Вступительная статья Анатолия Розенцвейга
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 50, 2015
Анатолий
Розенцвейг
Я
– современник Ларисы Миллер
Юбилейные заметки
благодарного читателя
Более полувека назад мы
с Ларисой Миллер учились на одном курсе московского Института иностранных
языков. Потом был очень долгий перерыв в общении, которое возобновилось в
2000-х – теперь уже через океан. С тех пор ее стихи стали существенно
определять моё бытие – сделались для меня сверхценными[i].
Хочу пояснить свою
основную выведенную в заголовок мысль: «Я – современник Ларисы Миллер». Она не
оригинальна: Арсений Тарковский еще в 1973 году написал на подаренных Ларисе фетовских «Вечерних огнях»: «Милой Ларисе – единственной в
России, кому Фет под стать». О «перекличке» стихов Ларисы Миллер с «золотым
веком» русской поэзии писали многие. О том же – о «пушкинской, тютчевской, фетовской загадке», о том, что «такая поэзия никогда
не устаревает» и что Лариса Миллер «продолжает эту традицию сегодня», шла речь
в ходатайстве «Нового мира» при выдвижении Ларисы на Государственную премию
1999 года.
Мне очень близки эти
слова о «загадке». Я убежден, что «поверить алгеброй гармонию» нельзя,
невозможно. В том же ключе о стихах Ларисы высказался Юрий Ряшенцев: «Когда я слушаю стихи Ларисы Миллер, то
возникает загадка. Где те средства, которыми она добивается успеха, успеха у
меня – читателя?.. Я почти не знаю людей, которые писали бы стихи настолько
загадочно. Этот поэтический аскетизм поразителен и доступен только очень талантливым
людям» («Литературная газета», 19. 02. 1997).
Таковы мнения
профессионалов. Я же, читатель, рад тому, что едва ли не ежедневно просматривая
блог, а по сути дела – уникальный поэтический проект
Ларисы Миллер под названием «Стихи гуськом», в котором каждый день вот уже
более четырех лет подряд она помещает одно-два стихотворения, постоянно
встречаю там единомышленников. Из их проникновенных отзывов о стихах Ларисы не
могу не процитировать пару примеров: «Ваши стихи надо читать по утрам на чистую
душу»; «Стихи Миллер полны аллюзий, вызывающих у читателя собственные образы.
Воздействие ее поэзии на нервную систему запредельно. Разве это – простота?»
Поразительно, что примерно те же слова появились в рецензии на англоязычную
книгу стихов Миллер «Guests of
Eternity» («Гости вечности»): «Если переводы стихов
Миллер способны вас взволновать, то их русские оригиналы потрясают»[1]
Парадокс заключенной в
стихах Л. Миллер «загадки» видится мне в том, что свои «загадочные» приемы она
не прячет – вот они, на поверхности, налицо в каждом стихотворении. Но при этом
настолько безыскусны, естественны, что читатели «проглатывают» их, не замечая,
стремительно, на одном дыхании, не отдавая себе отчёта в истоках невольно
возникающего гипноза. Если уникальность явления воспринимается безотчётно, то,
может быть, её можно хотя бы проиллюстрировать на материале трех юбилейных книг
Ларисы Миллер, о которых сказано вначале.
Основа вышедшего в
Москве сборника «Намек на благодать» – новые стихи 2013 и 2014 годов. И здесь то же самое «легкое дыхание», невероятный лаконизм и
музыка слова, но еще и мудрость, и, безусловно, ударные концовки Ларисы Миллер,
которые, как она сама мне рассказывала, Тарковский демонстрировал стремительным
зигзагообразным движением руки:
«Ты – колыбель, я – сон
младенца» («Да перестань ты, жизнь, кончаться»);
«Вы только мне скажите
– раздеваться / Или в котёл в одёжке можно лезть?» («А
вот бы мне нырнуть в те три котла»);
«Пытаясь высоту набрать / И Господа переиграть» («И на
тропу и на крыльцо»);
«И сентябрь дождливый
от радости плачет» («Мы уедем, а дятел всё будет стучать»).
А кто еще придумал
праздновать «годовщину… ветра, порыва его» («Что ни сутки, то круглая дата»)?
14 июня в Москве в «Ex Libris НГ» вышла вполне доброжелательная рецензия
Виталия Науменко на книгу «Намек на благодать».
Однако аудитория Ларисы Миллер почему-то характеризуется в ней как «по
преимуществу читательницы», хотя «женская поэзия» – это последнее что можно
сказать о стихах Ларисы Миллер. И далее: «По
сути, это почти уходящий род «философской лирики»». И это о стихах
поистине вечных – без кавычек. Странно, однако, что автор рецензии не заметил в
книге библейской силы строки «Почему задохнувшийся Корчак / Нам дышать помогает
и жить»:
***
Можно
вычислить время прилива,
Скорость ветра и силу его,
Но захочешь понять, чем всё живо,
И опять не поймешь ничего.
Не поймешь, где тот скрытый моторчик,
Не дающий здесь всё сокрушить,
Почему задохнувшийся Корчак
Нам дышать помогает и жить.
Вот
он «секрет»: заложен в игре слов «задохнувшийся – дышать», которой читатель не
замечает, не в силах заметить из-за предельной естественности, трагизма,
неожиданной глубины мысли!
Подобных
словосочетаний, игры слов, афоризмов, разговорных оборотов у Ларисы Миллер
множество, они и формируют плоть стиха. Я уж не говорю о
тонкой укладке рифм, тем более об «опасном» употреблении рифм глагольных:
«нырять-терять» («А эта снежная пыльца»); «лизнуть-улизнуть» («Не обладаю
нужной хваткой»); «доказать-наказать» («Я сообщу вам потрясающую весть»);
«промочу-заплачу» («Гуляйте, пейте. Я плачý»). Даже из этого короткого перечня
видно, откуда взялся популярный тезис, мол, «глагольная рифма – моветон».
Правда, оппоненты этого тезиса в ответ обильно цитируют Пушкина, которому
«можно». Так вот Ларисе Миллер тоже можно:
***
«Гуляйте,
пейте. Я плачý», –
Вот так я говорю лучу,
Теням танцующим и свету,
Кустам цветущим, то есть лету,
Которое продлить хочу.
За луч, скользнувший по плечу,
За луг, где ноги промочу,
За белизну июньской ночи, –
Я жизнью, что ещё короче
За лето станет, заплачý.
Такие стихи только
прочитываются быстро, а в душе потом остаются надолго, если не навсегда,
удивляя своей бытийной емкостью – способностью уместить в нескольких строках
всю бесконечность бытия.
Автор рецензии
противопоставляет «простой и понятный» язык Ларисы Миллер современным
поэтическим изыскам, справедливо замечая, что «прием не равен мастерству».
Мастерство тут налицо, но неуместны определения «простой», «понятный» – они о
чем-то совсем другом. Простые вещи воспроизводимы, а сымитировать Ларису Миллер
вряд ли кто сможет.
И насчет «понятности»
очень сомнительно. Да, в стихах Ларисы Миллер много простых природных реалий:
травы, птички, ветерок, времена года, ночи, дни… Всё,
казалось бы, совершенно понятно и знакомо – это если скользить по поверхности,
если воспринимать эти стихи как красивые иллюстрации природных явлений. Только
ведь для Ларисы Миллер всё это – символы, за которыми глубина, бездонность.
Осознать эту глубину сразу, с первого прочтения, не всем дано:
***
Ну
вот опять и я и лето,
И гром, и дождик проливной,
И день, ушедший от ответа
На тот вопрос, что задан мной –
Мол, как, какими, мол, ветрами,
Судьбами нас на этот свет… —
И блики на оконной раме,
Вновь заменившие ответ.
Разумеется, ответа на
вечные вопросы («какими, мол, ветрами?» и зачем «нас на этот свет»?) нет и у
Ларисы Миллер, но каким-то чудом ее стихи, подобные приведенному
выше, сами выступают подчас искомым ответом.
Поскольку поэт живет во
времени, он не может не откликаться на происходящее вокруг. Есть такие стихи и
в книге «Намек на благодать», например, стих от июля 2014 года с эпиграфом
«Жертвам безумной распри посвящаю» («А люди всё бегут, бегут… А в них стреляют и стреляют», и нельзя спрятаться
даже «в облаках»). Процент «гражданских» стихов у Ларисы Миллер невелик, зато
какие это стихи! Я живу в США. Три года назад смотрю по телевизору репортаж из
Москвы о демонстрации оппозиции и вдруг вижу плакат с броскими строками,
знакомыми ранее по «Новой газете»: «А Россия уроков своих
никогда не учила» (кстати, опубликовано оно во всех трех юбилейных книгах – на
русском, на английском и на итальянском языках).
«Времена не выбирают, /
В них живут и умирают» (А. Кушнер). У Ларисы Миллер то же
высказано своими невероятной глубины словами:
***
Я
говорю с пространством, с небом, с Богом,
А отвечают мне последним слогом.
Я вопрошаю: «Ждёт меня беда?»,
А мне в ответ – раскатистое «Да».
«Какие годы лучшие на свете?», –
Я спрашиваю. Отвечают: «Эти».
В книге «Намек на благодать» есть
пленительные «Стихи прежних лет». Одним из них я хочу завершить свою заметку:
***
И
проступает одно сквозь другое.
Злое и чуждое сквозь дорогое,
Гольная
правда сквозь голый муляж,
Незащищенность сквозь грубый кураж;
Старый рисунок сквозь свежую краску,
Давняя горечь сквозь тихую ласку;
Сквозь безразличие жар и любовь,
Как сквозь повязку горячая кровь.
Лариса
Миллер
Из
новых стихов 2015 г.
* * *
Памяти жертв терактов
Да человек ведь жить собрался.
Едва родился, жить старался,
Смешными ножками сучил.
Когда подрос, стишки строчил.
Всё время чем-то загорался.
Да как же можно вдруг лишить
Его святого права жить,
Лишить излюбленных занятий,
И тело, ждущее объятий,
Слепыми пулями прошить?
* * *
И с лёгкостью, тебе присущей,
Ты стать способна райской кущей,
О жизнь моя, цветущим садом,
Чтоб через миг стать сущим адом.
Ведь только что ты вся лучилась
И вдруг… Да
как ты наловчилась,
Шутя, менять свои обличья:
То тяжкий крест, то лёгкость птичья?
Да где же нам расположиться
И на кого нам
положиться,
Коль можно, сев в саду в тенёчке,
В горячей оказаться точке?
И, задремав в вагоне спальном,
Проснуться на ветру на
шквальном?
* * *
Я не могу сойти со сцены,
Поскольку не была на ней.
Я только что из пышной пены
Осенних золотистых дней.
И в пену снежную густую
Готова я нырнуть на днях.
Я жизнь веду вполне простую,
Но с чудотворцем на паях,
Который дарит мне возможность
Нырять из
злата в серебро
И, презирая осторожность,
Даёт на всё своё добро,
На все фантазии на свете.
И тоже видит благодать
В том, чтобы
каждый день на ветер
Слова летучие кидать.
* * *
Если трудно идти, то возьми чуть левей.
Там в весеннем овраге поёт соловей.
Если дело зимой, то возьми чуть правее.
Там свежей ветерок и снежок поновее.
Да и прямо пойдёшь, что-то будет с тобой.
Ведь ещё не звучала команда "отбой".
В сокровенной тиши если что и звучало,
То какой-то мелодии дивной начало.
Коль мелодии этой не слышишь пока,
Это значит летит она
издалека.
* * *
Когда я слышу слово «старость»,
Впадаю в бешеную ярость.
Ну кто придумал эту чушь
Для юных и
бессмертных душ?
Ведь души непременно юны,
У них всегда одни кануны,
И сроду не было и нет
У юных душ
преклонных лет.
И оскорбительно для слуха
Звучат слова
"старик, старуха".
И, объявляя им протест,
На слове "старость" ставя крест,
Ей запрещаю рядом шаркать
И у меня над
ухом каркать.
* * *
Я никак не пойму – небеса за меня?
За меня или категорически против?
За меня ли снегирь, что на тоненькой ноте
Всё поёт и
поёт среди белого дня?
Разве он не стремится мне всё объяснить?
Разве мир не живёт исключительно мною,
То желая помочь мне любою ценою,
То пытаясь порвать судьбоносную нить?
До меня, говорите, нет дела ему?
Никогда не поверю, вовек не пойму.
* * *
Как жаль, что ты не белый голубок,
О жизнь моя, что не воркуешь нежно,
Что обожаешь слово «неизбежно»,
И в горле от тебя стоит комок.
Ни приручить тебя, ни ублажить
И ни
задобрить. Остаётся жить.
* * *
Под небом лазурным со взбитыми сливками
Бываем мы
счастливы только урывками,
Но всё же бываем, бываем. Ура!
А, значит, отсюда ещё не пора,
Поскольку лишь здесь, невзирая на сложности,
Даны нам такие большие возможности:
Дано от восторга руками всплеснуть,
Дано на плече драгоценном уснуть.
* * *
А кто не жил, тот много потерял.
Ведь здесь же уйма всякого такого,
Начав с красот небесного покрова,
Кончая блеском снежных одеял.
А между тем и этим, Бог ты мой, –
Меж высью переменчивой и долом –
Вся жизнь с её волшебным ореолом,
Венцом терновым, посохом, сумой.
* * *
Ты прости нам, Господь, частоту колебаний,
Перепады прости.
Ты же, нам подарив пустоту мирозданья,
Нас не держишь в горсти.
А ведь в нём всё способно клониться, крениться,
Всё грозится упасть.
Вот и ищем мы вечно к чему прислониться
И к чему бы
припасть.
Вот и маемся мы день и ночь,
зиму, лето,
Трепыхаемся мы.
То пугаемся слишком слепящего света,
То пугаемся тьмы.
* * *
Наверно, главное – не спорить,
Ни с кем не спорить ни о чём.
Ведь смог Создатель не поссорить
С землёю небо, тень с лучом.
И, коли надо, значит, надо
Сходить с привычного пути.
И, коли время листопада, –
Ну что поделаешь, лети,
Как листья в рощице соседней.
И всё ж, судьба, не обессудь.
Я не согласна на последний
Назначенный тобою путь.
И я с проектом нарушенья
Твоих порядков век ношусь,
И ни с одним твоим решеньем
Фатальным я не соглашусь.
* * *
Время, времечко, ты ведь меня убивало,
Ну а я всё живу, как ни в чем не бывало.
Ты меня прогоняло, твердило: «Пора!»,
Ну а я всё никак не уйду со двора,
Ну а я всё кружусь и кружусь на земшаре.
А сегодня – взгляни, я и вовсе в ударе.
У меня прямо Болдино нынче почти:
Всё сплошные шедевры. Не веришь? Прочти.
* * *
Давно пора умерить пыл,
Но так не хочется.
Господь свой луч у нас забыл,
И луч щекочется,
Его легчайшее туше –
Прикосновение –
Внушает страждущей душе
Хоть на мгновение
Надежду робкую, что слов
Всегда чурается.
И ждёт душа любых даров
И загорается
От одинокого луча,
К плечу прильнувшего,
На тропку беглую с плеча
Легко скользнувшего.
* * *
А чтоб не покидать тебя,
Я буду жить, всё то терпя,
Что мне придётся претерпеть,
При этом даже буду петь
И воспевать свою судьбу.
Лежит на жалобе табу.
Какие жалобы, коль ты
Со мной опять из темноты
Сегодня вынырнул, чтоб путь
Продолжив наш, опять нырнуть
Со мной во тьму. И снов твоих
С лихвой нам хватит на двоих.
* * *
А можно поскулить,
Слезинки две пролить,
Добавив влаги слёзной
Глухой ночи беззвёздной,
Добавив вздохов ей?
И слышу я: "Пролей,
Пролей свои слезинки
Без всяческой заминки.
Ведь ночь сама грустна,
Ей тоже не до сна,
И ждёт, кому излиться
И с кем бы поделиться".
* * *
Уходишь? Скатертью дорога.
Скатёркой пёстрой, золотой.
То спуск пологий, то крутой,
То жизнь крута, то жизнь полога.
И облетевших листьев медь,
И воздух, коим осень поит,
Есть нечто, чего ради стоит
Родиться, жить и умереть.
* * *
Проснулась с пересохшим ртом.
Не то нужна мне капля влаги,
Не то мне нужен лист бумаги,
А влаги капелька – потом.
К чему-то надо мне прильнуть
Не то душой, не то губами.
Рассветный луч в оконной раме
Велит мне сделать что-нибудь.
И, слушая его совет,
Я пью по капельке рассвет.
* * *
Да нет, не света. Только лета
Недавно
наступил конец.
Не наложил ещё Творец
На всё
решительное вето.
А, значит, Он готов продлить
Сию волшебную
волынку
И вешать свежую картинку
На еле видимую нить.
Вот по какому я вопросу:
Как сделать, чтоб не знали сносу
Душа и тело, чтоб не мерк
Мой мир ни в среду, ни в четверг,
Да и в другое время тоже.
Ты можешь так устроить, Боже?
[i] В 2015 году три издательства – в России,
Англии и Италии – выпустили книги Ларисы Миллер: «Намёк на благодать» (М.,
2015), «Regarding the Next Big
Occasion» (Arc Publ., 2015, пер. Ричарда Мак-Кейна), и «Grani di felicita»
(«Зёрна счастья», Масса, 2015, пер. Стефано
Гардзонио). Более подробная
информация о книгах Ларисы Миллер на ее сайте http://www.larisamiller.ru.