Стихи
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 61, 2018
***
Воздушные слои, бесплотное богатство.
Все бабочки свои, учительницы Бакста,
из тонкой кисеи вытягивают ручки,
собрались на летучке.
Я говорю прости зажатому в горсти,
и я его не выдам.
Он тоже аноним и тянется к своим,
как мы к эфемеридам.
Порадуем дружка: пускай летит на волю
из темного мешка.
А кто по-над травою глядит исподтишка,
тому секир-башка.
***
Медленно строится день-теремок,
сверху резной примеряет карниз;
но посторонний его холодок
прячет дорогу, ведущую вниз.
Вот и пчеле говорит пчела:
– Свет-то уж светит не как вчера.
Воздух тоже не как вчера.
Вот тебе только один пример:
выйдешь дорогою перемен,
сразу дорога омрачена.
И отвечает пчела пчеле:
– С этими думами на челе
всякая правда обречена.
Время, засвеченное вчерне,
мнимая все же величина.
Мнимых не трогая величин,
лучше по дереву постучим.
***
«Раз она волшебница-лисица,
то не колдовством, так воровством
уведет движением мизинца,
заметая огненным хвостом».
Не меня берущая в расчет,
отведет глаза золотовласка.
Все равно знакомая опаска
холодком по косточкам течет.
***
Вдруг показалось: из чащи лесной
выглянул мстительный бог вороной.
Он не вернется назад к Еврипиду.
Стрелы готовит и нож костяной
точит на нас, затаивши обиду.
***
В Умбрии зеленой, за лесами,
за долами в сладостной Тоскане,
как во сне с открытыми глазами
мы нашли и то, что не искали.
Как скворцы стремглав из кипарисов,
так и наши крохотные сроки.
Но поток сияния не высох
вместе с белым росчерком дороги.
И последний, ставший полным сроком,
задержался в каменных воротах:
при закате на холме пологом
золотой сверкает самородок.
Около Этны
Знакомый образ настоящего,
где в городках на склонах гор
машин выглядывают ящеры
из переулков, как из нор.
Камней рассеяны стада.
Стремглав летящие на вызов,
скворцы из темных кипарисов
в те залетают города.
За горизонт идет гряда
холмов с подпаленною шкурой,
а их румянец темно-бурый
вот-вот исчезнет. И тогда –
одно неверное движенье –
и с вулканической золой
сойдется тень изнеможенья
над черной спекшейся землей.
Италия 24.08.16
Когда смятения исполнится
порода каменная хрупкая
и купола когда опомнятся,
став голубиными скорлупками,
как не ручается спасение
за арочный пролет над пропастью,
так камни ждут землетрясения,
очеловеченные робостью.
***
Возле своей Мессины
новый найдешь приют.
Знаю, что хватит силы,
если на жалость бьют.
Жалость моя, мое жалованье,
как фитилек чадит.
Но ведь не зря обожание
вечно со мной чудит.
Вроде гнезда осиного
прежде гудела весть:
жалости непосильная
все же работа есть.
Бьется коса о камень,
если приходит срок,
переплетясь руками,
руки сложить в замок.
Жалость стоит заслоном
и замыкает связь,
там, на лугу зеленом,
в изгородь обратясь.
***
Ветер волосы прочь со лба.
Брови, выгнутые дугой.
Он стоит, а за ним толпа,
так и чует, что он другой.
В тех, кто сразу и навсегда
оказались не ко двору,
есть заметная всем тщета,
подменяющая игру.
Есть особая правота
тех, кто сам неизвестно где,
оборвавшая провода
и живущая в темноте.
И сама она так темна,
что при свете не различить.
Есть великие имена,
их не знаешь, кому всучить.
***
Уже не пахнут кварцевые лампы,
и в коридорах не пылятся пальмы.
Уже слова «миндалины» и «гланды»
полузабыты и полуопальны.
И в темных кабинетах для того ли
когда-то облучали синим светом,
чтоб излечился от фантомной боли,
себя припоминая по приметам.
***
Все, что взяли измором,
завели про запас,
чтоб не быть крохобором,
отпускаешь сейчас.
Так ненужные вещи
забывают в гостях.
Никакой не ответчик.
Никого не простят.
Продолжение с этой
стороны не придет.
Только новой плацентой
тишина обернет.
И по-своему честно,
что идет полоса,
где на все, что исчезло,
закрываешь глаза.
***
Повторять немного невпопад,
но с самим собою не в разладе,
те же вещи, но на новый лад,
ни за чем и ничего не ради.
Подожди! Я тоже подожду.
Дорога случайная минута
для подсказки, брошенной кому-то,
как бросают спички на ходу.
Память в чудесах и пустяках
от вчерашних светится улыбок,
и удача, ломкая на сгибах,
сразу рассыпается в руках.
***
Как-то славно время проводили:
всё смотрели на его веретено.
Незаметно сделалось темно.
Но смотреть пока не запретили.
И возможно цельные куски
составлять из маленьких осколков.
Там закат, медлителен и шелков,
птицы и другие пустяки.