Опубликовано в журнале Новый берег, номер 43, 2014
кто плутал в твоих побережьях,
ошивался на берегу,
город набережных, небрежных
к подгулявшему моряку,
тот сегодня в кафешке тайной,
кокаиновый полубог,
несомненно, сбацает танго
ослабевшим на передок.
умываясь утренним снегом,
вспоминая далёкий юг,
мы кричим ему «браво» с неба,
приставляя ладони рук,
будто рупор, к губам плакатным
с окон роста и старых книг –
к нам с тобою, жидам пархатым,
этот север уже привык.
ну а нынче, смолою полный,
приплывает корабль чумной.
набегают новые волны,
волны музыки неземной.
непривычно играют гаммы,
камни прячут, вставая в круг,
и пузырчатые мугамы
обещают далёкий юг.
но запомнили мы другое –
пыль и дырочки наших кед,
и как нам же шальные гои
наши песни свистели вслед.
астматической кукарачи
желтобрюхие города.
моряки никогда не плачут.
слышишь, мишенька?– никогда.
[пуримшпиль]
мы отступаем.
уже в огне
город ельня.
кто передаст звуковой волне,
что она запредельна?
кто собьёт с травяных штанин
комья спеси панской?
кто научит пласты равнин
речи горней и ханаанской?
мы отступаем.
кто, кроме нас,
защитит от потравы
малую землю карих глаз,
воробьиной славы?
кто сохранит шелестящий век
письменно-устно,
переплывёт муравьиных рек,
многие годы – сухие, русла?
мы отступаем.
каждый поёт
о далёком доме.
нежный лелеет переворот
с девкой в соломе.
каждый конину зубами рвал.
мечтал о плене.
мы отступаем.
порвите, мой генерал,
каблограмму
о наступленье.
[городок]
это – другая самара,
сансара, самса, сурьма.
за дома из самана
стреляют, сходят с ума.
под корягой с сомами –
серебряны топоры.
жители той самары –
жёлтые комары.
это – другая пенза:
пемзой не оттереть.
это тугая песня,
засапожная плеть.
коже после удара
алая кровь мала.
это нечебоксары.
анти-йошкар-ола.
а у нас – не такое.
радостно поутру
ходят, держась – по двое –
за руки, по двору.
сотни деревьев-вышек.
спело стоят хлеба.
в полночь почти не слышен
жестяной барабан.
[гудини]
по сцене скачут какие-то modern
talking.
гудини прозрачен. он надевает смокинг.
гудини теперь нигде – но повсюду реет.
гудини идёт по воде – и вода твердеет,
идёт по земле – и земля становится влажной.
гудини врёт, что теперь это
сможет каждый,
но в складки горла и в тайные швы на теле
он прячет свёрла, бритвы и иммортели.
он дважды тонул и трижды бывал распорот.
(никто не зрел, чтобы он заложил за ворот).
всплывал со дна в сундуке из кованой меди.
в аду летал на горном велосипеде.
руанские девы костёр
под ним разжигали.
горя, шептал он имя какой-то гали.
и вот он ветром вольным гуляет в поле,
а тот костёр – пустой огонёк, не боле.
в румынии он свистел
трансильванским зубом,
когда прилетал гостить к знакомым суккубам,
а в польше его сковали цепями смысла,
но он лишь свистнул –и закипела висла.
гряди, гудини, мы ждём
тебя у вокзала.
ещё дадим, если этого будет мало.
«приди, еврейская шваль, приезжай, подонок», –
поёт и плачет музыка, как ребёнок.
[***]
вот идут иван и данила
глядь лежат самсон и далила
у самсона хер в три обхвата
далила нежна чуть поддата
коже ли её наслажденью волосам его загляденью
золотой межбровною ленью
говорят они
нет возврата
вот лежат самсон и далила
глядь идут иван и данила
смотрят друг на друга с опаской
заливаясь быстрою краской
все из пятен тени и света а в руках подробная смета
штрафы там и плети и пени
список их любвей преступлений
столп огня содому с гоморрой hic мол
sacer locus amori
изгнаны два названых брата
говорят они
нет возврата
вот идут иван и данила
глядь лежат самсон и далила
над самсоном сон нависает
у далилы есть предписанье
от её сородичей серых от когорты левых эсеров
да от их крыла боевого – чтоб глядеть на волосы
в оба
чтоб следить за тёмною прядью даже ночью
будучи б…дью
и отрезать волос солдата
говорят они
нет возврата
вот лежат самсон и далила
глядь идут иван и данила
при последнем их посещеньи
им сказали будет прощенье
если когда утро настанет голову далилы доставят
солнце по пустыне вращаясь хлопоты пустые
прощаясь
в общем невеликая плата
говорят они
нет возврата
остановим всё на минуту выльем из сосуда цикуту
вылепим из мякиша жертву плоть мужску спасём
да и женску
только задан ритм пантомимы
барабаны неумолимы
свет и свет и свет цвет граната
нет и нет и нет
нет возврата
[земля]
эта земля
завещана нам от бога
двадцать тысяч
с востока на запад
восемь тысяч
с юга на север
эта земля
с обгрызенными краями
как наши ногти
с вершинами гор
как наши чирьи
с извилистой береговой линией
как наши заметки в журналах
с неглубокими оврагами
как наши улыбки
и глубокими отхожими ямами
как наша легендарная
отходчивость
и незлобивость
с почтовыми ящиками
куда опускают воздух
с тёплыми тапками
в которых хоронят
мелких домашних питомцев
с конторскими счётами
на чьих костяшках
съезжают с гор
любители национальных видов спорта
с вишнёвыми и яблоневыми садами
которые устанавливают со стуком
рабочие сцены
с красавицами
висящими на новогодних ёлках
с тёплым утренним хлебом
особенно с тёплым утренним хлебом
поэтому вы можете
творить любые безумства
принимать любые законы
запрещать то что ещё осталось
хоть неделю
хоть десять лет
хоть сотню
всё равно
эта земля
завещана нам от бога
мы подождём
мёртвые терпеливы
у мёртвых времени много