Рассказы
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 61, 2018
Хорошо
– Папа, хочу в ЦУМ – за
сеном.
Нежный мальчик – словно
с картины Брюллова – бежит к отцу. Утыкается в папину куртку: она пахнет
морозом и фермой.
Это новое папино
увлечение – ферма – так нравится Серёже.
Там всё хорошо: и свинки,
и козы…
Коров Серёжа
побаивается – слишком большие. Зато парное молоко. И
сыр, и сметана…
А ещё папа выписал из
Испании специалиста, и теперь хамон привозят домой с
фермы.
Папа называет это импортозамещением.
Хамон
– из свинок. Серёжа расстроился, когда узнал об этом. Но ему объяснили: свинки
не против. Выпьют стакан лимонада и – хамон.
Мальчик испугался: как
назло, перед поездкой на ферму выпил фанту.
Несколько дней не ел
вместе с родителями и сестрёнкой. Вдруг не заметят его превращения и съедят?
Чтобы успокоить Серёжу,
папа с мамой подарили ему свинку: поменьше тех, что на ферме, зато красивее.
– А если она выпьет
лимонад, тоже станет хамоном? – спросил Серёжа.
Папа рассмеялся:
– Вряд ли.
Так у декоративной
свинки появилось имя: Вряд ли.
…Папа улыбается:
– Только за сеном?
– И платье! – радостно
кричит Кристина.
Ей пять, но та ещё
модница.
– И сумочка, –
улыбается мама.
– И фрак, – признаётся
Серёжа.
Скоро – детский бал.
Вещей у Серёжи –
видимо-невидимо. Но не надевать же старьё!
Впрочем, бал – это так.
Главное: бюст.
Скульптор сначала
вылепит Серёжу из пластилина. А потом, когда папа с мамой одобрят, сделает бюст
из бронзы.
Бронзовый бюст мамы – в
холле, рядом с четырёхметровой ёлкой.
Папин
– в кабинете.
Теперь Серёжина
очередь.
Мальчик мечтает
позировать во фраке, как папа.
Правда, на папином
бюсте не видны фалды. Но всё равно: на бронзовом папе фрак сидит отлично.
…Серёжа хочет поехать в
ЦУМ на пони. В крайнем случае, в карете.
Карета современная, с
подогревом. И лошади быстрые.
Но мама против:
– До ЦУМа далеко. Вернёмся,
и пожалуйста: хоть на пони, хоть в карете.
Серёжа нехотя влезает
на заднее сидение «бентли».
Рядом – мама с
Кристиной. Папа – на переднем сидении.
Охранник открывает
ворота.
Поехали!
…Папа всё время на
телефоне.
Серёже папу жалко.
Однажды спросил:
– Почему ты так много
работаешь?
Папа вздохнул:
– Знаешь, сколько мы
тратим в месяц?
Серёжа покачал головой.
Папа назвал сумму.
– Только это – секрет.
Умеешь хранить тайны?
Серёжа кивнул.
И пригорюнился. Когда
вырастет, тоже будет всё время занят.
Что за жизнь?
…Папа весёлый и добрый.
Только однажды вечером,
когда папа устал, с его лица сползла улыбка.
Лицо стал злым и
некрасивым.
Серёжа съёжился.
А папа поймал его
взгляд и снова стал прежним.
Серёже потом снился кошмар:
будто папа потерял лицо и теперь всегда будет страшным.
…В ЦУМе нарядно.
Покупатели хорошо
одеты.
Продавцы вежливые.
Папа, улыбаясь, катит
тележку с брикетами сена.
За ним – охранники с
двумя тележками, тоже с сеном.
Папа всё предусмотрел:
в ЦУМ ехали на двух машинах. Одна – для семьи, вторая – для сена.
Мама купила себе три
сумочки и шляпку, Кристине – серёжки, платьица и мишку.
Серёже взяли самое
необходимое: туфли, носки, брюки, рубашки, бабочку и фрак.
…Няня всплеснула
руками, когда увидела выпавший из пакета чек:
– Матерь божья…Сорок
восемь тыщ – только за фрак!
Серёжа улыбнулся:
– Не твои же деньги.
…Серёжа любит няню.
Но она из другого,
странного мира.
И рассказы её странные.
В детстве пила молоко,
квас и кисель. Чай её родители не покупали: дорого.
До школы добиралась три
километра – одна, в жару и в метель.
«Без водителя и
охраны!»
– А если б замёрзла? –
недоумевает Серёжа.
– Однажды Бог чуть не
прибрал, – рассказывает няня. – Устала, прилегла у дороги и стала засыпать.
Разбудил самолёт: высоко летел, но в деревне звук гуляет, всё слышно. Я
вскочила и побежала домой.
…Серёжа крутится перед
зеркалом.
«Почему все мальчики не
ходят во фраках?»
Няня с любовью глядит
на него:
– Прям, как барин.
Няня чудная. Как из фэнтази.
Её послушать – кругом
одни сложности.
Но это не так!
Серёжа знает: жизнь
красивая и удобная.
…Утром мама шепнула:
– Папа купил остров.
Там зелёное море и всегда тепло.
«Ух
ты!»
– А когда мы туда
поедем?
Мама потрепала Серёжу
по голове:
– Как только достроят
дом.
– Через месяц?
Мама рассмеялась:
– Как только, так
сразу.
…Серёжа сбегает по
ступенькам.
Свинка гоняет мяч в
холле.
Скульптор Асичкин протягивает ей морковку.
«Вот бы сделать её
бюст», – думает мальчик.
И улыбается: Асичкину, Вряд ли, чудесному зимнему дню.
На душе солнечно.
Мир ласковый.
Хорошо!
Любо!
Днём Фёдор катал детей
в городском парке на гнедой кобыле Даше.
Вечером возвращался в
станицу.
Раз в неделю заступал в
казачий патруль.
По вторникам и пятницам
навещал дролю – Анюту.
Всё шло своим чередом –
неделя за неделей.
Так бы и шло, если б не
искушение.
…Как-то вечером Фёдор
гулял по Фейсбуку и наткнулся на заголовок: «За
женитьбу на исландках иммигрантам будут выплачивать $5000 в месяц».
Фёдор ёкнул: заголовок,
как билет в рай.
Впился в экран
компьютера: «В Исландии беда с мужиками! Их так мало, что парламент решил
заманить их из-за границы…»
Перевёл зелёные в
рубли.
Снова ёкнул.
Побежал в стойло.
Расцеловал Дашу.
Рассыпал смех в южную ночь.
Влетел в дом. Бросился
к компьютеру и заорал на весь интернет: «ЕДУ!!!»
Вытянул ноги и блаженно
улыбнулся:
– Любо!
«А што?
Дроля найдёть другова. А Даша…»
Почесал затылок.
«Дашу возьму с собою».
Фёдор представил, как
едет с невестой, похожей на принцессу Дейенерис из
«Игры престолов», в исландский ЗАГС.
Рядом гарцуют атаман и
дружки-казаки.
Исландцы глазеют на синие мундиры, красные лампасы, синие фуражки с
красным околышем.
Мужики улыбаются.
Женщины вздыхают: «Мы за эфиопов и турок повыскакивали. А ей, счастливой, казак
достался. Одни усы чего стоят…»
Перед глазами Фёдора
проплывали всё новые сцены.
Ещё час назад Исландия
была как облако: не достать. А сейчас – реальная: хоть ешь.
Фёдор нахмурился: «Иде же
деньги взять? Дорога, свадьба… Карманов не хватя за усё платить».
И просиял: «За полгода
надо брать!»
…Следующие дни прошли в
хлопотах.
Фёдор договорился с
есаулом, что продаст ему дом.
Купил билет в Москву,
чтобы выбрать невесту.
План такой: приедет в
посольство Исландии, усядется на диване и будет листать фотоальбомы с
исландскими красотками. Выберет кандидаток и попросит анкеты – из какой семьи, чем занимается и т.д. А потом –
очная ставка с двумя финалистками. «Лучше в Исландии, чтоб не втюхали што ни попадя».
Фёдор вскинулся: «Какая
Исландия без загранпаспорта?».
Побежал в фотоателье.
В паспортном столе
узнал, что документ придётся ждать десять дней. Расстроился. Потом решил: «Пусть
у станицу едуть: неделю –
одна, неделю – другая».
Вздохнул: «Только б не сустрелись и не подрались».
Разборки Фёдор не
любил.
«С Дашею их познакомлю.
Погляжу, какие хозяйки. Может, обеих возьму. Десять тыщ лучше, чем пять».
Погладил левый ус,
потом правый.
«Не-а. Не дадуть. Хоть и остров с фитилём, а Европа».
Махнул рукой:
«И с одною неплохо».
От грядущей перемены в
жизни Фёдору стало так хорошо, что он замурлыкал.
…До отъезда в Москву
оставалось три дня.
Фёдор навестил дролю. После рюмки водки и пирожка с картошкой сказал:
– Анют, ты прости: уязжаю.
Дроля
всплеснула руками:
– Далёко?
Фёдор выпил ещё рюмку.
Закусил.
– У
Исландию.
Молодуха
вытаращила глаза.
– Федя, у какую такую Исландию?
Фёдор грустно посмотрел
на дролю:
– У
ту самую, – и тихо добавил. – За лучшею долею.
Казачка опрокинула
стол. И полчаса вбивала Фёдору в бока и голову лучшую долю, пока не обессилила.
Облокотилась на печку, сползла на пол и разрыдалась.
…На следующий день он
пришёл к атаману: просить благословление на Исландию.
Тот выслушал. И перевёл
тему. Спросил: о чём Фёдор собирается рассказывать детишкам на уроке
патриотического воспитания.
Этот урок был
общественной нагрузкой. Из-за него приходилось терять полдня в парке. Но Фёдор
никогда не отказывался: не убудет. Тем более, что
приглашали нечасто: пару раз в год.
Всегда тщательно
готовился к выступлению в школе. На этот раз взял тему:
«Лошади – в Первую мировую».
Подобрал материал и
даже распечатал фотографию из интернета: кавалеристы в память о лошадях,
погибших в Первую мировую, сделали флэш-моб –
выстроились так, что фигура напоминала голову лошади.
О том, что снимок был
сделан в США в 1917 году, Фёдор решил промолчать.
…Атаману тема
понравилась.
– Любо!
Спросил:
– Што
Даша?
Фёдор оживился:
– Слава Богу, жива-здорова.
Атаман прищурился:
– Дашу, как и дом,
продать хошь?
Фёдор насупился:
– С собою заберу.
Атаман кивнул:
– Ну-ну… А давай у пьяные шашки? Про Исландию апосля
побалакаем.
Игра – огонь: после
каждой выпитой рюмки атаман с Фёдором били друг друга по уху.
Уши у атамана чугунные:
Фёдор выбил палец и потом шлёпал атамана по уху тыльной стороной ладони.
Зато атаман
покуражился. Сначала ухо у Фёдора превратилось в подорожник, а потом – в
малиновый лопух.
Еле живой, Фёдор
добрался домой.
Во сне принцесса Дейенерис делала ему примочки. Фёдор стонал от боли. И,
глядя в бездонные глаза Дейенерис, божился, что из
всех кандидаток выберет только её.
…Голова гудела.
Фёдор сдал билет в
Москву: с малиновым лопухом являться в посольство Исландии было нельзя.
В школу тоже.
Впрочем, школа внезапно
отпала. Позвонила завуч, извинилась: мол, перепутала очередь, вести урок
патриотического воспитания должен другой казак. А когда придёт черёд Фёдора,
она обязательно сообщит.
В парк Фёдор не поехал: какой родитель
доверит ребёнка клоуну – с ухом, как у слона?
Коротал время с Дашей.
Рассказывал ей о будущем исландском житье-бытье.
Даша воротила морду: Исландия ей не нравилась.
Фёдор гладил кобылу.
– Даш, я сам переживаю.
Но ведь пять тыщ у месяц!
Заживём!
Даша покосилась на Фёдора
и стряхнула руку хозяина.
Фёдор проворчал:
– Сговорились што ль, бабы…
…Пока подлечивался,
Фёдор читал в интернете статьи об Исландии.
Дивился тому, что
исландцы ходят в ближайший магазин в пижаме.
«Чумовые».
Спохватился:
«Пижаму приобресть надо».
Ещё узнал, что исландцы
не запирают двери домов, ключи от машин бросают в автомобилях, а детей в
колясках оставляют без присмотра возле кафе, баров и магазинов.
«Дашу одну не оставлю».
Смеялся, читая о том,
что исландцы не сморкаются, считают это вредным для здоровья.
«Ну, за пять тыщ и с сопатую жить можно».
Замотал головой:
«Утирку подарю».
Присвистнул: в Исландии
все плюются – и взрослые, и дети.
Задумался.
Походил возле дома.
Сплюнул.
«Мне можно. А жонку отучу. А то засмяють, када приедем у станицу».
Скривился, узнав, что
национальное исландское блюдо – тухлое мясо гренландской акулы.
«И эту гадость придётся
жрать на свадьбе…»
Фёдора передёрнуло.
«Один исход: стопка до
и стопка после».
…Исландия уже не
представлялась ему манной небесной.
«Кругом льды с
вулканами. Муторно».
«Зимой день с гулькин
нос, а летом – круглые сутки. Очуметь можно».
«И этот тупик», – Фёдор не мог смириться с тем,
что ему придётся есть местный деликатес: сырое сердце
исландской птицы.
«Скажу: «Хворь»».
Пробовал утешить себя:
«Поживём лет пять, деньжат подкопим и – домой, у
станицу».
Но настроение было не
ахти: и у Фёдора, и у Даши.
Женщина в парке даже
сказала:
– Какая-то она у вас
злая, – и увела ребёнка кататься на другой лошади.
…Он уже собирался
покупать новый билет в Москву, когда наткнулся на заметку: «В Исландию
запрещено ввозить лошадей, и никто не знает почему».
Взвыл.
Набрал телефон
посольства Исландии и рубанул:
– Без Даши не поеду!
Фёдора соединили с
русскоговорящим сотрудником. Тот вежливо поинтересовался:
– Куда не поедете?
– У
Исландию, куда ишо?
Фёдор распалялся:
– Значит, так: аль пущаете мою кобылу у Исландию, аль свадьбы не будя.
Сотрудник посольства
невозмутимо спросил фамилию избранницы Фёдора и дату свадьбы.
Услышав ответ,
рассмеялся:
– Статья о невестах – «утка».
Фёдор опешил:
– Какая утка?
Сотрудник посольства
уже серьёзно ответил, что Фёдора, как и многих других, звонивших в посольство
по этому поводу, обманули. И добавил:
– Мы будем рады, если вы,
как турист, посетите нашу прекрасную страну.
…Мир рухнул.
На воскресной службе
батюшка, грозно глядя на Фёдора, процитировал известного священнослужителя: «В
состоянии прелести человек как бы проживает не свою жизнь, а чужую, о которой
мечтает. Для него жизнь – это непрекращающаяся игра».
Фёдор вспомнил пьяные
шашки с атаманом и втянул голову в плечи.
Идя к выходу, нечаянно
задел дролю.
Та резанула на весь храм:
– Чужеблюд!
И, чтоб совсем уконтрапупить Фёдора, прошипела:
– Дисиден!
Домой Фёдор шёл
сгорбившись.
За ним – ватага
казачат.
Дети корчили Фёдору рожи. И кричали:
– Вали у льды, селёдка исланская!