Исторический очерк
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 38, 2012
Я.Л. Либерман
Четыре награды Юрия Лотмана
Исторический очерк
Семиотика – наука о знаковых системах. О словах, образах, символах и об их взаимосвязях: смысловых, структурных и т.п. Отсюда такие ответвления семиотики как семантика, структурализм и системология. И знаток всего этого и неутомимый исследователь – Юрий Михайлович Лотман.
Сегодня труды Ю.М. Лотмана известны всем, кто имеет хотя бы косвенное отношение к культурологии, филологии, логике и соприкасающимся с ними дисциплинам. И, несмотря на то, что этого выдающегося ученого, талантливейшего человека на свете уже нет, его книги, статьи, видеозаписи выступлений продолжают жить и помогают нам понять себя и наш мир.
Удивительна способность Юрия Михайловича говорить и писать ясно и просто о сложных вещах. Откуда это? Друзья и близкие люди учёного объясняют это по-разному. Кто-то считает, что первопричина такой “простоты” — огромная эрудиция, кто-то в основе этого видит особую способность дисциплинировать мыслительный процесс, кто-то иное… И все они правы. Но, наверное, далеко не последнюю роль здесь играет умение отделять главное от второстепенного, истинное от мнимого, причем как в оценке человеческого бытия в целом, в единстве, как говорят, пространства-времени, так и на отдельных этапах, в конкретные периоды жизни каждого из нас, народов и стран. Но что является источником такого умения? Я думаю, ощущение реальности того, что происходит вокруг нас и с нами, приобретённый житейский опыт. Именно он в сочетании с природными аналитическими способностями, глубокими и широкими знаниями, стремлением их пополнять и передавать своим ученикам (не зря говорится: “Объясни другому – поймешь сам”) и есть то, что сформировало Лотмана – мыслителя, Лотмана – философа. Ведь житейского опыта, соприкосновения с реальностью Лотману было не занимать – за его плечами была война. И не просто война, а Великая Отечественная. Война за выживание Отечества, его народа и культуры. Той культуры, которая была ему близка не по крови, а по духу, того Отечества, которое было ему родным, хотя его предки, да и он сам, зачастую были в нём не сыновьями, а пасынками.
Война началась для Ю.М. Лотмана в 1940 году. В этом году он, студент филфака Ленинградского университета, был призван в армию. Шла Вторая Мировая война, только что закончилась Советско-финляндская война, но тогда Лотман на фронт не попал. Он был направлен на Кавказ (видимо, в училище связи для младших командиров), потом на Украину. Незадолго до начала Великой Отечественной его перевели под Пинск – город вблизи западной границы СССР. И там он впервые оказался в зоне боевых действий, пережил первые боевые испытания. Сестра Юрия Михайловича Лидия Михайловна рассказывает: “Они (солдаты части, в которой служил Ю.М.Лотман – Я.Л.) вели обычную “лагерную” военно-учебную жизнь. Вдруг, при возвращении со стрельбища, им скомандовали: “Идти тихо, не курить, не разговаривать. За громкие разговоры и удаление от колонны – расстрел”. Никого не расстреляли, но все поняли – “Началось!” Это предчувствие стало уверенностью, как только они вернулись в лагерь: на дорожке, на которую под строжайшим запретом нельзя было ступить, стоял тягач.
В эти тяжёлые недели отступления у Юры сделался страшный фурункулёз – одновременно на нём было по восемнадцать-двадцать фурункулов, поднялась температура. Товарищи, из сочувствия и желания облегчить его положение, уговорили танкистов взять его стрелком в танк, чтобы ему не нужно было идти пешком. Танк беспрерывно вел бои с наступающим противником, отбивая рвущиеся вперёд немецкие танки, в конце концов он был подбит и загорелся. Танкисты быстро выскочили, и крышка люка захлопнулась. Занятый стрельбой, Юра не успел выскочить. Как открывается крышка люка
, он не знал, на секунду запаниковал, но взял себя в руки, разобрался, открыл и вылез”.Отступление Юрий Михайлович, как и большинство наших солдат, переживал тяжело не только физически, но и психологически. У него никогда не было сомнений в победе, но, как он сам выражался, его всё-таки не оставляла “хандра”. В письмах родным он её старался не показывать, но окончательное исчезновение этого противного чувства в его настроении совершается всё же к концу 1942 года, когда в войне определяется перелом. В письме Лидии Михайловне от 31.12.42г он пишет: “Этот новый год я встречаю в исключительно приподнятом настроении. Мы наступаем! Не думай, что я пишу неискренне. Для человека, прошедшего пешком от Днестра до Кавказа, наступление необходимо как воздух. Не знаю, ошибаюсь я или нет, но мне кажется, что песенка немцев спета и, хотя военное счастье еще может колебаться много раз, это уже агония – “Он бездну видит пред собою. И гибнет, гибнет наконец””. К этому времени в его сознании происходит как будто просветление. Если раньше он жил в придуманном им “книжном” и, в значительной степени, ирреальном мире, то теперь он – чистый реалист, уже хорошо умеющий отделять “пшеницу от плевел” и подчинять себя задачам дня. Но
, став реалистом, он не превращается в циника, в антигуманиста. В этом же письме: “Осматривая себя в этой войне, я могу упрекнуть себя очень во многом. Я растерял все знания, полученные до войны, и живу, пережёвывая крохи прошлого. Я очень чёрств на восприятие – могу смотреть на самые душераздирающие сцены, и они не задевают меня (извиняюсь, если выражаюсь темно и коряво – отвык; постарайся понять).<…> Весь наигранный скепсис, который я прежде считал первым признаком интеллигентности, с меня слетел, но я с удивлениям обнаружил, что отношусь ко всему и сейчас тоже <…> очень доверчиво и даже наивно. Цинизм считаю безнравственностью”.Полагая, что Отечественная война – это не просто война, а битва двух культур, двух мировоззрений – фашизма и коммунизма, Ю.М. Лотман, в полном соответствии со своими представлениями о нравственности, не может не заявить политически о своём отношении к окружающей его действительности. И в октябре 1943 года вступает в ВКП(б). Согласно взглядам на нравственность, на гуманизм, он и воюет. Обратимся вновь к воспоминаниям Л.М. Лотман: “Юра служил в связи артиллерии Резерва главного командования, его часть перебрасывали с одного фронта на другой. Он участвовал во многих кровопролитных и страшных сражениях и почти все время был на передовой. Уже сравнительно недавно, в конце 1980-х годов, он, в порядке светской беседы, рассказал мне в столовой Ленинградского университета такой эпизод из своей военной жизни: “Дело было зимой, на Украине. Мороз страшный, градусов 30, ветер, позёмка, и всё время от пулемётных очередей рвется связь. Я ползаю по полю, уши завязаны ушанкой. Чтобы соединить порванные пулемётными очередями провода, приходится работать без перчаток. Руки деревенеют, и только починишь в одном месте, перебивают провод в другом. Вдруг я что-то почувствовал. Оглянулся – надо мной стоит мой командир с револьвером и целится мне в затылок. Раз стрельнул – осечка, второй раз стрельнул – осечка. Он, представляешь, заплакал и мне стал жаловаться: “Сволочи! Не могут командиру оружие почистить!”” Я вскипела – эпический тон рассказа меня возмутил – и выкрикнула: “Его самого надо было расстрелять
, гада!” – “Что ты, что ты, — возразил Юра, — а мне, представь, его жалко стало: только я налажу связь, ему звонят из штаба и матерят, что связи нет, и тут же связь обрывается. И вообще, я его понимал – он детдомовец, в детстве его били, недоедал, учиться было трудно – учился плохо, много в жизни было плохого, мало хорошего. У солдат нет авторитета””.Юрий Михайлович воевал храбро. Это не означает, что он никогда ничего не боялся. В одном из фронтовых писем домой он писал о себе: “Иногда проявлял трусость, но иногда был очень храбр”. Тем не менее, за два года войны он научился почти полностью преодолевать страх. Уже пожилым человеком, он формулировал “рецепт” этого так: “Главное для того, чтобы избавиться от страха, — идти ему навстречу. Мы очень часто переживаем страх заранее, видим его в гораздо худших формах, чем он есть на самом деле, — и падаем духом. Стоит посмотреть страху в лицо, и выясняется, что он не так страшен”. Несмотря, однако, на храбрость и неоднократное её проявление, первую награду Ю.М. Лотман получил только в начале 1944 года. Это была медаль “За боевые заслуги”.
Конец февраля 1943 года. Войска Северо-Кавказского фронта ведут наступление против 17-ой немецкой армии. Тяжелейшие бои между Краснодаром и станицей Славянская (теперь – это город Славянск-на-Кубани). Быстрого освобождения Славянской не получается, но командование после взятия станицы Ивановской требует от командиров полков не делать передышки и безостановочно преследовать врага. Полки медленно, с потерями продвигаются в сторону хутора Знаменского и посёлка-совхоза Кубрисострой, что в 6-7 километрах от Ивановской. Кругом рисовые плавни (посёлок строился как “база” мелиораторов). В последних числах февраля — начале марта плавни “поплыли”. Распутица не даёт снабжать наши войска боеприпасами, горючим, продфуражом. В столь сложных условиях пехоте особо необходима поддержка транспортом, артиллерией, авиацией… И 68-ой Краснознаменный артиллерийский полк 69-ой армии, в котором служит сержант, командир отделения связи Юрий Лотман, в обеспечении такой поддержки участвует. В ответ на огонь немецких орудий артиллерия полка ведет прицельный обстрел вражеских позиций. Но для прицельного обстрела должно быть точное целеуказание. А оно без связи невозможно. Фашисты всеми средствами, включая диверсионные, стараются связь нарушить, но этого допускать нельзя. И что же Лотман? Обратимся к приказу по полку №02/Н:
П Р И К А З № 02 / Н
68 Гвардейскому Краснознаменному Армейскому Пушечному Артиллерийскому Полку
69-я А р м и я
“10” февраля 1944 года Действующая Армия
От Имени Президиума Верховного Совета Союза ССР
Н А Г Р А Ж Д А Ю :
Медалью “ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ”
……………………………………………………………………………………….
4. Командира отделения связи 1-ой батареи Гвардии сержанта ЛОТМАН Юрия Михайловича за то, что в наступательном бою в районе свх. Кубрисострой /на Кубани/ в марте месяце 1943 года под сильным артиллерийским огнём противника держал непрерывную связь наблюдательного пункта с огневыми позициями. В этом бою тов. ЛОТМАН, рискуя жизнью, лично три раза восстанавливал перебитую линию связи. Будучи оглушён разрывом снаряда, продолжал оставаться на линии, благодаря чему на протяжении всего боя было обеспечено бесперебойное управление огнём батареи. Во время исправления линии в этом же бою задержал крупного немецкого шпиона.
……………………………………………………………………………………….
Врид. КОМАНДИРА 68 ГВАРДЕСКОГО
КРАСНОЗНАМ. АПАП
ГВАРДИИ ПОДПОЛКОВНИК подпись Тарасов
Нач. штаба ПОЛКА
ГВАРДИИ ПОДПОЛКОВНИК подпись Виллинский
Война шла. Красная Армия уже вступила в Прибалтику. На период 14 сентября – 22 октября 1944 года была назначена операция по освобождению от фашистов Латвии. В этой операции планировалось задействовать 119 стрелковых и танковых дивизий, 1 мехкорпус, 11 отдельных танковых бригад. Им предстояло разбить 16-ю и 18-ю немецкие армии, танковые формирования группы армий “Север”. Наступление развивалось успешно, но на направлении Валмиера–Цесис–Сигулда возникли серьёзные препятствия. Немцы стянули на это направление свои отступающие войска, в том числе множество танков. Артиллерийская бригада, в которой служил Юрий Лотман, вместе с другими частями РККА должна была сломить их сопротивление. Вблизи г. Славекас, расположенного в 30-35 километрах от Цесиса, в бою под деревней Седа (той, что до революции называлась Сяды) Лотман отличился снова. Его командир гвардии майор Григорьев, заполняя 28 сентября 1944 года на него наградной лист, писал: “25 сентября 1944 года в районе Славекас при прокладке линии связи под ураганным огнём противника, проложил линию связи и обеспечил её в бою, устранил 17 порывов. В районе д. Соды* обеспечил бесперебойную работу связи между КП дивизиона, под огнём противника устранил 11 порывов. Достоин
*) Здесь и далее документы цитируется без исправления ошибок.
Правительственной награды орденом “Красная звезда””.
Наградной лист пошёл по инстанциям. Но командир бригады полковник Пономаренко Ю.М.Лотмана достойным ордена не счел. Приказом от 5 октября 1944 года с формулировкой “за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество” он наградил его медалью “За отвагу”.
Но орденом “Красная звезда” Ю.М.Лотман был все равно награждён. Это произошло уже в марте 1945 года. Он и его отделение находились тогда в непосредственном подчинении командира 3-его дивизиона 38-ой Гвардейской пушечной артиллерийской бригады капитана Пастушенко. Именно он и представил снова Юрия Лотмана к ордену. Обосновывал он это так: “Тов. Лотман в последних наступательных боях, как командир отделения связи проделал огромную работу в налаживании бесперебойной связи дивизиона
.11.03.45 г. его отделение работало по исправлении линий в направлениях: НП командира дивизиона с НП батарей, БЗР, НП 75СД штаб бригады, устранило 51 порыв телефонной линии в короткий промежуток времени, управление внутри дивизиона при том во время артподготовки и бой в глубине не нарушивалось.
16.03.45 годе тов. Лотман вместе с отделением при непосредственном участии не смотря на сильный артиллерийский и минометный огонь устраняет в короткий промежуток времени 80 порывов телефонной линии что абсолютно не отразилось на выполнении боевой задачи дивизиона.
В результате находчивости, смекалки тов. Лотман с честью справился с выполнением своей задачи.
Дивизион успешно, благодаря отличному налаживанию связи подавил 5 батарей пр-ка и тем самым обеспечил продвижение нашей пехоты.
Достоин правительственной награды, Ордена “Красная звезда””.
На этот раз полковник Пономаренко с представлением Лотмана к ордену согласился. И приказом по бригаде №04/Н от 22 марта 1945 года свое согласие подтвердил.
Близился конец войны, однако менее напряженной она от этого не становилась. Во второй половине апреля 1945 года развернулись кровопролитные бои за Одером. 16 апреля десятки артиллерийских и минометных полков обрушили на немцев шквал огня. Орудия вели стрельбу и с закрытых позиций, и прямой наводкой, уничтожая вражеские укрепления и технику и поддерживая нашу пехоту. Одной из особенностей этих боев была необходимость точного согласования действий артиллерии и пехоты, поскольку линия огня была расположена очень близко к исходному рубежу пехотинцев и начинать наступление пехота должна была через считанные минуты после артподготовки. К 23 апреля войскам Красной Армии было приказано сходу форсировать серьёзную водную преграду – канал Гогенцоллерн, имеющий ширину 33 метра и длину около 82 метров. Его форсирование открывало возможность развития удара на Потсдам, а затем охвата Берлина с северо-запада (канал оканчивался впадением в приток Эльбы Хафель у города Хеннингсдорф около Берлина). К двум часам ночи 22 апреля наши солдаты захватили на берегу канала плацдарм, а к вечеру того же дня начали массовое форсирование. К назначенному сроку оно было завершено. Без идеальной связи осуществить это бы не удалось, и гвардии капитан Пастушенко это понимал. И представил Ю.М. Лотмана к награждению орденом Отечественной войны 2-й степени. Этот орден был учрежден позднее других, и получить его считалось особо почетно. Но Пастушенко, по-видимому, был уверен, что Юрий Лотман этой награды вполне заслуживает. В подписанном им 4 мая 1945 года наградном листе отмечается, что: “Тов. Лотман Ю.М. в боях от Одера до Эльба своевременно обеспечивал четкую и бесперебойную связь. В бою за Эберсвальдс на канале Гогерцоленн противник перешёл в контратаку, обстрелом повредил линию связи. Тов. Лотман вышел на линию и, находясь в 700 м. от противника, восстановил линию, а дивизион отразил контратаку противника.
Стремясь ликвидировать наш плацдарм на Зап. берегу канала, противник часто контратаковал. Все время тов. Лотман дежурил на линии и устранил до 21 порыва линии под обстрелом противника.
Достоин Правительственной награды орденом “Отечественная война” 2 степени”.
В наградном листе обращает на себя внимание интересная деталь. В графе “Чем ранее награждён” указаны медали “За боевые заслуги” и “За отвагу”, но ордена “Красная Звезда” там нет. Неужели гвардии капитан Пастушенко забыл, что сам представил Ю.М.Лотмана к этой награде и тот ее получил? Но, может быть, он, заполняя лист, специально это не указал? Ведь с момента награждения “Красной Звездой” прошло всего два с половиной месяца. И не решит ли “начальство”, что хотя и гвардии, но все-таки простого сержанта не стоит так часто награждать орденами? Ответ на этот вопрос вряд ли когда-нибудь будет выяснен. Впрочем, это уже и не важно. Награждение Юрия Лотмана орденом Отечественной войны состоялось. 13 мая 1945 года полковник Пономаренко его поддержал, а 10 июня 1945 года, через месяц после окончания войны, приказом №17/Н по 61—й армии оно было утверждено.
Великая Отечественная война завершилась Победой. Гвардии сержант Ю.М.Лотман в течение нее ни разу не был ранен и контужен. Бывает же так: всю войну на передовой, и так везло! Всевышний, наверное, знал, что из него впоследствии получится, и специально хранил его. Потом Лотман прослужил в армии еще год и в 1946 году демобилизовался. А дальше была “обычная” гражданская жизнь. Юрий Михайлович окончил Ленинградский университет, получил диплом филолога и решил посвятить себя научной работе. Возможность научных занятий ему предоставил знаменитый Тартуский университет. В нем Ю.М.Лотман проработал до конца своих дней. Проработал по-настоящему, с полной отдачей сил и способностей. Так, как привык работать на фронте. Фронт для него оказался той школой, которая воспитала и закалила его. И он всегда это помнил. Он с удовольствием встречался со своими однополчанами и, имея уже громадный научный авторитет, оставался дружелюбным и скромным человеком. Свои фронтовые награды он никогда не надевал. Даже орденские планки не носил. Но все, кто его знал, понимали, что он – настоящий солдат, воин, оставшийся таким на всю жизнь.