Опубликовано в журнале Новый берег, номер 51, 2016
Дамы
и господа, читатели и авторы «Нового Берега»!
Родина
наша вскипает событиями неожиданными и трудно вмещаемыми в человеческое
сознание. Каждое из них, становясь предметом размышления, немедленно
переворачивает наши скромные представления о мире.
За
период, истёкший с выпуска нашего юбилейного 50-го номера, мы, люди, преданные
слову и смыслу, были поражены событием далеко не самым значимым на фоне войн,
катастроф и террористических актов. Таким событием, полным не вмещаемого
внутреннего смысла, явилось для нас направление в психиатрическую клинику и
привлечением к суду человека, утверждающего, что «Бога нет». И это у нас, где
ещё доживают свои героические жизни отдельные прадеды и прабабки, что
тракторами валили колокольни и расстреливали прихожан за утверждение, что «Бог
есть». Признаем, что общество наше обладает поразительным безразличием к
собственной истории, которая выскальзывает из народной памяти, подобно обмылку,
и, подобно обмылку, не представляет никакой ценности.
Не
отзываясь на уроки истории, общество наше весьма отзывчиво на всякий призыв к
насилию. Мобилизующее его государство, по определению, является аппаратом
насилия, но вектор этого насилия мечется после крушения коммунистической идеи,
как обезумевшая стрелка компаса в магнитную бурю. О, сколько идей и образов
рождает это межеумье, когда взрыты, выброшены на поверхность и потеху дня
глубинные пласты исторической народной жизни! И, не понимая происходящего со
страной, как не ощущаема нами магнитная буря, народ, привыкший поколениями
бороться за мир, лишь озирается в предчувствии чего-то неладного.
Полную
четверть века, минувшую с падения коммунистической идеи, российская власть ищет
ей замену, идеологическую основу, способную сплотить огромное пространство,
заселённое разноплеменным и разноконфессиональным
населением. Ищет, сочиняя новую имперскую идею, ошибочно называя её
«национальной», поскольку именно национальная идея грозит разрушением любой
империи, образованию многонациональному. И мыслью не задаваясь, что подобные
идеи не сочиняются, но естественно произрастают из уклада народной жизни, а
потом формулируются, как те, что были отлиты Уваровым
в «Самодержавие, православие, народность».
Самодержавие, легитимность которого
опирается на наследственность – его важнейшую историческую, а потому и
бессознательную составляющую, идею семьи, лежащую как в основе царства, так и в
основе крепостного права, исчерпало себя отречением Николая Второго.
Всякая попытка его восстановления – под каким бы
эвфемизмом она не предпринималась – может претендовать лишь на самозванство. И
существовать исторически ничтожный срок, лишь опираясь на тотальный террор, грозяший уничтожением всем подвластным народам, как то
происходило при Сталине.
Православие,
подкошенное уничижением старообрядчества и окончательно истреблённое
большевиками, может возродиться лишь во внешних формах, в виде института,
пристёгнутого к государству ещё Петром Первым.
Сущностного же духовного влияния на паству оно окончательно лишилось уже в Сергиевское патриаршество, радовавшееся радостям своих
гонителей.
Народность,
как формула патриархально-аграрной жизни крестьянского «мира», была, как
известно, полностью уничтожена коллективизацией, и безвозвратно исчезла вместе
с крестьянским народом.
Три
кита, на которых зиждилась историческая Россия. Они утонули.
Когда-то
и наш журнал привлекали к созданию новой национальной идеи, но сочинители из
нас оказались никудышные, поскольку, сбивая с высоких
мыслей, как неотвязный мотивчик, крутился в памяти анекдот времён брежневского
застоя о мужике, который жалуется, что жена седьмого ребёнка принесла:
–
Ты бы старался поменьше.
–
Так, я не стараюсь, она в роддоме работает.
Поскольку
не у всех жёны работают в роддомах, мы желаем нашим читателям и авторам
собственных детей и внуков в этом, пока еще молодом, 2016 году!