Стихи
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 63, 2018
1.
Из ветра, с ходу уносящего хандру и головную боль,
Восторгом возгласа щенячьего встречая хлюпающий «ноль»,
Росток в термометре краснеющий подталкивая вверх рукой,
Забыв, что где-то есть во тьме еще зубчатый профиль городской
(Пускай его вставные челюсти жуют и сплевывают снег
И не мешают звонкой прелести, искрящей радости вовек),
Из несомненной принадлежности вдруг обступившему всему,
Из робости, последней нежности нетвердым почерком – письму.
Пусть всё зазря, пусть эта пауза нам не напомнит ни о чём,
Но щебетанье птичьей кляузы спешит за солнечным лучом,
И складки воздуха прошиты им, по льду надтреснутому хруст,
И у дороги оглушителен набитый воробьями куст.
Теперь не важно, вспомнят, хватятся ль, найдут ли месяцы спустя –
Смотри, сугроба каракатица сомнётся пальцами дождя,
Теперь не больно прежней легкости беспамятство увидеть в нём,
И блики, соревнуясь в ловкости, карабкаются в темный дом,
И капельками оторочено хвои густое полотно.
Дожили – полно. А на прочее уже и уповать грешно.
2.
Только зная, что зима незыблема,
Можно выдумать весну:
Первый час ее глядит по-рыбьему
На манящую блесну.
В час второй глазам ее приснилась ты –
Так просты приманки все,
Лишний оборот земной немилости
На февральском колесе.
В третьем часе бездною распахнута,
Звезд уколы пляшут в ней,
Кровью, синью вспыхнувшие яхонты –
Им ответь весной своей.
Лишь придуманное слово истинно
И творящей воли зов.
За еще несказанными листьями –
След небывших облаков,
Сочиняй им судьбы, помни, радуйся.
От неправедных знамен
Отвернется мир на долю градуса,
Этой воле подчинен.
Глянет на созвездья – надо ж, светятся,
Все нелепицы подряд.
Две весны на перепутье встретятся
И о нас заговорят.
3.
Март на Крюковом канале пылью зимнею усох.
Дни его пересыпали, рассыпали, как горох.
Ах, влюбиться не пора ли, раз уж воздуха набрали
У весны на первый вдох? Столько звали, столько ждали,
А она – опять врасплох!
(По дворам теперь бродячье, воробьиное, котячье,
Чик-чирики сплошь да мяв! Вдоль Подьяческой на кляче,
На везенье, на удаче, спутницу полуобняв,
Путать выдумку и явь).
Но весне какое дело? Лишь бы капало, звенело,
И по берегу в раздрай – беззаботный визг и лай.
Только взгляд притворно хмурый с поднебесной верхотуры –
Сам святитель Николай говорит: «Блажной, ступай!»
К тополиному обрубку он присядет на приступку,
Словно царь на пьедестал. И раскуривая трубку,
Скажет: «Что-то я устал. Здесь на суше нынче снова
Сто забот – невпроворот. У меня-то, у Морского!
Пальцев мало – вот им счёт! Надо строго щурить очи,
Надо поздний, лежебочий растолкать в канале лед.
Солнцу путь найти короче. Поскорее к белой ночи
Приторочить небосвод: за зиму-то прохудилась –
Вот беда, скажи на милость! – где с корабликом игла?
Вся-то память уплыла! А еще – проведать братца
У красавиц-площадей. А еще – устать бояться
Холода прошедших дней. А еще полюбоваться
Колокольнею своей!»
4.
Еще невзрослая, еще неловкая открыла дверь –
Какая легкая, почти бесплотная весна теперь!
Едва приснившийся набросок плеч ее и головы
В зеленых бусинках нераспустившейся пока листвы.
Из подземелий ли, с высот последнего ли этажа
Настигнет искрами ее веселия и куража,
Как будто нотами по дымоходам и по проводам
За облупившимися переплетами оконных рам.
А кровли мокрые сверкают, светятся, горят огнем,
У этих отсветов впервые встретиться глазами в нем,
Когда поставила двойная радуга свою печать –
Она и рада бы не предугадывать, не означать.
В небесной ясности не нужно зрения, не важен счет –
Столь очевидные невероятности, любой исход.
Но эта – сбудется, почти нечаянно, теперь, сейчас,
Не замечая нас, не объясняя нам, закружит нас:
Почти играючи, почти в безумие и волшебство,
Где мы незнающие, непонимающие ничего.
5.
Она сперва притворится голосом, впервые пробующим слова,
Как будто радугой раскололась в нем, распалась ливнями синева,
И вопреки суетливой гибели, остекленелости глаз сухих –
Наверняка наугад! – двоих,
Столь не знакомых друг другу выберет, поманит, заговорит за них.
Она сначала вернется музыкой – то осмотрительней, то смелей,
Созвучье сделав своим союзником и песню спутницею своей
И двух избранников недоверчивых органным щебетом поведя
Туда, где, буйной листовой очерчена,
Их встречи, майского света, вечера скользит в слепых зеркалах ладья.
Она поднимется смуглым куполом, в закатном пламени вознесет
И над имперской брусчаткой скупо им раскрасит северный небосвод,
За гордым всадником, в отдалении на ненаписанном полотне
Следя и соединяя тени их, и отраженья дробя в волне,
Шаги наверх повторит ступенями и не оставит наедине.
6.
Что за весна вокруг! Владычествуй, господствуй,
Внимая лишь себе, не снисходя к сиротству…
Что за весна теперь! Быть у неё в плену,
В забвении святом. Я с нею помяну
Молитвою твое неназванное имя,
Небесные шатры и синеву над ними.
И если летний дождь, сиреням буйным брат,
Взахлёб охватит май, по клавишам блуждая,
Играя невпопад, играя наугад –
Не будет нот верней, и пусть они скользят
Под радугой двойной, как вспыхнувшая стая,
И нас зовут с собой, и не глядят назад.