(стихи 2012 года)
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 40, 2013
***
где
же браги недостало –
предложите
даме чаю
пусть
слегка и подостыло –
дайте
две, не подкачаю
больше
жизнь клыков не скалит,
в
центре зала не быкует
и
в округе не дикарит,
а
бамбук однако курит
прощевайте, страсть и ярость,
достоевщина, рогожин
здрасьте вам, ришпект
и старость,
ночь
темна да день бескожен
дежавю остатних буден
зол
исход да суд всестуден
лих
задел – да вывод скуден:
арфы
нет – гоните бубен
декабрь
сплошь
белизна – подите смерьте
и
ни души – на этой тризне
и
слаще мёда – мысль о смерти
и
горше яда – мысль о жизни
бескрайняя
тюремная стена
ночное
и безмолвное окно
бесшумно,
будто время, снег идёт
и
этой белизной заметена,
спокойна, как льняное полотно,
душа,
а всё ещё чего-то ждёт
чего-то,
чем уже не пренебречь
над
чем не властно бренности ярмо
что,
медленно выпрастываясь из нь, –
уже
неизреченнее, чем речь
священней,
чем молчание само
честней,
чем смерть
и
подлинней, чем жизнь
экспромт
всё
бледней, что очи пеленало,
всё
добротней видимое скрозь…
не
замайте, милые, финала,
бросьте
мне – на пару ли, поврозь
(ибо сроду вдребезги – мобила,
и
не дотянуться во плоти,
и
вокруг – реальная могила:
ни
звезды, ни музы, ни пути,
и
бессильны руки одигитрий
перед
этой чёрною дырой) –
будьте
други, сергий да димитрий,
в
ту могилу – горсть земли сырой
март
сплошь
идиллия юдоли, как пустующая парта,
недвусмысленно
сияя белизною беспечальной…
разве
в девственной тетради упомянутого марта –
мемы памяти, навроде
изложенья, как в начальной:
стародавнее
виденье, как незыблемое бремя –
незабвенное
свиданье, неразменное мгновенье…
неминуемое Мимо, именуемое Время.
неизбывное
рыданье.
неизбежное
забвенье.
*
* *
середина
апреля. зима.
чтоб
ловчей выживать из ума.
чтоб
уже не взошло нихера
что
повымерло позавчера. –
что
б вечор за шатёр и костёр
тенорок
ювенальный ни тёр
и
какою б лопатой ни грёб,
горстью
мёрзлой бряцая о гроб.
ибо
в статусе, выходе на –
не
цитера, а сплошь целина.
да,
виски осеня, седина.
отойди от меня,
сатана.
в альбом
средь
беды неумолкающего хора
самый
ласковый из узников хронеста
ты
прощай, соколик, свидимся нескоро
и
забудь меня, пожалуйста, эрнесто
потому,
что мало света, света мало
и
темна изобретательная бездна
и
объятье этой тьмы не обнимало
потому,
что неизбежность –
неизбежна
жизнь
Так
как, видимо, я создан для горя.
Александр
Розенбаум
ибо
всяк рождённый создан для горя
то
незримую её априоря
череде
ночей и дней уподобя
улови,
как по-над ней да по обя –
сплошь
апрель, как воскресающий лазарь
подкупающая
зрение лазурь
ниспадающий
беспамятства саван
да
похожий на сияние сам он
онемев
от незаслуженной неги
омывая
неокрепшие ноги
теплотою галилейского моря
так
как, видимо, не создан для горя
*
* *
моря
без берега и броду –
святые
слезы Властелина
но
не удерживает сроду
той
влаги немощная глина
подобно
битому сосуду
и
предаёт, и пропадает
а Тот взирает отовсюду
на
эти корчи – и рыдает
*
* *
сугубой
объяту хандрою,
как
сор, попирая миры,
беззубой
и чёрной дырою
Его пожирая Дары,
ни
слуха не емля, ни зренья,
ко древу Творца пригвоздя,
Венцу,
извините, творенья,
в
сознание не приходя,
пока
не расселась утроба –
пограмотней время убить…
Томуже –
всё
это до гроба,
и
дальше – до ада! – любить…
*
* *
вне
дерготни ежеминутной,
назло
обыденной беде,
где
в этой гнилостной и мутной,
густой
неведенья воде
ни
на блесну златого слога,
ни
в сети дел не уловить –
в
тебя глядящегося Бога
в
себе, как в зеркале, увидь