Рассказ в переводе Д. Г. Шаталова
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 46, 2014
Три пожилые дамы, чей элегантный облик подчёркивали драгоценности на их удлинённых шеях, выбрались из такси и, помогая друг другу, поковыляли к дорожке. Из-за шторки за ними уже наблюдал маленький мальчик. Тряся своими седыми кудрявыми головами, они приближались к дому, словно заснятые на киноплёнку три лебедя, скользящие по бледному озеру и покачивающиеся на волнах, но пойманные неисправным, останавливающимся проектором, который зажевал их финальные кадры. Казалось, что этих изящных созданий нельзя искалечить; это была просто иллюзия, их искажённое отображение.
Войдя в дом, они с важным видом устроились в креслах в стиле королевы Анны; правда, их колени больше не сводились вместе. Они выглядели, словно крупные водоплавающие птицы, вынужденные переселиться не только на сушу, но и в чуждую им человеческую оболочку. Чтобы развлечь их, мальчуган катал перед ними по ковру свои грузовики, в качестве спецэффекта воспроизводя дорожный шум. Он заныривал в темноту под их юбками, напоминавшую тьму в его стереоскопе, когда в нём не было дисков с картинками. Рассматривая своего любимца, женщины поворачивали головы из стороны в сторону, будто птицы, у которых глаза не спереди, а по бокам.
Мама мальчика вынесла украшенный пирог с четырьмя свечками, чайные чашки из английского костяного фарфора и стакан молока с плавающей в нём клубничкой.
«Смотри-ка, на пироге написано Роберт; его зовут так же, как тебя», — сказала мальчику первая дама преклонных лет.
Он захихикал и повалился на ковёр. «Нет, — завопил он. — Сегодня мой день рождения, Луиза Дорогая!» Он неизменно величал их принятыми между ними ласковыми прозвищами, выговаривая их торжественно и с почтением: Луиза Дорогая, Оливия Милая и Рут Любимая. Каждый раз, когда он произносил эти имена, в их состарившейся плоти возникали столь редкие теперь всплески радости, сначала крошечные, потом расширяющиеся, как круги на воде.
«Ну, тогда, — сказала Рут, — эта весёленькая коробочка, наверное, для тебя. Тут написано └С днём рождения!“»Роберт разорвал обёртку и обнаружил рубашку с аппликацией в виде львиной головы; спереди свисала грива из пряжи, а сзади был пришит тряпичный хвост. Он надел эту рубашку поверх своей, но пропустил несколько пуговиц. Он смотрел, как пальцы Рут исправляют его небрежность; её узловатые пальцы выглядели, как побелённые хрупкие веточки. «Смогут ли они продеть пуговицы?» — думал Роберт, не подозревая, что этого льва сотворили те же самые пальцы.
Его мама зажгла свечи, и троица пропела «С днём рождения, наш Роберт»; слова вылетали, как воздух из повреждённых труб органа. Оливия подарила ему набор карандашей, меняющих цвет по мере исписывания, и Роберт изобразил своих знакомых на листе ватмана, прилагавшемся к набору. Женщины улыбнулись, узрев свои расплывчатые очертания, лишённые рук, за исключением пальцев-палок по бокам взъерошенных голов, каждая из которых заканчивалась отчётливым, старательно прорисованным пупком. Мальчик вручил рисунок Оливии.
«Мы даже и не думали, что получим прекрасный подарок на твой день рождения», — поблагодарила она его. С умилённым воркованием они передавали рисунок из рук в руки.
От Луизы он получил подарок с невообразимым количеством бантов, походивший от этого на какую-то зверушку. Роберт решил пока не распаковывать его, не заглядывать внутрь. Женщины рассмеялись и подмигнули ему.
Он преподнёс им пирог, на который они накинулись, как птицы на семена и крошки с липкой глазурью. Роберт подождал, пока они вежливо отстранились от пирога; он уселся у ног Оливии Милой, собирая её бархатное платье в свои влажные кулачки: «Давайте теперь рассказывать историю». Его мама собрала тарелки и вышла из комнаты, чтобы не отвлекать их от совершения их обычного ритуала.
«Это История, — сказала Оливия загадочно, — об императоре, у которого не было кожи».
«Одежды», — поправила её Луиза.
«Не было плоти», — согласилась Рут.
Оливия всегда одним лишь словом проделывала щёлочку в высокой и прочной стене какой-нибудь истории, позволяя и побуждая посмотреть сквозь щель на другую сторону. Получалось, что её история была уже рассказана: щёлочка в известной сказке сама была новой историей. Теперь им оставалось только прояснить её, проиграв её.
«Однажды, — сказала она, — жил-был император, у которого не было кожи. Выглядел он, как изваяния из слоновой кости и атласные кремовые подушечки, сшитые вместе тонкими красными и синими нитками. Для счастья ему не хватало двух вещей: во-первых, он не мог понять, почему только у него не было кожи; во-вторых, он желал обрести жену. Так как он был очень богат, очень мудр и невероятно красив (тут её подруги вскинули брови), он пришёл к выводу, что он сам был загадкой. Поэтому он решил, что любая принцесса, которая сумеет разгадать его загадку, должна стать его женой. Наконец, в его замок приехала прекрасная златовласая принцесса в голубом парчовом платье…»
«И, — вступила Луиза, — она сказала королю: └Я соткала для Вашего Величества кожу из моих золотых волос; когда вы окажетесь внутри, просто потяните сверху за эту зелёную верёвку, которую я сплела из лозы, вьющейся по церковной стене. Ибо загадка вашей кожи в том, что она должна обнять вас, как любящая жена, и отыскать вас, как лоза, пробирающаяся к башне“…».
Оливия, зная, что истории, если за ними не ухаживать, могут потерять форму, вмешалась без лишних церемоний: «Но император примерил кожу, завязал верёвку и посмотрел на себя в зеркало. Он сказал: └Я выгляжу, как сетка с апельсинами и орехами, завязанная шнурком, в этой коже!“ Он сорвал её с себя, и рыдающая принцесса отправилась восвояси».
Луиза погрузилась в молчание, но не успела она моргнуть несколько раз, как вдруг тишину нарушила Рут, с волнением и как можно незаметнее вытирая слюну, вылетевшую из уголка её накрашенных губ: «Но другая очаровательная принцесса приехала к императору и сообщила ему, что раскрыла его загадку. С одной стороны, объяснила она, быть без кожи означало быть ближе к миру, а с другой — без кожи император, к счастью, не ощущал тернистости и превратностей этого мира. И принцесса, — победоносно подытожила Рут, — сняла свою кожу, скатав её, словно шёлковый чулок, чтобы уподобиться императору и стать его женой…».
«Да, — подхватила Оливия, — и разлилась на королевский ковёр. Целых двадцать дней двадцать королевских служанок собирали её напёрстками в вёдра и выносили из дворца».
Луиза и Рут взглянули на Оливию. Роберт, который слышал только рассказываемую историю, не замечая истории, происходившей с рассказчиками, произнёс: «Пришла другая принцесса».
«Так-так, Роберт, — сказала Оливия. — Мы хотим всё узнать об этой принцессе».
«Эта принцесса, — продолжил Роберт, — была и красная, и синяя, и зелёная, и красивая, и она сказала королю: └Я хочу дать тебе хорошую кожу“. И она сняла кожу с её самой лучшей и любимой и большой собаки и дала её королю. Собака умерла, но король сказал: └Мне нравится эта кожа, потому что она пушистая и потому что с ней у меня есть хвост, и я могу им вилять“. И он повилял хвостом».
«Но, Роберт, — сказала Луиза, — ты забыл про разгадку».
«А в этой истории уже есть разгадка», — сказала Оливия к облегчению Роберта. Все они напряжённо ждали, когда она продолжит. Наконец, она произнесла: «Расскажи нам сам, Роберт». Две других женщины знали, что теперь история приобрела такой поворот, который Оливии уже не преодолеть.
«Ну, — сказал Роберт, — понимаешь, Оливия Милая, разгадка в том, что у животных хорошая кожа, а люди хотят, чтобы у них были хвосты».
«Молодец», — сказала Оливия.
«Но, — возразила Рут, — почему император изначально был без кожи? Это часть загадки».
«Чтобы мы нашли ему кожу», — уверенно произнёс Роберт.
«Это неудовлетворительное объяснение, Роберт», — сказала Оливия, и он почувствовал, что она хотела услышать от него другой ответ.
«Чтобы он мог посмотреть внутрь себя перед тем, как жениться на принцессе?» — спросил Роберт.
«Великолепно!» — воскликнула Оливия. Казалось, что она сейчас взлетит от радости. «Я сама не знала, как разгадать эту загадку», — призналась она, и две другие женщины зааплодировали Роберту.
«Всегда помни, — сказала Луиза, — как важно посмотреть внутрь себя, прежде чем жениться на принцессе».
«И, — сказал Роберт, который в упоении от успеха не мог остановиться, — если долго ждёшь свою кожу, то получишь кожу с хвостом». Они рассмеялись и погладили его по голове, но он почувствовал, что его последний ответ был не так хорош, как предыдущий. Почему — он не понимал. Будь его воля, он бы променял хоть дюжину принцесс на один хвост.
Дамы встали и попрощались с ним. Он поцеловал их тонкие напудренные щеки и с удивлением ощутил, как не подходила им их кожа. Поцеловав его, Оливия сказала: «Никогда, Роберт, не ищи морали после того, как разгадал загадку».
В тесноте своего такси они напоминали крупных домашних птиц, втиснутых в клетки перед отправкой на рынок. Они помахали своими белыми перчатками в ту сторону, где между шторами раскрылась щелочка.
