Рассказ
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 35, 2012
Надежда Сизова
Попутный рейс к поселку Придивный
Рассказ
А в тени деревьев можно будет не спеша
пить чай с вишнёвым вареньем…
“Сплетение душ” А.В. Костюнин
Миллионы людей свыкаются со своими бедами, и нет столь тяжкой участи, с которой не примирился бы человек, ради того, чтобы остаться в живых.
Этот рассказ основан на реальных событиях. Им я хочу почтить память заключенных – виноватых в преступлениях или безвинно осужденных, всех тех, кто много лет назад принял мученическую смерть.
Это случилось в 1942 году. Шел второй год Отечественной войны. В Злобинском порту города Красноярска день и ночь кипела работа. Стране был нужен цветной металл, поэтому несколько барж для северян грузили продуктами, одеждой, топливом. А из Норильска, порта “Дудинка”, этот же теплоход “Красноярский рабочий” в освободившихся от груза баржах должен были привезти цветной металл, в котором так нуждался Советский Союз в то военное время. Очень спешили, потому что до морозов необходимо было вернуться: пока река судоходна.
Дополнительно в самую вместительную баржу шла погрузка нескольких сотен заключенных. Содержаться этот несчастный народ во время плавания должен был в трюмах: выход на палубу завалили листовым железом. Только один люк, для принятия пищи и выноса отходов, должен был соединять зеков с внешним миром. Возле него день и ночь несли службу охранники. Наверху для заключенных варили баланду, нарезали хлебные пайки.
В сентябре все было готово к отплытию. Окончив погрузку, “лапотушка” – маневровое колесное судно, зацепило все плавсредства. В хвост, по приказу начальников, пристроили самый дешевый груз – баржу с заключенными, и караван благополучно вышел из порта вниз по Енисею навстречу ветрам и опасностям.
Все шло своим чередом: команда работала, заключенные коротали время в плавании, как могли. Погода в этот день радовала. Теплый сентябрьский ветер беспечно носился по палубам, играл с набегавшей волной.
На второй день следования погода изменилась: ветер из ласкового и беспечного превратился в боковой, баржи “парусили”. Особенно доставалось последней – с заключенными. Несмотря на разгул стихии, теплоход не отходил от курса, тащил караван по реке нужным маршрутом. Вот уже вдалеке замаячили строения поселка Придивного.
Дело подходило к обеду. Заключенные, притерпевшись к новому ритму жизни, коротали время. Блатные упивались властью над сломленными духом “доходягами”, трюмный староста разнимал драчунов, кто-то тихо разговаривал, кто-то молился, кто-то плакал. Вот уже наверху загремели котелки, запахло баландой…
И вдруг сильный порыв ветра отклонил последнюю, самую уязвимую баржу с заключенными от фарватера, и она всей своей массой налетела на подводную скалу. Раздался треск, центр дна баржи разорвало, вздыбило, в днище образовалась гигантская пробоина. Из нее кверху взметнулся столб ледяной воды, закручивая в своем бешеном вихре, как тряпочных кукол, людей, вещи. Жуткий вой обезумивших от страха людей смешался с грохотом и шумом воды. Караван, движимый теплоходом по инерции, стащил покалеченную баржу с подводной скалы вглубь реки, и она под давлением палубного груза стала тонуть.
Заключенные, кинулись к люку, пытаясь вырваться из водяного плена наверх. Там их встретил предупреждающий огонь охранников – они, не разобравшись, что произошло, приняли аварию за бунт. Пока вникали в ситуацию, передавали на главное судно извещение о том, что случилось – время было потеряно, возможности для спасения людей просто не осталось. После недолгих раздумий был отдан приказ: “Во избежание дальнейших потерь, отцепить поврежденную баржу с заключенными от каравана”. Когда ее отцепили и поставили на якорь, она стала медленно погружаться в ледяную воду.
В трюме, где находилось несколько тысяч заключенных, была паника. Первые, чудом выбравшиеся на палубу – спаслись, а смерть остальных была ужасна. Никто не хотел умирать. Обезумевшая толпа кинулась к единственному открытому люку, ее придавили к вертикальной лестнице, те, кого ужас неминуемой гибели гнал следом.
Вода из пробоины все прибывала и прибывала, сотни людей оказывались погребенными под ней. Они захлебывались стоя, не имея возможности освободиться от навалившейся на них в предсмертной агонии толпы. Задние, кто посильнее, умудрялись по головам несчастных, как по живому мостику, выбираться на палубу. Но их было единицы.
Баржа тонула, вытесняемый водой воздух, со свистом вырывался из люка. Раздавленных и захлебнувшихся людей уже не было видно. Те смельчаки, кому посчастливилось выбраться из этого ада, были подобраны и увезены на берег в поселок Придивный.
Там их поселили в бараке, позволили просушиться. И сразу это здание обнесли колючей проволокой, как будто у заключенных были силы куда-то бежать. Они, измученные и больные, продолжали умирать и на берегу: кто-то от нервного потрясения, кто-то от переохлаждения.
Тем, кто утонул, даже смерть не помогла стать до конца свободными. Им и мертвым пришлось перетерпеть процедуры, унижающее человеческое достоинство. Когда лед встал, то на месте гибели баржи были вморожены столбы, рядом построили будку для водолазов. Они спускались к затонувшей барже, цепляли утопленников тросом и с помощью “ворота” вытаскивали их наверх. После этого утонувших везли на санках в сарай и раскладывали на стеллажи. Затем, у погибших снимали отпечатки пальцев. Для этого, трупы, заносили в теплую будку, разогревали пальцы и сверяли эти отпечатки с отпечатками из тюремных личных дел. Потом, сверив по отпечаткам пальцев фамилии, укладывали трупы в приготовленную общую яму, чтобы потом закопать их в безымянную могилу, и вместе с памятью об этих несчастных людях навсегда похоронить тайну их гибели. И некому было оплакивать эти грешные души, некому было посидеть над их могилой. Родственникам, пытавшимся найти близких, отвечали лаконично: “Без вести пропал”.
Кто виноват в смертях этих несчастных, уже нет смысла гадать. Теперь души погибших в руках Творца. Я вспоминаю эти события в надежде, на то, чтобы кто-нибудь их оставшихся в живых откликнулся.
После гибели баржи с заключенными на берегу был вбит столб. Не знаю, может, он и до сих пор возвышается над землей как память о той трагедии, как укор всем нам, живущим за сломанные судьбы и страшную смерть на барже.
Мы не властны над своей судьбой, и в этой трагедии официально нет ничьей вины. Но, обращаясь к словам А.В. Костюнина из рассказа “Рукавичка”, хочу сказать, что, услышав эту историю о мученической смерти сотен заключенных много лет назад:
“Что-то провернулось в моей душе. Заныло.
Но заглушать эту боль я почему-то не хочу…”.
Я обращаюсь к живым, может, кто был очевидцем этой трагедии, или помнит ликвидацию временного лагеря на Енисее, клуб мелькомбината в городе Красноярске, откуда водили заключенных на восстановление военного завода, эвакуированного из Карелии – города Петрозаводска. Я ищу Эдуарда Цебульского, который работал в лагере парикмахером. Найти его – последняя воля моего отца.
Они были в числе семи узников, кому удалось выжить тогда.
Тогда, после безымянного рейса на барже смерти к посёлку Придивный.
*
