Опубликовано в журнале Новый берег, номер 57, 2017
Ночной дождь
…И все бормочет в одиночку…
Б. Н.
Полмира бессонницей мучит,
И, что бы ни произошло,
Нисколько ему не наскучит
Постукивать пальцем в стекло.
По-варварски что-то лопочет,
Ничуть не заботясь о том,
Кто исповедь эту упрочит,
Удержит во мраке пустом.
Как призрак, за шторой маячит
И в серый предутренний час
Секрет равновесия прячет
От чьих бы то ни было глаз…
Но кто же его закавычит
В ту пору, когда за окном,
Незримый, бубнит и талдычит,
И все об одном, об одном?
Кто слову его обеспечит
Бессмертье в моем языке,
Покамест по-детски лепечет
В какой-то недетской тоске?..
Два стихотворения
1
Сны памяти на ощупь домотканы:
Укутаешься в них – и впрямь тепло.
Вживаться в их случайные обманы
И есть, быть может, жизни ремесло.
Зацепишься за день, который прожит,
Как свитером за ржавый гвоздь в стене,
И только жаль, что быть навряд ли может
Воспоминанье о последнем дне…
2
Сны памяти неуследимы:
Поди свяжи концы с концами,
Когда одни лишь середины
Ложатся нá сердце рубцами.
Когда бы стал я подсудимый –
То что б сказал я напоследок?
Ах, разве то, что середины
Вертели мною так и эдак.
Куда ни сунусь – промежуток:
То перешейки, то проливы…
Как говорится, не до шуток
Ввиду подобной перспективы.
От яслей вплоть до домовины –
Поди ж ты – только середины,
Все переправы, перевалы…
Все паузы да интервалы…
…А том почти уже долистан,
А шарф почти уже довязан,
И ждет душа, когда же пристань,
И верит святочным рассказам.
А где концы? и где начала?
Не проложу я общих русел,
И то, что было, с тем, что стало,
Не завяжу в единый узел.
***
Сестре
Преврати цветное фото
В черно-белое. На нем
Будут серыми ворота,
Тесный двор и низкий дом.
Дабы все междоусобья
Вовремя свести на нет,
В целях неправдоподобья
Приглуши небесный свет.
Гамма жизни монохромна –
Вот и кажется бедна.
Потому-то и огромна
Прожитого тишина,
Что вон там, в свинцовой дымке,
День за днем, за годом год,
Как на черно-белом снимке,
Наше прошлое живет.
Словно бы на старой пленке,
Различимы вдалеке
Папа с мамой в плоскодонке
Где-то на большой реке.
В эту пору ледостава,
Под надмирный скрип весла,
Пестрая земная слава
Так им кажется тускла…
…А на отдаленном плане
Сизо-матовой реки
Проступают, как в тумане,
Пристани иль островки.
Так же ли, боясь огласки,
Осень в поздние часы
Засекречивает краски
Среднерусской полосы?
***
Такая доля: жить в непонятой стране
И той страною быть не понятым вдвойне
И тайнопись ее распознавать во сне –
Иллюзии питать и призраков страшиться –
В конечном счете, что ж, досталась бы и мне,
Когда бы на нее достало сил решиться.
Зима… Пустой перрон… Вечерние гудки
Электропоездов… Слепые огоньки
В один и тот же миг близки и далеки…
Транзитный пассажир, уставший от транзита,
Маячу на ветру… гляжу из-под руки
Сквозь то, что помню я,
туда, где мной забыто…
Рокайльный орнамент
Как в тенечке,
Внутри строки
Завиточки
И узелки:
Стебелечки
И лепестки,
Ангелочки
И пастушки.
В мизансцене –
Она и он,
В светотени
Сосна и клен,
А над кленом,
Совсем одна,
В мире сонном
Горит луна…
(Гул ракушки,
Похоже, был
На прослушке
У высших сил.
Не смолкая
Как тишина,
В ней морская
Шумит волна.)
В жизни хмурой
Постиг ли кто
Де Латура
Или Ватто?
Их капризный
И нежный свет
Ну-ка вызнай
Чрез триста лет.
Что там, поза-
Позавчера?
Гобелены
Да витражи,
В сердце греза,
В уме игра…
Гильотены
Острят ножи…
Чувство рока
Порой легко:
Не барокко,
А рококо.
И, не мучась, –
Как дар и честь,
Примешь участь
Такой, как есть…
***
…Те дни, что зазря профукал –
Протратил по мелочам,
Оравой тряпичных кукол
Являются по ночам:
Теснятся у изголовья,
Пеняют за неуют,
По поводу нездоровья
Рецепты в лицо суют.
По правде сказать, немало
(Да что там: полным-полно!)
Подручного материала:
Дешевенькое сукно,
Неструганая дощечка,
Закладка из дневника…
А смастеришь человечка –
И как-то нежней тоска…
Как в ярмарочном балагане, –
Должно быть, что не впервой, –
Из глины да из соломы
Епископы и шуты
Качаются вверх ногами
Над бездною мировой,
И, кажется, всем знакомы
Безликие их черты.
Вон тощий, а этот круглый,
Вон гладкий, а тот рябой,
Плакушки и ваньки-встаньки,
Пастушки и пастушки,
Тряпичные эти куклы
Кружат над твоей судьбой –
Несбывшейся жизни няньки,
А может, и двойники.
***
Хотя задернута гардина,
Но за окном видна луна…
Поэзия необходима
Не тем, кому нужна она:
Не тем, кто ловит стук о стекла
Холодных капель дождевых
И числит Сафо и Софокла
Живейшими среди живых,
Не тем, кому впотьмах не спится
В подвалах и на чердаках,
Не тем, кто, словно голубица,
Весь век витает в облаках,
Не книжникам высоколобым,
Не бестолковым простакам,
Не коронованным особам,
Не образцовым беднякам, –
А марширующим солдатам,
В сердцах которых нет вины,
Особенно молодцеватым
В час тренировочной войны.
Предрассветная считалочка
1
Тополиный теплый пух
Чуть мерцает за окном
И как будто дразнит дух
Полубылью-полусном.
В этот поздний час ночной
Полубыли-полусны
Гравитацией земной
От небес отлучены.
Полубыли-полусны
Полубыли-полунет,
В ближнем небе круг луны
Истончает слабый свет…
2
Царь – вначале, а в конце,
Разумеется, портной.
Царь пирует во дворце
Вместе с юною женой.
А портной в углу своем
Занимается шитьем,
Щурит мудрые глаза
И не смыслит ни аза.
3
Дорассветное в тиши
Настроение души:
Зачиню карандаши –
То-то станут хороши.
Раз нашла такая блажь,
Вот он — черный карандаш,
Вот он — синий карандаш,
Вот он — серый карандаш.
Жаль, в наборе этом нет
Белого карандаша:
Рисовала б Божий свет
Непрозревшая душа…
Март
…Надо бы, надо бы смазать нам петли дверные,
Чтоб не скрипели так жутко во мраке ночей.
Там, за охрипшею дверью, деревья ночные –
Липы да клены, прозрачные и ледяные,
Кажется, все еще ищут себе палачей…
Что же ты медлишь с отладкой проржавевших петель,
Пыточных камер эпохи случайный свидетель,
Нищий художник, отшельник, простак-книгочей?