Опубликовано в журнале Новый берег, номер 52, 2016
***
На самом же деле, если
укрыться одеялом вот так, с головой,
тогда сто процентов не
будет другой мировой,
главное, лежать не
дышать, не высовывать из-под одеяла ногу,
или высовывать, но
понемногу.
Иногда можно вот так
остановить войну –
осторожно высунуть ногу,
потом еще одну,
потом повернуться на
бок, лицом к стене,
спиной развернуться к
войне –
пусть за спиной делает
что попало,
нужно только зажмурить
глаза, на голову натянуть одеяло,
запастись хлебом, и
когда мир сторожить станет совсем невмочь,
отламывать его по
кусочку и есть всю ночь.
***
последнее время состоит
из минут молчания,
в течение года несколько
суток молчания
по расстрелянным,
зарезанным, взорванным
из автомата, ножом,
самодельной бомбой
ножницы не для того,
чтобы вырезать снежинки,
а ножницы чтобы убивать
терроризм это
интерактивная игра
с мокрыми человеческими
ресницами,
с кровью, жирной, как
сливочное масло,
какие-то парни, картошка
фри с кетчупом,
толстокожие антропогена
крепкие зубы,
вертикальные конечности,
все, как у древних
ящеров, не знавших мысли
***
– да ты ведь не помнишь
деда – допустим, помнит.
ходил на одной ноге,
потому что вторая
отстегивалась и на ночь
ложилась с краю,
и сторожила комнату,
много комнат.
когда ты ростом мал или
что пониже,
когда каждый большой
предмет кажется дедом
– да ты ведь не помнишь
деда – а дед все ближе,
зимой ближе
чем летом.
***
Мама, дай мне десять
копеек,
я куплю стакан томатного
сока,
или одиннадцать, я куплю
сочник,
или двенадцать, я куплю
шницель,
плоский шницель в
панировочных сухарях.
Дед перед глазами
встанет-отнимет,
беззубыми деснами ничего
не успеет,
дрожащими пальцами сок
опрокинет
и останется дрожать в
дверях.
***
И пока они спорят, кто
из них больше,
я выбираю самого
маленького из толпы,
самого маленького в
пальто и дешевых кедах,
человека-вещдока, документального
человека,
маленького, как на
экране кинотеатра
завода имени Ткаченко,
выпускающего густую
тушенку
для киножурнала «Хочу
все знать».
***
Перебежать дорогу,
придумать игру,
– Ты ведь никогда не
умрешь? – Конечно, я не умру.
Возле лужи пес тощий в
голодной талии,
как волк из книжки про
лису и прорубь.
– У тебя порвались
сандалии.
– Догони, попробуй.
Когда за тобой в детстве
гонится Игорь Шахов,
и ты думаешь, вот сейчас
догонит – ударит,
а он догоняет и говорит
— я люблю тебя –
и вы оба тяжело дышите, потому что ты убегала, а он догнал,
а потом, когда за тобой
никто не гонится и ты уже взрослая,
и ты думаешь – вот
сейчас он скажет – я люблю тебя –
но он подходит, чтобы
ударить,
и ты вспоминаешь, что у
тебя старые туфли и что это не Игорь Шахов,
и вы оба тяжело дышите, потому что некуда бежать,
убегают от любви, а с
ненавистью остаются.
Странно,
но в детстве легко
заживает любая рана.
Ну, взять хотя бы этот
кровавый и пыльный камень…
– Надо починить голову,
поднимись, давай я сотру.
– Ты ведь никогда не
умрешь? – Конечно, я не умру…
ОНА НЕ ЧИНИТСЯ И НЕ
СТИРАЕТСЯ. Амен.
Потом мы ходили
смотреть, как его хоронят.
– Интересно, мертвое
тело тонет? – Не тонет.
Нет, не то. Нет.
Мертвое тело стонет.
Потом, когда ты уже
взрослая, ты вспоминаешь,
как за тобой в детстве
гонится Игорь Шахов,
чтобы догнать и сказать
– я люблю тебя,
лучший на свете мальчик,
которому разбили голову.
***
Вот, оказывается, где ты
живешь,
место под брешь, поле
под рожь,
где у тебя вокзал вместо
дома вокзал?
Здесь, оказывается, а ты
не сказал.
Ну, нашла я тебя,
думала, подвезешь,
а у тебя сундуки,
горшки, поле под рожь,
курица яйца несет,
корова дает молоко,
вот, оказывается, как у
тебя далеко.
А у нас город, близко
зашло,
такое большое, ну как бы
сказать, село,
такая большая лужа, как
будто пруд,
такой Первомай, как
будто бы мир и труд,
место под дом, под слом,
под котлован,
у нас чевенгур, чемодан, вокзал, караван,
у нас выдают кредиты на
много лет,
берешь кредит —
получаешь волчий билет,
человек человеку паспорт,
имей в виду.
Далеко у тебя, пожалуй,
что я пойду.
***
Пришел Николка
в синих наколках
траву косить –
корове носить.
А та корова
с лета сорок второго
на трех ногах живет,
жвачку жует,
и все-то ей не так,
и все ей херово
с лета сорок второго.
***
Весь солдат болеть не
станет –
только ноги, только
руки,
только сильные метели,
только бедные дожди.
Весь солдат болеть
устанет –
только грады, только
буки,
только дуры налетели,
только радость впереди.
Только метеопогромы,
только гео-геростраты,
только девушка с указкой
тычет в карту как в
живот.
Только молнии и громы,
только страшные утраты,
только день с пробитой
каской,
только Бог не бережет.
***
свет не к ночи будь
помянут
растворился в вышине
темой ночи листья вянут
помолитесь обо мне
положите мне на плечи
то, что нужно положить –
предположим руки свечи
эту темень заглушить