Стихи
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 64, 2018
***
сказки южной зимы ни королевы ни снега
кроме промозглой влаги ничего не падает с неба
и кажется сердце-ледышка не хуже тумана
что подымается с моря или скажем с лимана
и Герду никто не полюбит и Кая никто не похитит
и к слову жизнь не подобрать пристойный эпитет
ходим руки в карманах заглядываем в витрины
товары те же невесты пожалуйте на смотрины
смотреть не вредно за взгляд не требуют денег
разве только в стрип-клубе за волосатый вареник
страшно сказать раздевайся в такую погодку
поневоле заходишь туда где наливают водку
это сказка южной зимы с невзрачной концовкой
нарезанной сельдью огурчиком и перцовкой
с темным городом с модой из детских воспоминаний
с укоризненным взглядом полуразрушенных зданий
***
Цигейковая шубка, такая же шапка с ушами,
тесемки на бантик завязаны под подбородком.
Так зимою страна поступала с неразумными малышами.
Хорошо в пятидесятых жилось моим одногодкам.
Их катали на санках кустарного производства,
если снег выпадал, что в Одессе случалось редко.
А комплекс неполноценности с комплексом превосходства
в обнимку лежали, и Дарвин вспоминал животного предка.
И еще был «Щелкунчик» в театре оперы и балета,
марш деревянных солдатиков, дирижер в оркестровой яме.
У входа два лишних билета. Рукою подать до лета.
На память осталась фотка с зазубренными краями.
Налейте стакан какао, с молоком, но без пенки.
Ночами из всех щелей тараканы лезли.
И еще – портреты Сталина висели на каждой стенке
в детском саду. Позднее они исчезли.
***
Как в тесной комнате расчищают место для рождественской ели,
так в тесном небе освобождают простор для Звезды Рождества.
Разбегаются наши галактики, но некоторые посмели
придвинуться ближе из любопытства и озорства,
за неимением лучшей цели.
Говорят, надвигаются снега и метели.
Говорят, идут неслыханные и невиданные холода.
Пусть пророчат пророки, пусть говорят пустомели.
Пусть в урочный час загорится Рождественская звезда.
***
В полном соответствии с прогнозом
Рождество с метелью и морозом
ставит южный город на попа.
Санный путь готов – но где же сани?
Где лошадки – мы не знаем сами.
Там же, где нарядная толпа.
В полном соответствии с прогнозом
нелегко сегодня овцам, козам,
прихожанам, клирикам, другим
пастырям, а также их пасомым,
ангелам бесплотным, невесомым,
непутевым вестникам благим.
Рождество с морозом и метелью.
И солома, что была постелью
для Христа-младенца, холодна.
Люди пенья ангелов не слышат.
И скоты бессмысленные дышат.
И Звезда покуда не видна.
По прогнозу – слава в вышних Богу,
Нужно осторожно ставить ногу,
скользко, неуютно, но зато
все вокруг сбывается по плану,
скачет зайчик по телеэкрану,
кутаются ближние в пальто.
Поднят воротник. И шарф обмотан
словно маска – не узнаешь, кто там
скрыт, чем дышит парень, и куда
он идет – в такую-то погодку! –
и нетвердой делает походку
тротуар под тонким слоем льда.
Море там, за ледяным туманом.
Хорошо тому, кто со стаканом
у печи растопленной, в дому
окна дребезжанием и дрожью
возвещают людям волю Божью,
что известна Богу одному.
***
Три волхва с Востока, седобороды, мудры,
на слоне, коне и верблюде везут дары.
По ночам в пустыне разбивают палатки.
Тоже мне – волхвы! Три восточных царя
кондака отличить не могут от тропаря,
толком спеть не умеют ни щедривочки, ни колядки.
Знают только, что Царь Иудеи родился там,
где место убогим странникам и скотам,
Он спит в хлеву, а в сердце у Приснодевы –
все пейзажи зимы, все льды и снега,
все смиренье овечье и вся свирепость врага,
все блеянье стад, все ангельские напевы.
А через какое плечо передавать свечу –
того волхвы не знают, и к какому плечу
прикладывать щепоть, и как зажигать лампаду,
в общем – старые люди, а их учить и учить!
Как правильно верить, как правильно Бога чтить,
как пастырям стадо вести к небесному граду.
***
утренние снега
на которые еще не ступала нога
но лапы кошачьи и птичьи уже ступали
пионера учили умению распознавать следы
ныне этим умением могут гордиться деды
хорошо что внуки выслеживать перестали
нет ушей ни у стены ни за стеной
и кому интересны твои разговоры с женой
о дороговизне и об идиотах у власти
идиоты умны но не так как хочется нам
а уши приставлены ныне к иным стенам
и зубы не выпали из государственной пасти
забота у нас простая Рождество холода
у деда мороза ватная борода
что говорит о симпатиях к северному соседу
снегоуборочные машины увязли в снегах
как мы увязли в беседе о мошенниках и врагах
но делать нечего приходится длить беседу
***
Зимние праздники взяли Богомладенца в кольцо.
Елочный и заснеженный маскарадный наряд.
А Младенец видит лишь Мать, вернее, ее лицо,
и то – перевернутым, так устроен младенческий взгляд.
Все младенцы такие – всё видят наоборот,
выхватывают детали, а сложить воедино – никак.
Например, на лице они видят только глаза и рот,
а носа не видят, взгляд младенцев устроен так.
Говорят, у младенца не развита мозговая кора,
в дефиците нейроны и белое вещество.
Но сияет Звезда на небе и будет сиять до утра,
Мать будет баюкать Младенца, и ангелы – славить Его.
Младенец Всевидящ и, значит, почти что слеп.
Мир видимый и невидимый – все это Его дела.
Но сегодня нужны Ему Вифлеем и пещера-вертеп,
немного соломы в яслях и немного тепла.
***
Детоубийцы идут к Вифлеему
выполнять приказ и решать проблему –
мальчишек младше двух лет – под нож.
А из Вифлеема, хозяйство бросив,
бегут в Египет Мария, Иосиф,
и Младенец – на Бога еще не похож.
Ангел им сказал – собирайтесь, бегите,
но не сказал им – предупредите
своих соседей, пусть тоже бегут,
а если не могут – пусть мальчиков спрячут.
Но дети мертвы, а матери – плачут,
и ничего не поделаешь тут.
Плачет Рахиль – она безутешна.
Свет город покинул, и тьма – кромешна,
А в небе, меж ангелов – сотня ребят.
Сверстники-мальчики в белой одежде,
за Иисуса погибшие прежде,
чем Иисус был за нас распят.
***
Холода перешли в наступленье
при поддержке снегов.
Замирает в домах отопленье
под натиском давних врагов.
Свинцовая тяжесть неба
и ответная белизна
покрывшего землю снега –
декорация зимнего сна.
И одичавшие звери
собачье-кошачьих пород
стерегут случайные двери
замерзших двуногих господ.
В чести топор и лопата –
грести и колоть дрова.
Приходится жить как когда-то,
а именно – жить едва.
Под зимними облаками,
под насыпью снеговой –
работать своими руками
думать своей головой.
***
мы все – неизвестные солдаты,
павшие в неравной борьбе с природой.
наши лица, фамилии, имена и даты
никому не нужны, до-мажорной кодой
завершаются только симфонии и концерты,
написанные Моцартом в юные годы.
мы брошены, словно в ящик конверты.
мы вышли из жизни, как выходят из моды.
а что сохранилось в пространстве трехмерном
(четвертое – время – плохой хранитель)
висит, как в старом шкафу фанерном
покойного деда военный китель.
***
Бог не в бревнах, а в ребрах,
по крайней мере, у мягких и добрых.
А у старых, злых и усталых
Бог в каменьях и драгметаллах.
Святость спрятана в реликварий,
как Вселенная – в планетарий.
И ребра святых в драгоценной оправе
молчат о Божьей бессмертной славе.
***
бедность что нажил ты упорным трудом
замороченный быт неухоженный дом
безумие что заработал своим умом
истерика в сердце смятение в горле ком
история интересна тем что ищешь себе уголок
где ты бы лежал на диване глядел в потолок
любимая книга лежала бы рядышком на полу
лампадка горела бы под иконой в углу
была бы зима открылся бы санный путь
по замерзшей реке времен подо льдом не видать воды
а воздух в квартирке сгущенный трудно вдохнуть
и в мыслях разброд никак не сомкнуть ряды
история интересна набором переводных
картинок цветных фантазий великих дел
вроде спасения мира или удара в дых
смотрел на прошлое все глаза проглядел
***
Бездонное небо. Бессонная ночь.
Никто человеку не хочет помочь.
Трясется в вагоне и слушает храп.
Любая поездка – тюремный этап.
Этапы, этапы больного пути,
ни мысли, ни чувства в пути не найти.
Лишь месяц острожный, печален и строг,
в бессмысленном небе железных дорог.