йорк, где вроде бы, говорят, живет старшая сестра Гленна Видеманна. Но при этом, в течение одной недели он замечен в районе Вестербро в Копенгагене и на Ваттовом море вблизи от границы с Германией. Спустя полгода после исчезновения Гленна находят в Роскилле-фьорде: он прыгнул в воду на очень мелком месте. Он остается в живых, но его парализует от шеи до ног, и он утрачивает речь. «Исчезновение Гленна Видеманна» – это попытка составить из отдельных фрагментов образ Гленна – что он был за человек и какой была его жизнь.
I
Всё началось с того, что исчез трактор Иба. Он стоял припаркованный в самом дальнем уголке парка. Никто толком не знает, сколько времени прошло с тех пор, но это случилось как раз в тот день, когда с моря на берег наползла полоса густого тумана, и когда он рассеялся, трактор уже поминай как звали. Никто не знает, что об этом думать, ведь его могли и просто спереть, но, когда этой весной при похожих обстоятельствах пропало пять коров, поползли слухи. Поэтому мы решили сегодня прочесать мелководье, и в воздухе висит такое количество капель влаги, что еще чуть-чуть, и мы начнем всасывать в себя эту гущу. Нам пока не попались ни коровы, ни тракторы. Зато мы видели кучу тележек, которые, как многие из вас наверняка помнят, в больших количествах пропадали с парковок супермаркетов. Я сказал ребятам, что мы ищем не тележки, черт с ними, но мои слова не находят в них должного понимания, и хотя волочить тележки по песку стоит неимоверных усилий, Торбен, Ханс Отто, Карен и еще один парень, как там его по имени, решают вытащить их на берег. Ну и бог с ними. Остальные продолжают продвигаться в сторону третьей песчаной отмели, где мы наметили немного передохнуть. Тулле по-прежнему рядом со мной, она из Слагельсе, у них там отвратная вода на вкус, это все, что мне известно про Слагельсе. Я это знаю точно, потому что у воды в бутылке, которую постоянно сует мне Тулле, привкус мыла. Но мы продолжаем продвигаться вперед, Тулле и я, неважно, вкусная вода или нет, мы продолжаем продвигаться.
II
В этом мире и правда происходят невероятно странные вещи, исчезают люди, хорошие соседи уходят из дома и не возвращаются, а тут я начал прибираться здесь у себя в комнате, с чего-то же нужно начинать (у нас в саду столько яблок!), из всех комнат выносятся вещи, стены нужно помыть и покрасить (это белый налив, ужасно кислый, в рот не взять), и вот я в процессе уборки в выстудившейся комнате для гостей обнаружил коричневый фотоальбом, он стоял на полке, почти задвинутый за книги, так что здесь может что-то вдруг обнаружиться интересное, я прихватываю его с собой, полистаю вечером за чашкой кофе, грызя яблоко. (Все-таки не хватает у меня духу выбрасывать еду на помойку).
[…]
IV
Дом, где прошло мое детство, был завален кастрюлями. Крыша текла, когда шел дождь, а дождь шел всегда, и мама ставила кастрюли в тех местах, где просачивалась вода, а когда дождя не было, и кастрюли не стояли на полу, они стояли на плите. Мама варила варенье и продавала его проходившим и проезжавшим мимо. Малиновое варенье, клубничное, сливовое, варенье из тыквы. Она варила, варила, варила, а отец тем временем не мешал нашей скотине кусать друг друга, и все больше его коров отставали от остальных, оставались без корма, начинали хромать, на их шкурах появлялись опухоли и воспаленные раны, они все глубже вжимались в темноту хлева, все глубже вжимались в самих себя, они были совершенно измождены, эти коровы, а мама тем временем металась по дому с кастрюлями, либо пристраивая их под капель в потолке, поскольку крыша текла, и вода капала на пол, либо ставя их на плиту, эти кастрюли, где они до краев наполнялись вареньем, вареньем, вареньем.
V
Уже почти вечер, и мне вообще-то пора сидеть на трибуне и наблюдать за матчем «Мидтьюлланд» – «Брондбю», но я просто не смог оторваться от этого вот английского детектива, который я взял в библиотеке, он лежал среди книг, выдаваемых максимум на две недели, он оказался чертовски увлекательным, и сейчас частный сыщик как раз собирает всех в зале и указывает на дворецкого, поскольку дворецкий на самом деле внебрачный сын хозяина дома, и его имя указано в завещании, и я таки никак не предвидел такого оборота событий, поскольку следил за местным сельским дурачком, а я, скажу прямо, на этих делах собаку съел, и хотя мне как истинному болельщику пристало сейчас быть вместе со всеми на стадионе, дерясь за свой клуб и его честь, эта история стала для меня хорошим уроком, ведь в нашей жизни многое иллюзорно и выдает себя не за то, чем оно есть на самом деле, поэтому когда ты слышишь шум и ссору в беседке, и дурачка застают убегающим оттуда, то тебе вовсе не там стоит начинать поиски, а наверху, на чердаке, где дворецкий и только что перешедший в «Брондбю» центральный полузащитник как раз делят столовое серебро, но это еще далеко не все, потому что я слышал по радио вчера утром, на канале П1, как раз перед тем как отправиться в библиотеку, что они снова не гасят по ночам свет в гигантских небоскребах в Нью-Йорке, потому что смертельно уставшие птицы, вылетающие ночью из мглы над Атлантикой, летели и летели прямо в небоскрёбы, бились в них и падали, падали…
VI
Будь начеку в этой жизни, ведь если ты выберешь себе какую-нибудь Еву, то за соседним деревом всегда будет маячить другой самец, оттачивающий свое гребаное искусство обольщения, и не успеешь ты оставить свою самочку, а тебе ведь придется отлучаться время от времени, например, сходить насобирать какой-нибудь еды, сегодня у нас на обед орехи и дыни, дыни – это прекрасно, и пока ты всем этим занят, собираешь еду, чужак незаметно прокрадывается и быстро получает своё, да так что весь лес трещит и трясется, ведь с ним можно по-быстрому, поскольку нет времени на нежности и заботу – этим займёшься ты, дурень и собиратель еды, когда вернёшься, неся в охапке всевозможные полезные фрукты.
VII
На этой фотографии, сделанной в прошлом году во время подготовки к конфирмации, видно мальчиков на берегу моря, а я присматриваю за ними со своего лежака, да, ты будешь сидеть где сидишь, сказал я себе, сделай лучше снимок, фотография к тому же долговечнее, но я не остановился на этом, потому что позже, осенью, я разрешал им играть в футбол в городе, в старом спортивном зале, и наконец вошел к ним, да-да, играйте-играйте, это полезно для мышц голеней, бедер и седалищно-пещеристой мышцы, отвечающей за эрекцию, а после игры это всегда был ты, я просил тебя остаться и пройтись шваброй по полу в раздевалке, спасибо большое, это просто отлично и мило, очень мило с твоей стороны, но не забывай про углы, в них нужно залезть шваброй, и примерно в то время я позволил себе обыкновение ничего не надевать под облачение священника, мое тело было под ним голым и таким влажным.
VIII
Вчера я вышел на балкон в том доме, где Биттен и Вагн сидели за столом и ели, вышел, потому что мне нужно было глотнуть воздуха, Биттен говорит, ей совершенно определенно больше нравится принц Йоахим, нежели кронпринц, так что мне пришлось выйти подышать, и пока я стоял на балконе, откуда мне было видно соседа, поставившего свою лодку на деревяшки и оттирающего днище, оно всё было в мыльной пене – пока я так стоял, я задал самому себе маленькую забавную задачку: выяснить, кем бы ты была, если бы была животным; перебирая вот так в уме различные варианты – бабочкой, медузой, зеброй – я внезапно обратил внимание на то, что сосед внизу завязал шланг в узел и теперь совершенно очевидно ждал, когда я опять скроюсь из глаз, и я скрылся, войдя обратно в комнату.
[…]
XII
Когда готовишь некоторые блюда из лобстера, требуется разрезать его надвое, прежде чем приступать к следующему шагу. Положите лобстера спинным панцирем кверху. Держите его за хвост чистым полотенцем, поднесите конец острого ножа к его голове и прижмите к панцирю в зоне, отмеченной крестиком. Ради Бога, избегайте встречаться с ним взглядами, скажите себе, что он так же не чувствует никакой боли, как и груша, срываемая с ветки. Проткните его ножом и режьте, пока лезвие не достигнет разделочной доски. Положите половинки подальше друг от друга, желательно в разных концах кухни. Займитесь смешиванием сливочного масла с эстрагоном, горчицей, солью и перцем, незаметно держа в поле зрения всю кухню – ни одно движение не должно остаться незамеченным.
XIII
Пока мы, настоящие – в отличие от него – фанаты отстаивали честь, свою и клуба, Джон Барнекоу пребывал в прострации, стоя с петардой в руках. Он никогда ничего не говорил, и единственный издаваемый им звук был легким гулом – как от пустой бутылки, в горлышко которой дунули. В 2007 году мы небольшой компанией возвращались на автобусе из Брённбю с выездного матча и сошлись на том, что пора преподать ему урок. Поскольку вариантов было не так и много, мы прихватили на следующую домашнюю игру против «Мидтъюлланда» связку бананов. Дождались подходящего момента. И в тот момент, когда их нигерийский нападающий установил мяч у углового флага, стали швырять бананы на поле, и тут же в наш сектор бросились контролеры и полицейские, просто офигеть, сколько их набежало, и мы все показали на Джона Барнекоу, который, хмуро смотрел на меня, ища поддержки. Просто сдохнуть, как он на меня пялился, как будто я теперь был просто обязан выкинуть какой-нибудь фортель.
XIV
Сотворенная человеком штуковина, находящаяся на максимальном удалении от земного шара, на котором находимся мы, это американский космический зонд «Вояжер», и он битком набит таксами, этими длинными коричневыми какашками, которые раньше бегали, где хотели, и гадили на мокрый песок во время отлива, пока местные жители, живущие в этих краях, не решили, что с них более чем достаточно, высказав пожелание отправить их туда, куда Макар телят не гонял, как это было сформулировано на общем собрании в местном клубе Раннерупа, и «Вояжер» показался недурным и разумным решением проблемы, и вот сверкающая металлическая банка отлетела от Земли больше, чем на 14 миллиардов километров, да, она, по сути, уже так далеко, что вот-вот покинет пределы нашей Солнечной системы.
XV
Что если, чисто гипотетически, представить себе, что ты сейчас, вечером, накрываешь на стол, открываешь входную дверь, усаживаешься и ждешь, что лобстер окажется на твоей тарелке, но тарелка остается пустой, из этого нельзя, однако, сделать вывод, что лобстеров не существует. Например, на Земле живет миллиард китайцев, если придерживаться обычной математики, осуществив вычисления на счетах, но ты же не станешь искать китайцев в Раннерсе или его окрестностях, где коммунальные службы пилят на улицах заболевшие деревья, не рассчитывай найти там хотя бы одного, однако это не значит, что желтокожие не кишат кишмя в других точках земного шара. Все лобстеры смертны, Гленн смертен, следовательно, Гленн – лобстер.
XVI
Королева Тюра велела возвести стену Даневирке, и хотя Даневирке не особо поражает воображение того, кто гулял по Великой китайской стене, а мы там были в прошлом году c нашей школой, так называемой «хойсколе», где любой взрослый может поучиться без всяких аттестатов и дипломов, однако Даневирке оправдала ожидания, когда немецкий король заявился со своими немецкими немцами, но под конец Тюре пришлось призвать на подмогу конунга Дана, который проделал весь путь от Зеландии до сюда, а в те времена это было неблизко, скажу я вам, это не легкая прогулка на междугородном скором, в котором мы привыкли преодолевать это расстояние в наши дни, и когда немцы получили то, что заслужили, конунг Дан построил отменную королевскую крепость в Лайре с видом на Роскилле-фьорд, где сегодня понатыкана масса длинных мостков с приколоченными кокосовыми циновками, но уже в то время нудисты захватили такие обширные территории, что нужно думать, у них как минимум были таблички, чтобы человек знал, куда он попал, но, заканчивая повествование о Тюре, нужно сказать, что она не давала заржаветь своим воинским навыкам, оттачивая их в лесу на деревьях при помощи всевозможного оружия, так что до купающихся часто доносился ее разгоряченный, воинственно-гневный клич, что, конечно, не могло не приглушить царившие на берегу нудистские радости.
XVII
Я утрачиваю часть себя каждый раз, когда пишу стихотворение, в этом есть что-то от смерти. Это так далеко от того, чтобы покупать кефир в «Ирме», трахать маленьких девочек и бегать босиком до самого конца октября. Когда стих закончен, все слова на своих местах, и он больше, чем жизнь, я отпускаю его, и он выскальзывает через мою маленькую холодную трубочку, а я возвращаюсь к девочкам и трахаю их, до позднего октября, и бегу в «Ирму» за кефиром, потому что стих – это навязчивая потребность, заставляющая меня покупать девочек в «Ирме», маленьких и босоногих.
[…]
XX
И я, пребывавший в уверенности, что я самый покинутый и одинокий человек в мире, однако это было так только до того момента, как я познакомился с Эдди, который живет и работает на Фронт-стрит, а нигде в Нью-Йорке больше не снимают столько фильмов, как на Фронт-стрит, а Эдди паркует здесь свою машину, поэтому она была в кадре в «Марафонце», где в главной роли Дастин Хофман, а у Эдди теперь появилась маленькая глупая привычка, о которой он рассказывает по дороге на кухню, – сидеть в темноте зрительного зала и ждать, что его машина скоро появится на экране, настолько одиночество доконало его, и потом он добавляет чуть ли не легко и небрежно, доставая бутылку вина, что это ведь прекрасно, когда у человека есть свой Кинг-Конг. Свой Кинг-Конг? переспрашиваю я. Да, говорит он, стоя ко мне спиной. Если ты заглянешь в спальню, тебе все станет ясно. И я это делаю, заглядываю в спальню, и там и впрямь Кинг-Конг, маленький плюшевый медвежонок на кровати, лапы вывернуты под такими углами, что я не хочу даже произносить этого вслух, торопливо возвращаюсь в гостиную, откуда видно Эдди, разливающего на кухне вино в бокалы. Непринужденным тоном, словно произнося естественнейшие вещи, он говорит, что никогда никуда не ездит без своего Кинг-Конга. Да, кстати, раз речь зашла про Кинг-Конга, говорю я, чтобы перевести разговор с маленькой, мерзкой плюшевой игрушки, на другую тему, ремейку Питера Джексона не хватает шарма и драйва первоначальной версии. В общем-то, я говорю, сам толком не представляя себе, к чему я веду, я говорю, что просто хочу домой, вся эта концепция с тем, чтобы взять какую-нибудь зверюшку – пусть это будет бегемот, лягушка, ежик, улитка или медуза, да, или плюшевый медвежонок, как в данном конкретном случае – и увеличить ее, чтобы посмотреть, что из этого получится, кажется мне слишком странной. Я не знаю, какие чувства испытывает Эдди от этих моих слов, потому что он вдруг совсем притих там, на кухне, что с тобой, Эдди, и в эту секунду начинающейся паники я понимаю, что Эдди на самом деле сидит сейчас в кинозале и высматривает в кадре автомобиль, где на сиденье рядом с водителем одиноко пристроился его медвежонок, этот маленький, жалкий, безжизненный плюшевый комок. Да, именно этим он сейчас занят, Эдди, и бьюсь об заклад, что я успею потихоньку улизнуть отсюда, прежде чем он вернется в гостиную.
XXI
Улыбка во весь рот. Я живу в небольшой школе, её закрыли, это на окраине средней величины провинциального ютландского города. Я не курю, приятен в общении, поддерживаю себя в форме, в прошлом занимался конным спортом. Когда я поселился здесь, все классы стояли пустые, и я купил себе самочку говорящего скворца, ее зовут Пальма, и за три года она выучилась свистеть начало песни «В тот день ушел я на войну», и когда я обхожу здание, а я делаю это несколько раз в день, до меня всегда доносится повторяющая звуки марша трель, заставая меня в наиболее удаленном уголке, то есть в старом спортивном зале, и мне приходится возвращаться через всю школу обратно, чтобы дать Пальме кусочек сахара. Теперь вся эта история происходит и по ночам тоже, Пальма совсем не выносит, когда ее оставляют одну. Со временем я стал уходить из дома реже, но это не проблема, потому что я уже утомился от боулинга в одиночку. И вот тут-то в кадре появляешься ты, приближающаяся медленной походкой.
XXII
Если какое-нибудь существо, представляющее органический мир, получает увечье, природа немедленно начинает восполнять потерю. У простейших животных заменяются части тела целиком. Если разделить дождевого червя надвое, то каждая половинка вырастет в целого нового червя. Отрежьте руку морской звезде, и она снова отрастет. Человеческий мозг тоже наделен подобной способностью, благодаря ему у нас есть разные способы защититься от вражеского вторжения и восстановить существующий порядок. И свобода действия отнюдь не ограничивается миром физических явлений, как мы сейчас увидим. Например, персонал «Морской идиллии» говорит Ингрид, что ее мебель занимает в комнате слишком много места, невозможно сделать нормальную уборку, поэтому они перетаскивают ее комод и один из древних стульев, которые она привезла с собой с виллы, вниз, в подвал, но дело этим не заканчивается. Каждое утро, входя с лекарствами на подносе, в то время как ты по соседству натираешь Гленна всевозможными кремами, они наблюдают все ту же картину. Оба стула стоят бок о бок у окна, а комод снова придвинут к стене. Казалось бы, тут истории и конец, однако же нет – способность Ингрид к биологической адаптации порождает непредсказуемые смещения естественно-природного баланса. Когда-нибудь мебель Ингрид наполнит подвал, забьет его битком.
[…]
XXVII
Пока ты прикидывался мертвым, а Бог был занят другими делами, прежде всего, несколькими немцами, тратящими время на то, чтобы жаловаться на цены, я вытащил опухшую ногу из тазика с ледяной водой и поковылял в прихожую, оставляя левой, освобожденной из таза ступней мокрые следы на полу, открыл дверь и впустил лобстера в дом.
Перевод с датского Егора Фетисова