Опубликовано в журнале Новый берег, номер 47, 2015
БОЛЬШОЙ МАДРИГАЛ
I
Я прохладные клавиши трону,
Я прислушаюсь к долгому стону –
Обречённая вздрогнет струна,
Отречённого горя полна,
И нескладная жизнь моя снова
Уж не станет тужить бестолково –
Я и так холодам послужил,
Словно крыльям, что вместе сложил
II
Миновал бы я происки хмеля
От щедрот добряка Ариэля,
Втихомолку ладони не грел
Да в окно по утрам не смотрел,
Чтобы въявь для меня закипело
Всё, что в памяти билось и пело,
Что успело спастись наконец
Для сближения звёзд и сердец.
III
Тянет месяц туманы ночные,
Пробираются звери ручные
К очагу, где покой и тепло, –
А тебя далеко унесло
Неизбежностью всячины всякой,
Первобытною вскормленной тягой, –
И судьба твоя вместе со мной
Високосной полна пеленой.
IV
Может, этого года так мало!
Что ты знала и что понимала,
Словно, глядя всегда в белизну,
На пути повстречала весну?
Да простятся зрачков чернотою
Отчужденье твоё да устои,
Если бьётся давно впереди
Неизбежное счастье в груди.
V
Задевать бы мне дни мои злые,
Да подальше, чтоб дали златые
Затерялись, как будто во сне,
Заблудились в своей желтизне, –
И тогда не спрошу я советов,
Если оклик всегда фиолетов,
И смирилась холмов синева,
И кружится моя голова.
VI
Как полуночью выйдешь из дома,
Ликованье покоя знакомо –
Но не знать ли проверенных свойств
Обретенья родных беспокойств!
Где голубкою в зыбке воспето
Небывалого возгласа лето,
Приближение что-то решит
Да ресницы, спеша, распушит.
VII
Что же встрече мы так благодарны?
Прошуршать бы листве календарной,
Где дрожит под ногами земля
Да порыв сторожат тополя –
До поры ли во времени позднем
Не морозным, так разным иль грозным
Набрякая, как реки без дна,
Одиночества чаша полна?
VIII
Молчаливы ли ивы на диво?
Не ворчливы так велеречивы,
Разговоры заводят с водой,
Вероломной пугают бедой –
Только что им во власти поклона
Оговаривать так непреклонно
Расстояния бренный укор,
Если есть и другой уговор!
IХ
Виноградная медлит дремота,
Будто весточки ждёт от кого-то –
Только кто это только что был,
Постучался и адрес забыл?
Я бумаги скорей перерою –
Точно косточка под кожурою,
В потаённой дыша глубине,
Притаилась ты где-то во мне.
Х
Неужели и средь виноградин,
Для какой-нибудь смуты украден,
Не найду я созревшую гроздь?
Я уже вам не жалобный гость,
Не попутчик в купе до столицы,
Не плету я былой небылицы
Изразвёрнутой правды бровей! –
И не троньте любимой моей.
ХI
Монотонная тщится текучесть
Поучать обещания участь,
Сознаётся в покорности грусть –
И бесспорности я не боюсь,
Если слово созвездья настигли
И в заждавшемся сердце, как в тигле,
Опаданья расплавленный шум
И гаданье приходит на ум.
ХII
Говорливые птахи распелись,
Осыпается шелеста прелесть,
Раскрывает зеницы Морфей
Да играет деннице Орфей –
О любви да доле радея,
Уж не пустят они Асмодея,
Разрушенье упрячут в бочаг
И надежду поддержат в очах.
ХIII
И в краю, где былое пригрето,
Где бродили сарматы и геты,
Я сухую траву соберу
И развею её на ветру,
И костры разожгу белокуро,
И увижу средь гульбищ Амура,
И стрелою приму я завет
На ближайшую тысячу лет.
ХIV
Может, гурий напевы я слышу,
Может, тишь пробирается в ниши,
Зажигает на крыше огни –
И окажемся скоро одни
Средь полей и лесов беспристрастных,
Средь жалеющих, жаждущих, властных,
Преисполненных ясности дней,
Где вдвоём пребыванье длинней.
ХV
Очудес и завес почитанье!
Очертания предначертанье!
Очарованный слушал Эол
Воркование флейт и виол,
Где незыблема неба Валгалла,
И колеблемый строй мадригала
Волхвованию арфы внимал
И меня наконец понимал.
ХVI
Мифологии жаркое лоно,
Предрассудки, крушения, кроны,
Восходящие звуки цевниц,
Голосящая толща темниц!
Ахерон, Ипокрена, Элизий!
Непокорное логово близи! –
Да воспримешь ли верность мою,
Что отныне тебе отдаю?
УЖЕ СЕНТЯБРЬ
Откуда, скажи, эта радость души?
И встреча светла, и слова хороши, –
Откуда, скажи, эта верность душе?
И я погляжу – и не надо уже
Ни шелеста, скрывшего след, – ну и пусть! –
Ни фразы простой, что твердишь наизусть,
Ни времени позднего в доме ночном,
Где ветер колышет цветы за окном, –
И кто там колдует, где острова край?
Их вьюгою сдует, а нас не пугай!
Другая сноровка у нас на двоих –
Но как разобраться нам в мыслях своих?
Нам листья осаду устроили вдруг,
И спорить не надо, где Север, где Юг, –
Разлука южнее и северней путь,
Который, прошу, никогда не забудь, –
Очерчен ли круг и загадан ли хлад?
Ну что мне на это сказать наугад?
Я лучше глаза на тебя подниму –
А город простит, как прощаем ему
Минутную преданность, кров и ночлег,
Да этот пустой иль застроенный брег,
Да ключик нагретый в ладони твоей,
Да близость ушедших от нас кораблей.
Колеблется пламени гибкого знак,
Меняет созвездья старик Зодиак,
Надменная Дева над нами летит
В тумане высот и обмане обид, –
Склоним же на время пред нею главу,
Простим же заранее блажь и молву, –
Старинная рань, как рассохшийся бот,
В чужие моря перед нами плывёт,
И ропот отъемлет, как дань, пересказ,
И парус подъемлет для нас про запас.
Скорее же руку свою протяни –
Мы в этом краю совершенно одни, –
Сбегая к воде, заполнявшей канал,
Я что-то в себе для тебя изменял
И что-то казалось мне ясным совсем,
Но это но части честных теорем,
А я не мастак вычисленья сгребать –
Не лучше ли жить да листву собирать?
Не проще ль, где лёгкий сквозит холодок
Да людные окна влияют на слог,
Лететь – но куда? – уходить – но зачем? –
Неужто и вправду уже насовсем?
Не нами заранее высчитан шаг –
Нева между нами раскинулась так,
Что нет у неё до весны берегов,
Деревьев и кровель, друзей и врагов,
Что нет уж для нас ни мостов и ни врат,
И надо, расставшись, брести наугад,
И что-то, оставшись, как наигрыш спит,
Куда-то влечёт и по нам не скорбит, –
И слышит Елена сквозь листья, сквозь сон
Холодный, осенний, намеренный звон.
ПРЕД ОКТЯБРЁМ
По истеченью лет, прощаясь с Девой,
Готовясь глубь воздвигнуть на Весы,
Плутая в коридорах без оглядки,
Считает осень терпкие доходы:
Червонную монету осыпанья,
Лиловых астр разрозненные хлопья
Да едкогосквоженья желтизну.
Пусть жар костра так низко зачерпнёт
Пустая днём Медведица Большая –
И, семизначной гаммою владея,
Раскинет врозь не звёзды, так огни.
Дополнена Земли шарообразность
Округлостями скошенных полей,
Подарком Чертомлыцкого кургана –
Серебряной амфорою с вином;
Гуляет винодельческая праздность,
Хоть в месяцы другие перелей;
Вокруг голов –сгустившаяся прана,
Да таинства Перуна иль Корана
Распутывает ныне астроном;
Приманивают чаши, словно дном,
Как светлым днём, следишь благоговенье;
Кому – говеть, кому – благословенье
Зрачка прищуром дарит небосклон,
И сон не в сон, но истины наклон
Увиденное тянет под углом
Идущего к тебе стихосложенья;
Покуда строки плоть мою несут,
Я поднимаю найденный сосуд –
Простимся, ненарошное движенье,
Меня зовут, я весь как самосуд,
Во избежанье счастия
хмельного,
Бесчестия, что в моде и не ново,
Беспечности невысказанных драм,
Сквозь жизнь, что не сложилась пополам,
Пылая сердцевиною понятий,
Тем более, что гож для вероятий,
Как солнечной эклиптики извечность, –
Храните нас за нашу человечность.
КАК КУЗНЕЧИК
Как кузнечик-ловкач
На малюсенькой скрипке играет,
Боль сознанья мне жить помогает –
И не страшно, хоть плачь.
Как стрекочут в траве
Эти крохотные созданья,
Умещается мирозданье
В непокорной моей голове.
Здесь, в разгаре вины,
Точно так же средь грустных растений,
Мы живем всё нужней и бесценней,
Той же радостью мира полны.
Та же мера у нас
Бытия под звездами –
Ну а что заслужили трудами,
Бережём прозапас.
До скончания дней
Эти Божии твари
Непрерывно бывают в ударе,
Где трава зеленей.
Этот наигрыш их
На войне неуместной,
Одолев и меня повсеместно,
Совершенно не стих.
Что же сделаешь ты,
Бог побоищ и пастбищ кровавых,
Если травы скрывают лукаво
Воплощенье мечты?
Словно солнечный день
Поселяется здесь, между нами, –
И сильней разгорается пламя,
И стирается тень.