рассказ
Перевод с датского Егора Фетисова
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 59, 2017
Перевод Егор Фетисов
Ида Йессен – писатель и
переводчик. Родилась в 1964 году. Автор многочисленных романов, сборников
короткой прозы и книг для детей. На русском языке вышло несколько ее
произведений: «Первое, о чем я думаю», «Азбучная история» и детская книга «Маяк»,
иллюстрации к которой выполнила Анастасия Орлова.
У себя на родине
Ида Йессен отмечена рядом литературных премий.
Посвящается
Л.В.
Чуть что, Вибеке погружалась в скуку и, вместо того чтобы занять себя
чем-то, позволяла апатии овладеть собой. И это несмотря на немалое количество
друзей и требовавшую отдачи должность, на которую ушла без остатка ее
молодость, ведь надо было сперва добиться, а потом удержаться. Она жила в
трехкомнатной квартире в самом сердце Копенгагена, и среди ее друзей не было
никого, кто бы не поглядывал с завистью на окна в потолке ее жилища и террасу
прямо на крыше дома. «Просто офигеть,
– говорили они, – Вибеке может сидеть тут и смотреть
на Круглую Башню». Терраса была размером с танцпол, и
вечеринки, которые Вибеке устраивала тут летом, были
хитом сезона.
Иными словами, ничего
плохого про жизнь Вибеке сказать было нельзя, и все
же дела с апатией обстояли все хуже. Почти все ее друзья обзавелись семьями и
детьми, и для нее было совсем не в радость заглядывать по выходным на ланч в их
гнездышки, где было практически невозможно поговорить и где
пришедший был обречен часами неискренне восторгаться маленькими
невоспитанными спиногрызами. Она предпочитала ни с
кем себя не связывать.
В
ту пятницу, о которой она впоследствии думала как о последней, она как обычно
прошлась по магазинам и вернулась домой с пакетами, полными вкусной всячины, и
массой идей относительно того, что из нее можно приготовить, но, когда дошло до
дела, всё закончилось как всегда: она не утерпела и перебила аппетит сыром и
нарезкой, заев их шоколадом, который она кусала, даже
не достав полностью из обертки, – после чего она завалилась на диван и весь вечер пролежала, не включая ни телевизор, ни
музыку.
Она думала о том, куда
бы ей съездить. У нее была небольшая машина. Можно выбраться на ней к морю, в
погожий денек. Она взяла бы с собой бутерброды и термос с кофе. Или еще можно
поехать в лес.
Утром в субботу она
встала пораньше, чтобы выйти из дома не слишком поздно, но все равно потом
чересчур долго пила кофе и читала газету.
Все-таки она была
странной – эта ее чуть ли не физическая неспособность покинуть квартиру.
Стрелка часов добралась до двойки, потом до тройки. Вибеке
подумала, что хорошо бы позвонить кому-нибудь, но никак не могла решить кому.
Ей пришло в голову сходить в кино, и она пошла на кухню за газетой – еще
полистать. Но, проходя мимо окна, застыла на месте. Ветер усиливался. Под
окнами, напротив церкви, он мотал из стороны в сторону крону дерева, с которой
облетали отдельные желтые листья. Вот-вот должна была наступить осень.
Она задумалась о том,
что было истинным и подлинным в ее существовании. Достала из холодильника сок,
налила в стакан и устроилась в кресле. Не встану, пока не определю, что было
самым, решила она.
Самым настоящим и
определяющим в моей жизни.
*
Всю первую половину
следующего дня она провела за компьютером. В двенадцать она позвонила мужчине,
с которым никогда прежде не разговаривала.
У него был
обходительный голос, и они договорились встретиться в тот же день после обеда. Вибеке приняла душ и оделась. Когда она вышла из дома и
завела машину, накрапывал дождь. Она проехала через всю Зеландию, пересекла Фюн и только в районе Богенсе
съехала с трассы. Работали щетки стеклоочистителей. Она попала в мелкую ячею
узких дорог, и вот уже показалось море, серое в пелене дождя. Она почувствовала
невероятную легкость. Никто, кроме них двоих, не знал, что она отправилась в
эту поездку, и если она приняла неверное решение, то никогда никому не
расскажет об этом. Она свернула вниз, на грунтовую дорогу, туда, где на
порядочном расстоянии друг от друга стояли домики. Хотя уже была середина
сентября, цвел шиповник. Конечный пункт ее путешествия. Мужчина стоял у калитки
и ждал ее.
Он провел ее по дому и
палисаднику, где кусты подставляли листья ветру. Отсюда слышно море, сказал он,
и она кивнула. Она уже обратила на это внимание. «Маленький симпатичный домик»,
– сказал он, и она снова кивнула. На самом деле, решение она приняла еще вчера
в гостиной, сидя в кресле со стаканом сока в руке.
– Да, он ничего, – сказала
она. – Я его куплю.
– Это непростое
решение, – сказал маклер.
– Да. Но я его уже
приняла, – ответила она.
– У тебя не все дома, –
сказали друзья. – С чего ты решила туда переехать?
– Потому что я так
хочу, – ответила она.
– И все-таки как
следует всё взвесь. Как насчет долгих вечеров? Воскресений, особенно после
обеда? Ты загнешься от скуки!
Тем не менее Вибеке написала хозяйке квартиры, что съезжает, уволилась
из фирмы и принялась за поиски работы на Фюне. В
ноябре нашлось место в небольшой компании в Богенсе,
и в середине декабря она переехала.
В первую зиму все
свободное время она тратила на покраску стен и знакомство с соседями. Она
повесила кормушку, чтобы из окна кухни можно было наблюдать за птичками, и
старалась запомнить названия птиц, которых видела. По вечерам, когда дом
полностью затихал, ложась в кровать, она слушала шелест моря и засыпала под
него. Море словно было живым существом, которое, как ей казалось, говорило не
только с ней, но и со всеми, кто умел его слышать.
От друзей на
электронную почту приходили письма: «Мы приедем летом, на твою летнюю
вечеринку».
Когда наступила весна, она
взялась за палисадник. Посадила кусты, которые должны были не давать разгуляться
ветру. Посадила деревья. Она запоминала названия цветов, которые встречались ей
по обочинам дороги, и названия лягушек, жаб, бабочек, улиток и насекомых. Она
научилась понимать, что ее дом принадлежит не только ей, но и погоде, животным.
Не успев вернуться домой с работы, она выходила в палисадник, а завершался ее
день тем, что, перед тем как отправиться спать, она выходила на крыльцо в
пижаме – ощутить воздух.
Пришло лето, и она
научилась снимать осиные гнезда и отклеивать улиток от стены сарайчика. Однажды
она обнаружила под книжной полкой казавшуюся совсем высохшей лягушку, поставила
на лужайке таз с водой и опустила ее туда. Долгое время та выглядела
безжизненной, а потом внезапно сиганула через край таза и исчезла в траве.
Летнюю вечеринку она устроила в саду, под белым тентом, но впервые за все время
появились не все ее друзья.
Годы шли. Всё понемногу
росло. Росла опоясывающая участок живая изгородь, округлялись цветочные клумбы,
и фруктовые деревья начали плодоносить. Друзья все еще объявлялись на ее летних
праздниках, но с очевидной неизменностью их число уменьшалось, хотя Вибеке, казалось, этого не замечает. Она пополнела. Не
носила больше модной одежды, как раньше в городе. Никто больше не видел ее на
высоких каблуках. Друзья говорили Вибеке, что она
сделала идеальный выбор. Потом друг с другом обсуждали ее внешний вид – средних
лет матроны. В следующем году ей стукнет сорок, говорили они. Так она и без
мужа останется, говорил один другому.
Они не догадывались,
что Вибеке, впервые с тех пор, как сюда переехала,
снова стала погружаться в отвлеченные мысли, и нерешительность овладела ею.
Сорняки господствовали на клумбах. Она физически ощущала в воздухе перед собой
пустоту, присутствие которой было настолько материальным, что она могла обхватить
ее руками и прижать к себе. Выходные напролет она просиживала в кресле с чашкой
чая в руке и взглядом, устремленным в пространство. «Что есть самое подлинное в
бытии? – думала она. – Самое определяющее?»
В тот год на ее летнюю
вечеринку подъехало не так много старых друзей, и получился скорее обед, чем
вечеринка. Весь вечер до поздней ночи Вибеке сидела и
беседовала с мужчиной, которого она не очень-то хорошо и знала. Он всегда
вращался где-то по внешней орбите ее дружб и знакомств, но сейчас он был здесь,
на ступеньках сарайчика; они сидели и предавались взаимной доверительности,
покуда друзья и дети друзей спали в мансардной комнате. Беседа легко
соскальзывала с одного на другое, сплетая их в одно весомое и пустяшное, и,
когда Вибеке сообщила своему полузнакомцу,
что хочет ребенка, это совершенно не смутило его. Как и вопрос, не хочет ли он
ей в этом помочь.
Да, сказал он. Почему
нет.
И помог.
И Вибеке
остаток лета ждала, пока до нее наконец не дошло, что она не забеременела.
Тогда она устроила еще
и зимнюю вечеринку.
К несчастью, в те
выходные повалил такой снегопад, что поезда и машины встали, а мост Большой
Бельт закрыли из-за метели. Так что гости никак не могли добраться до грунтовой
дорожки, ведущей к дому Вибеке, даже если бы пошли
пешком, поэтому они сообщили, что не приедут, один за другим. Вибеке с ее жареным гусем и рождественской ветчиной,
красной тушеной капустой и четырьмя бутылками шнапса заносило снегом. Потом
отрубили электричество.
Ближе к ночи в дверь
постучали.
*
И вот довольно долгое
время никто из друзей Вибеке не мог сказать, как она
и что с ней. Не мог, потому что никто о ней не думал, точнее, они думали, но
дни не стояли на месте, и, когда они наконец выкроили время вспомнить о Вибеке, прошло уже столько времени, что позвонить было уже
как-то неловко, а написать не позволяла замотанность. «Она ведь тоже не дает о
себе знать», – говорили они друг другу. «Ей там, на Фюне,
наверняка не до нас». И все-таки им ее не хватало, потому что время все шло, и,
получив наконец после почти полугодового молчания приглашения
на летнюю вечеринку, они все сорвались к ней, потому что их тянуло взглянуть,
как там лаванда, как поживают кусты крыжовника и вишня, все ли в порядке со
сливами сорта Ренклод, да и с Вибеке, их старой подругой.
Их длинный кортеж
пересек Зеландию и Фюн. Тут были все – и близкие
друзья, и «шапочные» приятели. Они поставили машины на запыленной дорожке,
ведущей к дому Вибеке, открыли калитку и вошли в
палисадник. Первый, кто попался им навстречу, был золотистый лабрадор. Прежде у
Вибеке никогда не было собаки. «Вот ведь, она завела
настоящую собаку», – воскликнули они. «Видимо, из-за нее она и была так занята
все это время».
Мгновение спустя на
крыльце появилась Вибеке. Чуть пополневшая, чуть
постаревшая. На руках она держала маленькую девочку.
В саду был натянут
белый тент. Цвели розы, жимолость оплетала изгородь. Создавалось ощущение, что
никогда еще здесь не было так красиво, как сейчас. Но почувствовать это было
некому, всю компанию охватил настоящий переполох. Малыша Вибеке
передавали с рук на руки. «Кто отец?» – спрашивали все самих себя и друг друга.
«Откуда взялась эта девчушка?» Сама Вибеке молчала.
И снова время потекло.
Спустя пару лет у Вибеке родился мальчик, точная копия сестренки. У обоих
были розовые щечки, оттопыренные ушки и шумный характер. Теперь пришла очередь
детей Вибеке быть предметом общих восторгов, все были
от них без ума, но Вибеке этого не замечала. Она учила
детей тому, чему сама научилась, а живая изгородь тем временем разрослась
настолько, что ее пришлось срезать почти до земли. Вибеке
проредила растения в палисаднике и каждый вечер, независимо от времени года,
выходила на крыльцо и вместе с детьми ощущала воздух, пока они подрастали,
оперялись и пока не стали наконец почти взрослыми.
Однако она нет-нет, да
ощущала внезапно в воздухе перед собой пустоту, и ей становилось тоскливо в
обществе самой себя, и в кругу своих друзей, звери и цветы – все это вдруг
становилось чужим и переставало ее интересовать.
Ненадолго.
Перевод с
датского Егора Фетисова