Рассказы
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 43, 2014
Пэпа и Бася — куклы. Их имена вызывают сомнение в русскоязычном происхождении.
Совместная жизнь вместе с другими куклами, зверями и игрушками проходит в детском уголке, ящике из-под памперсов, на антресолях и снова — в детском уголке.
Несмотря на жизненные испытания, опасности исчезнуть в небытие на помойке, они остаются такими же беспечными, какими появились на свет. Бася значительно старше Пэпы и годится ей в бабушки. Ею играла еще мама Насти, когда была маленькой.
Вопреки преклонному кукольному возрасту, Бася очень хорошо сохранилась, имеет прекрасное качественное целлулоидные тело, лицо без морщин, золотистые волосы, голубые глаза. Ей шьют красивые платья, часто берут в гости, в детский сад. Бася чувствует себя аристократкой, и если бы в пластмассовом теле текла кровь, то, несомненно, она была бы голубой. На всех кукольных сходках Бася напоминает о своем дворянском происхождении.
Пэпа значительно младше, сделана из тряпок, выглядит замарашкой, волосы свалялись, как пакля.
За короткую жизнь ее несколько раз стирали, но ни один импортный порошок не может вымыть въевшуюся грязь. Она плохо одета, и с ней стыдно выйти на улицу.
Несмотря на низкое происхождение, она веселая, никогда не унывает, поэтому остается самой любимой куклой. У Баси мысли мгновенно проносятся в голове, скользя по высококачественной пластмассе, у Пэпы — застревают, тонут и пропадают в тряпичных извилинах. Так как ее голова набита тряпками, то о тряпках она не думает.
Бася презирает Пэпу за простонародность, а Пэпа — Басю, — за наивность, за то, что не знает жизни.
Бася всегда грустная, томная, часто вздыхает и закатывает глаза. Ей очень нравится Коля, на которого она изредка посматривает.
— А тебе, Пэпа, кто-нибудь нравится?
Пэпа неразборчива в привязанностях, ей нравится Медведь, такой же тряпичный, как и она сама.
— Но он же такой толстый! — осуждающе сказала Бася.
— Зато умный.
Медведь — самый старший среди кукол. Настя (как зовет ее только папа), поручает ему следить за порядком:
— Ты же мужчина!
Несмотря на такое поразительное отличие, ничто не мешает куклам дружить и переносить все игрушечные невзгоды. Когда куклы хорошо себя ведут, Настя играет с ними в «битый небитого везет». Она хорошо понимает язык кукол, переводит их речь: «Меня зовут Баба, — сказала Такса».
Уходя в детский сад, Настя старается всех помирить, дарит куклам букет карандашей, а чтобы они не скучали, велит маме качать их на качелях.
Вернувшись, спрашивает кукол:
— Вас качали?
— Качали, качали! — кивают куклы.
Бася жалуется Насте:
— Пэпа говорит плохие слова.
— Какие?
Бася выпячивает зад и указывает на него пальцем:
— А вот!
— А Коля шептал что-то Басе на ушко, — жалуется Пэпа.
— Раз так, я уйду!
— А что вы делали в детском саду, Настя? — примирительно спрашивает Бася.
— Мы изучали божью коровку.
— А читала книжки Чуковского?
— Сегодня не читали.
— А кто это? — спрашивает Пэпа.
— Какая ты, Пэпа, неразвитая.
— А ты читала?
Бася хотела соврать, что читала, но потом подумала, что не сможет рассказать содержание.
— Нет, не читала, но скоро пойду в школу и прочту.
Потом они мирно пьют чай из игрушечного сервиза. К чаю приглашают дорогих гостей: Колю и Медведя. Бася пьет чай деликатно, беззвучно, складывая губы трубочкой.
Пэпа — шумно втягивая в себя теплую сладкую влагу из блюдца на растопыренных пальцах.
Бася презрительно говорит:
— Какая ты свинья, Пэпа, не умеешь вести себя за столом.
— А вот и нет! А свинья между прочим очень полезное и чистоплотное животное. Ее даже в передаче «Спокойной ночи, малыши» показывают…
Когда кукол во время уборки бросают в коробку с другими игрушками, они лежат там в тесноте переругиваясь, выясняя, кто из них виноват в столь несчастливом повороте судьбы
— Если бы ты была опрятной, нас бы не стыдились и не отправили бы в ящик с другими, — упрекает подругу Бася.
— Ничего подобного, не надо было строить Коле глазки, — отвечает Пэпа.
Мама взяла билеты в филармонию, и Клепа (так зовет Настю мама) решила на этот раз пригласить Пэпу.
Мама была в ужасе, но Клепа сказала, что без Пэпы никуда не пойдет. Пришлось маме согласиться.
В филармонии было много красиво одетых взрослых и детей и только одна кукла на весь зрительный зал. Настя отказалась оставить ее даже в гардеробе. Она тащила свою замарашку за руку, ее ноги волочились по паркету. Пэпа крутила головой рассматривая публику, ей все было интересно. Пока шел концерт и дирижер помахивал палочкой, Пэпа сидела смирно. Но как только музыканты перестали играть и зрители начали хлопать, Пэпа закричала на весь зал:
— Побежали скорее в буфет, сейчас туда все эти набегут, и будет большая очередь. А мы здесь сидим как дураки и хлопаем! Все мальчики и девочки в зрительном зале с восхищением посмотрели на Пэпу. Каждый из них думал примерно то же самое, но никто не осмелился на такой поступок. А эта кукла — смогла. В буфете все узнавали их, улыбались и пропустили без очереди.
Понравилось тебе в филармонии? — спросила Бася.
— Очень! Пирожные такие вкусные!
Вернувшись домой, мама сказала: «На этом наша программа культурного развития закончена».
Кто правильно говорит?
Утром папа и мама идут на работу, бабушка — на пенсию, Настя-Клепа — в детский сад. Только Бонифаций, бездельник, никуда не торопится. Это чудовище, которое притворяется собакой. У него пасть крокодила, маленькие ножки, закрытые длинной шерстью, когда он передвигается, кажется, что едет на колесиках.
По утрам он любит вредничать, ложится поперек коридора, ведущего в ванную и туалет, и на каждого, кто переступает через него, грозно рычит. При этом он улыбается и делает хвостом букву «С».
— Будешь плохо себя вести, поменяем на рыбок, — говорит папа.
Для Бони это страшное оскорбление, он вытягивает хвост палкой, лезет под стол, ждет, когда у него попросят прощения.
— Собакачка, не обижайся, — уговаривает своего любимца Настя-Клепа, — сейчас все из дома выковыряются, и мы с тобой пойдем гулять.
— Хэлло ! — приветствует Настю папа.
— Не надо так говорить, так говорить очень некрасиво.
За окном по карнизу гуляет голубь. Настя строго грозит ему пальцем:
— Гуля, упадешь!
— Когда я проснулась, — жалуется она бабушке, — папа с мамой еще дрыхли, я им сказала, что хочу пить, а мама говорит: «Ты уже большая девочка, поставь табурет, возьми кружку, налей из чайника воды и не будь занудой». А если бы я упала?
Бабушка забеспокоилась, нет ли у Насти температуры. Настя потрогала у себя под мышкой
— Нормальная.
— Надо поставить термометр.
— Ты мне своим термометром сломаешь грудную клетку.
— Ты после болезни, нельзя идти в детский сад в одних гольфах.
— А продавец сказал: «Чтобы выздороветь, надо идти на улицу только в гольфах».
По утрам папа поднимает Настю вместо штанги. Настя визжит от удовольствия и страха и приговаривает: «А еще-ка так!»
— Идем, я тебя умою, — позвала бабушка.
— Ты меня умываешь, как кошку или собаку, а я хочу — как людей. А Оля Крамская сказала, что если глаза промывать, они вырастут большими-большими. Иди, посмотри, как мать притворяется, что спит… Что ты лежишь, как зебра полосатая?
— Я сегодня приду пораньше, — сказала мама, — надо будет пойти в поликлинику.
— Не надо в поликлинику, лучше поставьте меня в угол. Когда вы будете Клепой, а я папой или мамой, я никогда не буду заставлять вас ходить в поликлинику. Бабушка, я тебе записочку в карман положила, чтобы ты не плакала. Где мои листочки?
— Вот они, я их нашла.
— Выбрось. Ты Волка не боишься?
— Нет. Он далеко, в лесу.
— А если на электричке приедет?.. Меня хоть дома не забудьте.
Мама и Бони ведут Клепу в детский сад.
— Ну, мама с собакой дочку в детский сад повели, — комментирует Клепа, — вы тут без нас не плачьте, ешьте колбасу с кашей, колбаса копченая, вкусная, как «Докторская».
Вместе с ними спускается соседка с верхнего этажа. Поздоровавшись, Настя говорит:
— А что вы все топочите, сил никаких нет!
Мама извиняется перед соседкой.
По дороге в детский сад Клепа отыскивает следы своей подруги, Иры Хижной, и очень удивляется, что мама их не узнает.
Забирает Клепу из детского сада бабушка.
— Зевни, бабушка, мне так нравится, когда ты зеваешь.
— Я тебе посмеюсь!
— Бабушка! Я хочу замуж…
— За кого же?
— За Сережу Иванова. Он у нас в группе самый большой, а шнурки завязывать не умеет.
— Я ему сама завязываю, когда мы идем на прогулку. Пойдет в армию: «Товарищ командир! Завяжите, пожалуйста, мне шнурки!»
— Ой, смотри, бабушка, стол скоро дорастет до моей головы!
Раздался звонок.
— Бабушка! Ну что же ты стоишь стоя, как умерла, не слышишь?
Бабушка пошла открывать. На пороге стояли две девочки.
— Здравствуйте, у нас дома никого нет, можно у вас пописать?
Бабушка разрешила, закрыла за девочками дверь. Через несколько минут снова раздался звонок. На пороге стояли две другие девочки.
— Нам сказали, что у вас разрешают пописать.
А Настя-Клепа уже запрягла табурет, усадила кукол и лихо помчалась на кухню.
— Куда едете? — спросила бабушка.
— На бал.
— А где бал?
— Как всегда, во дворце. А это красненький котенок пришел к жёлтенькому и говорит: «Здравствуй, котище!» Подсыпь куклам овса. Тут детки — жеребцы, кони — мужчины и кобылы — женщины. Такие большие куклы, а на руки проситесь. Вырастите, в институт не пойдете, а пойдете в детский сад горшки мыть. Нет, я вырасту, а вы так и останетесь куклами.
— А кто лучше, кошка или собака?
— Не знаю.
—Я!
— Почему они у тебя все раздеты?
— А лето…
— Что сегодня было в детском саду?
— Анна Степановна попросила поднять руки тех, у кого папа обижает маму. Подняли полгруппы. Я тоже подняла руку.
— Разве у нас папа обижает маму?
— Еще будет.
Неожиданно Клепа горько заплакала, размазывая по столу пальцами пролитый чай со слезами.
Бабушка забеспокоилась:
— Что случилось?
— Да папа в Павловске белочку сфотографировал, а меня не сфотографировал.
— Не может быть!
— Может, может…
С трудом удалось ее успокоить.
Пока Клепа пересаживала кукол, бабушка тихонько напевала, помешивая ложкой в кастрюле:
Отчего, почему трудно парню одному?
Не сидится, не лежится, не гуляется ему.
Потерял он покой, на себя махнул рукой…
— Бабушка! Так это же неваляшка! Я есть хочу. Дай маленький бутерброд с большой колбаской. Дай кусочек куснуть. Колбаска, пойдешь ко мне в рот? Мой живот пустой чай без бутербродов не принимает.
— Разве маленькие дети тоже едят?
— Еще больше, чем взрослые. У меня во рту какая-то скучняшка. Дай попить холодной воды, я воду мордой чувствую. Дай конфету. Не дашь? Все, скажу маме. Я от этого могу заболеть и даже умереть. А если ты не разрешишь, я пойду и сама возьму. Вот так!
— Тогда я тебя в угол поставлю.
— А я тебя в телевизор посажу, захочу — включу, захочу — выключу…
— Ну не будем ссориться, иди, попроси прощения и поиграй с куклами.
— Не могу, у меня нога застряла. Сама похвалишь, а потом ругаешь, больше так не делай… У меня одни собаки.
— А Бася, Барби, Даша, Коля, Медведь?
— Медведь — зверь, а если Дашу постричь, у нее волосы никогда уже не вырастут. А почему я все время одна и одна? Родили бы мне малышечку, а лучше трех.
— А ты их обижать не будешь?
— Не буду.
— Ты же знаешь, у нас квартира тесная, где они будут спать, играть?
— Тогда давайте купим пчелу.
В это время пришла мама, принесла две тяжелые сумки. Клепа зовет бабушку:
— Иди скорей на кухню радоваться продуктам. Сколько денег потратила!
Клепа подходит к телефону, снимает трубку:
— Але! Это работа? Я сегодня уже не приду на работу, у меня сумки тяжелые…
— Куда вы меня ведете?!
Надо идти в поликлинику, Клепа не хочет, капризничает. Мама обещает, что поедут на трамвае, и Клепа соглашается. Она восхищенно смотрит на бегущие за окном провода:
— Веревки за нами едут! Давай поговорим о жизни.
— Давай.
— Ну, говори! Почему ты не поздоровалась с тетей, которая ехала с нами? Это же папина лучшая подруга. Мама, ты за луну или за солнце?
— Я не знаю. А как надо?
— За солнце — за проклятого японца, а за луну — за нашу страну.
— Тебе нравится наш папа?
— Да, он очень хорошо смеется. Он халваядный… Халву любит. Захотел быть папой, вот и стал им. А когда мальчики рождаются, отчество от папы или мамы?
— От папы.
— А если мама не женилась?
— Все равно от папы. Надо говорить: «Не вышла замуж».
— А почему лица детей похожи на родителей? Они что, как вошки перепрыгивают друг на друга?
— Что-то вроде этого.
— А кто родил самого первого, самого маленького человечка? А я помню, как я у тебя в животе сидела и как ты меня рожала? Давай родим еще одну малышку. Дети сначала дорого стоят, а потом вырастают и обесцениваются. Бабушка все время говорит: «Бесценная моя». Папа мог бы водить ее в аспирантуру.
— А что это такое?
— Школа для больших малышек.
— Вот ты вырастешь и сама родишь малышку.
— Ты что, хочешь, чтобы у меня живот лопнул? Я не хочу расти, станешь бабушкой, а потом придется умирать.
В поликлинике в кабинет врача была очередь. На соседней скамейке сидела женщина с девочкой, девочка плакала, боялась идти к врачу. Заметив Настю, успокоилась, подошла ближе и молча смотрела не нее. Вдруг она сказала:
— Ты мне не нравишься! — и вернулась к своей маме.
Настя задохнулась от возмущения.
— А сама кому нравится! Лицо до пола и жужжит как пчела.
Настроение было испорчено.
— Давай споем, — предложила мама и запела тихонько: «С голубого ручейка начинается река…»
— Не с голубого ручейка, не начинается река…
— Будешь злюкой — никто замуж не возьмет.
— Подумаешь, сама вышла замуж за третьего толстяка и воображаешь.
— А ты ведь говорила, что тебе нравиться наш толстяк.
— Нравится. Я у него в театре, как дома, телевизор смотрю. Там шла демонстрация, радовались, и все несли объявления. А Бони может забыть, что он Бони?
— Не знаю, надо у него спросить. А ты можешь забыть, что ты Клепа?
— Да, я иногда думаю, кто я: мама, Клепа или Вова. А ты можешь забыть, что ты мама?
— Нет, ты мне все время об этом напоминаешь. Как дела в детском саду?
— Хорошо, нам Пушкина читали. Это самый лучший поэт, как Чуковский. У нас в группе три Степановых и воспитательница Анна Степановна. Наша воспитательница и запасная учительница по пению не знают, где у них правая рука, а где левая, всегда у нас спрашивают. Они сегодня торт ели, а нас не угостили.
— А тебе нравится какой-нибудь мальчик в группе?
— Нравится.
— Кто?
— Сережа Иванов. Оприятный мальчик.
— Он тебя не обижает?
— Обижает, только меньше. Я когда вырасту, выйду за него замуж. Но если он будет обижать наших детей, я скажу: «Ты разбойник!» и уйду к Сашеньке. Мы все объединились против Вовы Степанова, но у него тоже есть три-четыре человека. Меня в саду научили нехорошей песне, хочешь спою?
— Нет, не хочу.
— В нашей группе сидит птица в клетке и говорит: «Я с вами говорить не умею, я сижу в клетке». Завтра к нам в детский сад придет делегация с черными лицами. Мы не должны показывать на них пальцами, это они в Африке загорели. А может быть, еще и с розовыми лицами придут… Меня уговаривали дети пить воду из крана, а я не стала, я подумала: силой они меня все равно не заставят. Ростик и Вика червячков маленьких боятся, Вика увидела их в супе и ложку бросила. Дима Гусаков хочет поджечь детский сад, чтобы в него не ходить, а там работает мама Алеши, тогда она умрет. По телевизору показывали интересный фильм, а мне захотелось в туалет. Конечно, нехорошо, что я намочила колготки, зато я узнала, чем все закончилось. Когда все дети в группе сидят на горшке, они должны поднимать руку и просить разрешения, а потом сказать: «Спасибо». Мы баловались во время тихого часа и Анна Степановна нас наказала: мы спали стоя. Потом она уложила нас голова-ноги, голова-ноги.
— Зачем?
— Чтобы ноги с головой не разговаривали. Потом она ушла. А нас с Вовой Степановым назначила дежурными по сну, мы должны были следить, кто не спит, и потом ей об этом доложить. Морозов все время спрашивает: «Ты мальчик или девочка?» Вот надену бантики, сразу поймет. За Катей приходит старшая сестра, а он к ней все время пристает: «Вы сестра или мать?» Наконец пришла очередь идти в кабинет и Клепе.
— Как жизнь? — бодро спросил доктор.
— Плохо, — сказала Клепа. — Мама называет Клепой, папа — Настей или муравьем, а Бони на пупырышку наступил…
— Постараюсь тебе помочь, открой рот…
Когда взяли кровь и все ждали, что сейчас Настя заплачет, она посмотрела строго и сказала:
— Еще!..
Из поликлиники Клепа ехала усталая, молчаливая.
Мама попыталась ее разговорить.
— Я боюсь, что ты сейчас скажешь: «Солнышко мое». Не мешай, я буду думать о своем, из-за тебя я не поняла, что я сказала… Я стихи сочиняю.
— Давай я тебе нос почищу. — Мама достала платок и ловко извлекла козявку.
— Пложи на место, — грозно сказала Клепа.
— Не стыдно тебе капризничать?
Клепа громко, всему трамваю сказала:
— Люди! Простите меня!
— Почитай мне стихи, — попросила мама.
— Папа мой пришел домой, солнце село вниз головой. Прыг-скок, лежит на полке пирожок. Апельсинка, апельсинка — рыженькая спинка. Я на всякую погоду выключаю газ и воду. Я иду, иду, иду — и козявочку найду. Крестьяне, рабочие нашей страны боролись за мир. Мы им в награду хлеба дадим. А те, кто против нашей страны, они не ворвутся, они уже сдаются, потому что наши воины сильны.
— Хорошие стихи.
— Понимаешь меня?
— Понимаю.
— Спасибо. Я скорей хочу вырасти большой.
— Зачем?
— А что, нельзя?
— Домой пойдем, как ты думаешь?
— А я ничего не думаю.
Дома Клепа повеселела.
— Иди встречай папу.
— Которого, того что был на работе? Вот и папа пришел. Где ты был у нас? Поверни головочку, там вся твоя семья.
— Мама, давай поиграем в бедную лошадку.
— Я не умею.
— А я тебя научу, я тебя запрягу и буду шофером, ты будешь бегать и плакать: «Я бедная лошадка!»
— Запряги лучше папу.
— С ним нельзя, он толстый.
— Девочка, иди сюда, — сказал папа.
— Знаю-знаю, ириску не дашь, получится только драка. Купи мне сахарную мочалку. Возьми эту красивую дощечку, может быть, она подойдет к той палочке, которую ты подобрал вчера. А когда квартирами меняются, обои надо увозить с собой? Поговори со мной. Мной тоже интересно позаниматься. Что такое народ?
— Это когда много таких, как ты, козявок собираются вместе.
— А тогда у меня в носу много народа. А что дальше, Африка или дальние страны?..
— Не знаю, посчитай лучше пальцы на руке.
— А я и так знаю, пять.
— Какие новости?
— Новости очень плохие, рассказывать? Сегодня на уроке по пению мы рисовали. Комлев написал: «Васютин дурак». Учительница проверила его рисунок, зачеркнула «Васютин», написала «Комлев » и поставила на выставку.
— Давай будем учиться.
— Давай.
— Это какая буква?
— «О» Она кругленькая. Ты тоже кругленький. А это буква «жук». Купи мне рогатку. Враги нападут, а я буду защищать страну. Если нельзя рогатку, купи мне усы.
— Зачем тебе усы?
— Я Вову Степанова убью.
— Тебе его не жалко? Разве ты с ним уже не дружишь?
— Я его понарошке, не больно убью. Он меня обидел руками. Стукнул по голове.
— Ты, наверное, первой затеяла драку?
— Я его нечаянно толкнула
— Надо было сказать: «Извини, пожалуйста».
— Давай я тебя ударю и скажу: «Извини, пожалуйста », а потом ты меня толкнешь и скажешь: «Извини, пожалуйста». Давай будем вежливыми.
— Если будешь драться, не буду тебя любить.
— Нет, люби меня… Воспитательница говорит, что он ничего не ест, а у него аж щеки трещат… Я сегодня научилась свистеть, тихонечко дунула, и свистнула.
— Молодец, теперь ты и это умеешь.
— Я когда вырасту, улечу в космос.
— А что это такое?
— Глупый, не знаешь? Космонавтом быть легко, надо букву «р» научиться говорить и купить себе космонавский костюм… А кто лучше, папа или волк?
— А ты сама как думаешь?
— Лошадь. Я с Бони договорилась, он будет ходить на двух ногах, а я на четырех. Пойду на кухню маме помогать.
Мама на кухне крутила ручку мясорубки. Через дырочки в миску ползли веревочки фарша.
— Ребятки лезут, — сказала Настя-Клепа.
— Мама, возьми салфетку на «С» и дай мне конфету на «К». Расскажи мне сказку про девочку-безручку.
— Зашла девочка-безручка в сад и увидела золотые яблоки, но взять их было нельзя, так как все яблоки были на счету…
— Как это?
— Пронумерованы. Провел ее ангел в сад и сорвал яблочко…
— Какой номер?
— Лучше ты мне расскажи сказку.
— Хорошо, слушай. Жили-были три поросенка: Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. А рядом с ними жил Волк-Волк. Пошел волк с Красной Шапкой к бабушке, а навстречу наш сосед, дядя Петя. Дядя Петя как закричал: «Кукареку!». Волк испугался и убежал в лес. А Красная Шапка и дядя Петя поехали на лифте домой.
— Хорошая сказка, — что-то я раньше такой не читала.
— А вот еще сказка. Жил-был мальчик. Он был плохой, он хотел ночью гулять. У мамы был кошелек, и он запросился в магазин. «У меня нет денег», — сказала мама. «А ты пойди и заработай»…
Перед сном мама купает Клепу, трет ее мочалкой.
Клепа повизгивает:
— Ты мне живот сломаешь.
— Ты такая тощая, что тебя в школу не возьмут.
— Зато в балет возьмут. Я вешу двадцать два килограмма, меня можно разделить на одиннадцать. Ее внимание привлекает мамина грудь.
— А это что за голопузики? Почему у меня таких нет?
— Еще вырастут.
— Когда?..
На телеэкране ведущий и гость заговорили на английском языке. Настя послушала и презрительно сказала:
— Как кошки.
— Что показывают? — спросил папа
— Всякую чепуху — «Для вас, родители».
Вечером все смотрят по телевизору фильм «Тихий Дон» Насте трудно разобраться в сложных отношениях взрослых, она постоянно уточняет свои впечатления:
— Гриша — это главный роль? А чей этот Гриша, Наташи или Аксиньи?
— Сначала был Наташин, потом Аксинья его отбила.
— Так отбила, что он умер? А кто из них правильно говорит?
— Тебе пора спать.
— Я спать не хочу. Я не умею спать. Я всю ночь не спала, боялась уронить огрызок яблока. Поэтому я спать не хочу.
— А что же ты хочешь?
— Все! Есть, гулять, играть, а больше всего хочу кувыркаться.
Настю уложили в кровать, не спать, а чтобы она просто полежала. В это время бабушкина рука тихонечко пробиралась к выключателю.
— Бабушка, это очень некрасиво, когда один человек лежит в кровати, не хочет спать, думает, а другой человек медленно просовывает руку, чтобы выключить свет. Глаз! Не спи! Не спи!
Пришел папа посмотреть, не заснула ли Настя.
— Чего прищурился? Позови маму.
— Ей некогда.
— Тогда принеси маму.
Папа принес мамину фотографию, Настя улыбнулась:
— Не эту, ту, что ходит. Дай сюда.
Она взяла мамину фотографию и накрыла ее маминым пропуском.
— Зачем?
— Чтобы мухи не садились. Не спится.
— А ты считай баранов.
— Никак не могу увидеть, как последний баран перепрыгнул.
Неожиданно бараны плавно закружились, расправили крылья и поднялись в воздух стаей. Когда пришла мама, Клепа, проваливаясь в сон, прошептала:
— Быстренько расскажи мне, что такое «верить в Бога»…
Бородино
Классный руководитель Светлана Михайловна позвонила своей ученице Клементьевой Вере, которая вот уже месяц прогуливала занятия. Заканчивался учебный год, а у Веры наклевывались шесть или семь годовых двоек. Трубку взяла Вера. Девочка собиралась бросать школу, так как работала на улицах и площадях города, предлагая напрокат старых кляч и злобных пони; надо было ее заставить исправить двойки, найти к ней ключ. У Светланы Михайловны был свой метод укрощения строптивых учеников.
— Верочка? Это твой старый классный руководитель Светланочка Михайловненькая. Как, солнышко, твое драгоценное здоровьичко?
— Нормально.
— А когда же ты деточка, лапочка, солнышко, котик, придешь в школочку?
— А что я там забыла?!
— Педсоветик хочет оставить тебя на второй годик. Ну как же, звездочка, красавица, надо же закончить школу!
— Зачем?
— Пойдешь дальше учиться, может быть, поступишь в цирковую школу. («Будешь работать крокодилом», подумала учительница.) Мы все тебя любим и ждем с нетерпением. Тебя хочет видеть Наташенька Васильевненькая. (Это учитель русского языка и литературы.)
— А этой заразе, что от меня надо?
— Как же, как же, котик, ты обещала выучить и рассказать стишочек!
— А! Я и забыла.
— Так мы все, цветочек, тебя, ждем.
Светлана Михайловна бережно положила трубку и облегченно вздохнула.
Направляясь на казнь, в школу, Вера думала, какой бы сувенир принести учительнице? Ничего не придумав, купила мороженое, но по дороге не удержалась и начала языком его облизывать и подравнивать. Войдя в класс, протянула учительнице похудевший батончик.
— Нет, Вера, спасибо, положи куда-нибудь. Что ты приготовила?
— Брно!
— Что-что?
— Брно! Лермонтов.
— «Бородино»?
— Я так и сказала.
— Пожалуйста, рассказывай.
— Скажи-ка, дядя, ведь не даром…
— Что же ты остановилась?
— И в то время надо было кому-то «на лапу» дать?
— Вера, ну что за глупости, продолжай!
— Москва, спаленная пожаром, была французу отдана и век ему верна!
— Ты не перепутала произведения?
— Да, были люди в наше время, могучее лихое племя, богатыри, не вы!..
— Дальше.
— Забил заряд я в пушку друга… Забил я пушки друг во друга… Забыл я друга в пушке… Запил я с другом в пушке… Забыл я…
— Как же дальше?
— Не помню.
— Легче выиграть сражение с Наполеоном, чем с тобой.
— Я же все рассказала, подумаешь, только пушки перепутала!
— Придется тебе прийти осенью.
— Вы меня не любите и нарочно хотите завалить, я все знаю.
— Так и быть, ты выиграла сражение. Поставлю тебе три.
— Можно было и четыре, я хорошо отвечала