Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 38, 2012
Неманья Митрович
Эссе
Голые
Город не был предназначен для проживания, а также не служил местом укрытия от непогоды, зверей и незваных гостей. Город был построен для богов, а люди чувствовали себя в нем посторонними. Только в дни, предназначенные для служения богам, людям было позволено ступить на теплый камень городских улиц, покорно занимая места в змее торжественной процессии. Заброшенность делала город чистым и возвышенным, а людьми овладевало праздничное волнение из-за их долгого отсутствия. На огромных улицах города и на спокойных поверхностях пирамид даже глаза вождя с трудом могли бы найти два одинаковых камня. Каждый был неестественно ровно вырезан и отполирован и выглядел, словно облизанный. И все камни были разного размера и формы; у каждого была своя ценность, каждый представлял собой определенный знак. Кроме взгляда, ничто не могло зацепиться за кромки склеенных камней, и острое лезвие не застряло бы между ними. Семя с полей и лесов, перемещаясь, летало над городом, но, не находя ни малейшей трещины, чтобы в ней зацепиться, улетало дальше, уносимое ветром, а то, что уже не мог поднять ветер, умирало как жертва на смертном ложе недоступной почвы. Город представлял собой огромное, древнее предание, в котором камень был неотделим от камня, как слово от другого слова в стихотворении.
Они жили в полях, одетые лишь в свою кожу, обожженную Солнцем и растениями, и ночевали в землянках, похожих на немые колокола, которые днем прогревало Солнце, а когда смеркалось и становилось холодно, землянки, как печи, обогревали уснувших. Они были воинами, охотниками и земледельцами, но отличались ловкостью и в других ремеслах.
Предметы, которые они создавали, были прекрасными и бесполезными, потому что они верили, что материал сам себе создатель и считали себя лишь его инструментами. Они знали, что одну и ту же вещь невозможно сделать из камня и металла, что каждый материал тяготеет к особой форме, а они должны ему только помочь в этом; свой специальный дар по обработке металла они объясняли его благосклонностью. Металл они освобождали из земли, купали руду в огне, а после этого ему, такому обнаженному, придавали самую удобную форму и умиротворенным закапывали назад, в землю, наслаждаясь красотой только в процессе ее создания.
Музыка сфер
Планета Юпитер, тёзка древнеримского верховного божества, а может быть, и само божество, не просто планета, а эмбрион звезды, сердцевина особой, уменьшенной Солнечной системы с целой свитой карликовых планет, десятками спутников, два из которых больше земной Луны. А Ганимед больше Меркурия.
Сатурн, находящийся за Юпитером, представляет собой вторую маленькую звезду Солнечной системы, окруженную вереницей огромных спутников-планет. Титан, к примеру, в два раза больше нашей Луны. Кроме того, кольцо Сатурна похоже на маленькое кольцо астероидов, разделяющее планеты на внутренние и внешние.
Кроме приведенных аналогий, напоминающих отголоски при пении в каноне, необходимо также указать и на схожесть движения Меркурия вокруг Солнца и движения Луны вокруг Земли. Во всех случаях речь идет всего лишь об одном смещении в течение одного оборота.
Эти и многие другие сходства создают ритмы и созвучия бесконечной симфонии, называемой людьми в течение тысяч лет, от Птоломея до Галилея, по разным причинам музыкой сфер.
Столп и небо
Весь город представлял собой одно-единственное здание. Новые дома, закрытые площади и улицы постоянно достраивались, как умножающиеся кельи, и город рос как живой, расползаясь по земле во все стороны, карабкаясь вверх, — конусообразный, огромный муравейник, гигантский земляной пень, вокруг которого нарастают новые годовые кольца. Люди были слабыми одинокими детьми, которые, от страха прижимаясь друг к другу, строили песочную башню, чтобы уподобиться своему отцу, но, когда она выросла настолько, что люди, отдалившись друг от друга, забыли общий язык, Луна разрушила башню.
Вестники
Самое главное — различать вестников, навещающих нас во снах.
Когда нам снятся живые, то это подобия, которые мы создаем из своего желания, раскаяния или страха, потому что они сами не могут выйти из себя и прийти к нам.
Когда нам снятся мертвые, то это значит, что вестники приходят издалека, с другого берега мира, а в такую дорогу никто не пускается без серьезной причины.
Третий вид вестников — это незнакомцы. С ними сложнее всего, потому что мы не знаем, к какому из двух предыдущих видов они относятся.
По ту сторону воспоминания
Чаще всего мы совершенно поверхностно рассуждаем о преступлениях и, таким образом, теряем возможность узнать себя лучше. Когда мы колеблемся, находясь перед важными событиями, то не знаем судьбу, зависящую от наших решений. Человек всегда одинок перед всеми своими предками. Мы намного старше самих себя и, так же как когда-то, мы были заперты в предках, теперь они заперты в нас. После разгрома македонского царя Самуила византийцами в решающей битве на Беласице в 1014 году, по приказу Василия II все македонское войско было ослеплено; лишь каждому сотому был оставлен один глаз, чтобы отвести остальных к Самуилу в Прилеп…
Мы, ныне живущие зрячие, ведем за собой длинные вереницы предков. И даже когда мы ясно видим дорогу перед собой, количество мертвых, с их нечетко проявленными желаниями, отвлекает нас возможностями других путей.
Блеск
Лицо это корона тела, с двумя изумрудами, которые освещают наше темное нутро.
Может, все-таки Луна, а не Солнце — мера наших глаз? Её кроткий ненавязчивый блеск лишь намекает на очертания и всего лишь в форме эскиза представляет ландшафт без цвета, оставляя место воображению. Внимательно разглядывая ее бледный лик, настолько ясно очерченный, что кажется вырезанным, глаза купаются в свете, который Луна взяла у Солнца и сделала ручным.
Существуют всего лишь две вещи, на которые мы не можем смотреть. Мы опускаем голову, склоняясь перед Солнцем; свои глаза мы можем видеть только в зеркале, где выглядим моложе в зависимости от того, сколько света поместилось между нашим лицом и зеркалом и сколько света отражается в глазах.
Загадка ковров-самолётов
Много лет назад, ещё до войны аэростатов с аэропланами, о которой пишет Жюль Верн в романе “Робур-Завоеватель”, и даже до попыток полетов Леонардо и Дедала, на востоке воздушным транспортом служили ковры-самолеты.
В послесловии к новозеландскому изданию “Тысячи и одной ночи” 1852 года, М. Уинстон говорит, что глубоко под землей, в пещере, вход в которую находился на острове, спрятанном среди туманного моря, жили овцы, из чьей шерсти делали ковры-самолеты.
В том же году, в журнале “Сияние Ледника”, Э. Мортимер расценивает данную информацию как ещё одну сказку и утверждает, что ковры-самолеты изготовляют из простой шерсти. Ссылаясь на византийские источники, которые в свою очередь ссылаются на старые персидские документы, он объясняет, что роль играл не сорт шерсти, а способ ее обработки и предполагает, что эта тайна много веков назад похоронена в турецких подземных городах.
Европа
Почему Европа так любит воевать? Не зря говорят, что яд хранят в маленьких флаконах. Новые племена быстро подплывали к берегу, и из-за маленького размера Европы море мешало им отступить перед следующей волной пришельцев. Попав в тупик, им приходилось воевать, в отличие от других народов, находящихся за большими стенами, за морями и пустынями. Как только кто-то прибывал в Европу, он хватал за глотку того, кто опередил его на один день. Жители Азии с прямыми, темными волосами и африканцы, кудрявые и черноволосые, живут на просторах, в десять раз превышающих Европу. И как описать европейцев — как светловолосых, черноволосых, темно-каштановых, рыжих, отчетливо иили умеренно светлокожих, смуглых, с прямыми, вьющимися или кудрявыми волосами, пестрых, как кошки и саламандры? Дико смешно именно то, что этот забавный разномастный народ больше всего гордится чистотой породы.
Рыба из Мёртвого моря
Молодого человека из Назарета видели сидящим на поверхности Мертвого моря и провозгласили его чудотворцем. Толпа жаждала чудес, измученная странными болезнями, приписывая их своим грехам. Слухи похожи на лавину, которая быстро растет и уничтожает истинный лик. Уже заговорили о человеке, который ходит по воде, еще до того момента, когда многие подтвердили, что не Иисус, а вода из Мертвого моря — особого сорта, но уже никто не мог остановить неземное движение надежды вдоль берегов Иордана до Галилейского моря.
Пройдя дорогой через Бет-Саид, Христос рукой, легкой, как крыло, приласкал прокаженного и стер проказу с его кожи, а со спины горбатого одним движением снял горб, спрятав его где-то в воздухе. Сама его чистота и умиротворяющая уверенность действий завораживали калек, и этого хватило, чтобы вера осветила дорогу желанию, которое крепло и старилось с ними, выжидая подходящий момент прозрения. Сын тела и духа всего лишь помог им познать себя и освободиться.
Сусак
Если правда, что на месте Средиземного моря когда-то была пустыня, а до нее другое море, которое тектонический сдвиг отрезал от океана, отчего оно со временем высохло, что подтверждают найденные на дне цилиндрические образцы окаменевшей соли, и что после какого-то другого сдвига нынешнее море два века наполнялось через достаточно узкий и мелкий пролив, известный как Гибралтарский, всасывая океан через самую большую, вероятно, воронку в жизни планеты, пока вода сначала уходила в землю, долго смачивая трещины жаждущей земли, и только потом стала расширяться до нынешних берегов, то вполне допустимо, что Сусак — единственный песчаный остров в Адриатике, у которого тростник бережет от обвала крутые берега, находящийся на западе от Лошиня, является тем, что создал последним в Адриатике водоворот того длившегося мощного потока.
Котор
В отличие от Дубровника и Корчулы, в Которе нет главной улицы или центральной площади. Улочки текут во всех направлениях, соединяясь у площади, на которой в одном из углов посажена на мель и давно забыта церквушка; или у другой площади, где стоит, как в комнате, огромное одинокое дерево, знающее, что такое дождь, но не знающее ветра. Или улицы соединяются у какой-то третьей площади.
Через некоторое время вы замечаете, что находитесь в уже знакомом месте, потому что узнаете то, что вы уже, гуляя, видели; но внимание, с которым хочется найти ещё доказательств, подтверждающих это внезапное открытие, сразу обнаруживает какую-то неизвестную, ранее не замеченную деталь.
Колеблясь, вы продолжаете скитаться по лабиринту. Городок незаметно растет, шаг за шагом, угрожая стать бесконечным. Если так случится, что вы на мгновение задумаетесь или забудете, где вы, то можете на первом же углу столкнуться со своей тенью или незаметно пройти мимо нее.
Если смотреть на стену, карабкающуюся по скале и окружающую Котор, издалека, то она похожа на руки, сложенные в молитве, но в действительности это гребень, который извивается на спине дракона, защитника города.
Константин
Римский царь, отец и первосвященник новой римской веры, христианства, нарисовал прекрасный крест на земле вечного города. Горизонтальной линией креста он отделил Мраморное море от Черного, а вертикальной — Европу от Азии. И распял сына!
Из-за клеветы Фаусты, его второй жены, на Криспа, сына Константина от первого брака, что он насиловал ее в отсутствие царя, Константин осудил Криспа, которому был обязан, ибо его первенец укреплял царство преданной службой и важными победами на море.
Только когда Криспа отправили на корабле в Рим, один из молодых слуг проговорился, будучи свидетелем истинных отношений Криспа и Фаусты.
Всадник помчался, чтобы оказаться в Риме до прибытия корабля, но у корабля был хороший попутный ветер. Не зная, что его помиловали, Крисп принял яд. И новое царское решение не успело оспорить старое.
Позже Константин отравил клеветницу, забыв, что этим не сможет вернуть Криспа, причинит ужасную боль остальным сыновьям и поставит под угрозу свой престол.
Крисп был Христом, Фауста — Иудой, а Константин — Богом-Отцом и Понтием Пилатом.
Девкалион и Пирра
Разгневанный зверствами, которые день и ночь совершали медные люди, Зевс потопом уничтожил их род. Только сын Прометея Девкалион и его жена Пирра остались в живых, поскольку Прометей предупредил их, и они на лодке добрались до одинокой, погрузившейся в воду вершины горы, коронованной храмом богини Фемиды.
Они умоляли богиню помочь возродить исчезнувшее человечество.Фемида сказала, что им надо раздеться, накрыть головы одеждой и бросать через голову кости своих матерей. Такое требование прозвучало невероятно. Кто бы захотел бросать кости своей матери через голову? Если бы даже Девкалион и Пирра согласились в отчаянии с этим, они не смогли бы достать кости в пучине моря, в которой на недосягаемом дне лежали утонувшие могилы и города, превращенные в кладбища.
Чтобы возобновить людской род, надо было снять одежду и ею накрыть голову, а это значило, что надо потерять голову и освободить слепые телесные инстинкты.
Правда в том, что род людской создан из камня, потому что с пищей мы потребляем минералы, землю, соли, кристаллы, кости земли, песок и штукатурку. Камень нас тянет вниз, к земле. Мы питаемся камнем весь наш век, чтобы потом быть им раздавленным. Движениями, которыми Девкалион и Пирра бросали камни через голову, люди забрасывают куски пищи в рот, каждый кусок является камнем из рассказа Фемиды, камнем из уст Фемиды.
Атлантида
Когда первые люди прибыли в Атлантиду, кроты ушли в подполье. Их шубки стали густыми и бархатистыми, как мох. Роя ходы, они попали в просторные пещеры, из которых была видна поверхность солнца, спрятанного под сморщенной корой земли. Время от времени оно освобождалось золотыми извержениями от накопленных кипящих газов. Глядя на божества, на титанические призраки огня, живущие в подземелье, кроты ослепли. Целые поколения рыли ходы сквозь слои земли. Чтобы не осыпались туннели и, чтобы в них мог попадать воздух, кроты выносили землю на поверхность сквозь кратеры потухших вулканов или постепенно сами формировали похожие конусы. Со временем из-за бесконечных лабиринтов коридоров и колодцев земля стала пористой и непрочной. Воды озер стали просачиваться в бездну. Стада начали погибать от жажды. Материк стал крошиться внутрь и скоро погрузился в воду под звуки стонов и молитв, произнесенных на языке, который был слышен тогда в последний раз на поверхности земли. Колокола откликнулись с падающих церквей и замолчали под ночной ледяной водой. Собранные в мятежные облака, стаи парили над местом затонувшего острова. Еще века после того, как ветер сдул стаи птиц к далеким берегам, мигрирующие рыбы обходили стороной эту область. Пока Атлантида тонула, кроты по длинным коридорам под морским дном шли до других материков. Тогда-то они впервые и появились на новой, неизвестной суше, стряхивая с шерсти крошки земли того материка, который исчез навсегда.
Земля растёт
Триста миллионов лет назад над океаном возносился только один материк, одинокий великан Пангея. Сто тридцать миллионов лет назад Пангея разделилась на Лавразию — на севере, и Гондвану — на юге. Это похоже на деление живых клеток и, несомненно, говорит в пользу сложности и изысканности Божьего замысла. Земля растет и лопается, как хлеб, пропеченный снаружи и изнутри.
Сначала Средиземное море, а потом и Атлантика представляли собой лишь трещины, которые медленно выросли в каньоны, превратившиеся потом в моря, которые мы знаем сегодня. Девяносто миллионов лет назад все крупнейшие материки находились примерно на своих нынешних местах и по сделанным наброскам контуров Индии, Австралии и Антарктиды можно понять, что они представляли собой единую южную часть Гондваны и позже разошлись, относительно недавно остановившись там, где теперь и находятся.
Индия оторвалась от Антарктиды и не по воде, а по огню достигла Азии, широким лбом треугольной головы проколола ее южный берег и подбросила вверх Гималаи, которыми, как мощными рогами, увенчала Азию.
Кубатура Гималаев вероятней всего превышает кубатуру всех вместе взятых гор на Земле. Не менее примечательны и Кордильеры и, особенно, Анды, которые, как стена или рама картины, идут по восточной кромке Южной Америки. Но самые красивые горы у больших озер, у Виктории, Танганьики и Малави. Наверное, там был Рай, где жили Адам и Ева, изгнанные в другие края из-за какого-то греха, последующие рассказы о котором не совсем ясны потомкам.
Вернемся из долины слез к пустынным, возвышенным горам, устремленным к небу. Так же, как Индия подбросила вверх Гималаи, Балканский и Апеннинский полуострова подбросили вверх Альпы. Струи Адриатического моря облизали балканские берега и нанесли песок на скалы Апеннинского полуострова. Излишки Балканов наполнили Апеннины.
В будущем Земля станет планетой островов, если материки продолжат делиться и распадаться на архипелаги. Пустыни исчезнут, потому что их настигнет росистое и плодородное дыхание океана.
Перевод с сербского Андрея Сен-Сенькова при участии Мирьяны Петрович.