Опубликовано в журнале Новый берег, номер 31, 2011
Александр Л. Шапиро
Слова и строки
В классической китайской поэзии строчки стихов часто состоят из одинакового количества иероглифов. Вот так выглядит одно из самых знаменитых китайских стихотворений – “Мысли тихой ночью” великого Ли Бо:
Есть множество переводов этого стихотворения. Некоторые переводы сохраняют рифму, некоторые – пренебрегают ей. Но ни один из переводов не соблюдает строгость и размеренность оригинала, в котором каждая из четырех строк состоит ровно из пяти иероглифов. Это существенное упущение со стороны переводчиков. Русский язык достаточно богат и гибок для того, чтобы сохранить рифму, не потерять стихотворный размер и соблюсти структуру пяти слов в строке.
Моя кровать освещена сейчас луной –
Сверкает пол внизу морозной белизной.
Приподнял голову – увидел лунный свет;
Понурил голову: припомнил край родной…
(перевод А. Шапиро)
Одинаковое количество слов в строке – прием крайне редкий в поэзии. Около двух тысяч лет назад раввин Нехуния бен Акане написал молитву “Ана бекоах”. “Просим: силой великой десницы развяжи путы”, – так начинается это поэтичное обращение к Всевышнему. Особенность этой молитвы в том, что она состоит из семи строк, символизирующих дни недели; в каждой строке ровно по шесть слов. Кроме того, первые буквы сорока двух слов молитвы образуют важное в каббалистическом учении 42–буквенное имя Бога.
Но в иврите проще пользоваться этим приемом, поскольку в нем многие предлоги и союзы присоединяются к словам. А в русском языке этот прием существенно затрудняется короткими частицами, союзами и предлогами.
В то же время, в русском языке можно пренебречь служебными частями речи. Вот так Жуковский начал свой перевод “Элегии, написанной на сельском кладбище” Томаса Грея:
Колокол поздний кончину отшедшего дня возвещает;
С тихим блеяньем бредет через поле усталое стадо;
Медленным шагом домой возвращается пахарь, уснувший
Мир уступая молчанью и мне. Уж бледнеет окрестность,
Мало-помалу теряясь во мраке, и воздух наполнен
Весь тишиною торжественной: изредка только промчится
Жук с усыпительно-тяжким жужжаньем да рог отдаленный,
Сон наводя на стада, порою невнятно раздастся;
Здесь в каждой строке ровно шесть слов, не считая служебные части речи. Размеренность этого перевода и его глубокая ритмичность вызваны сочетанием силлабо-тонического стихотворного размера и одинаковым количеством неслужебных слов в строке.
Одинаковое количество значимых слов в строке – прием редкий и сложный. Очевидно, что для гибкого использования этого приема требуется высочайшая поэтическая техника. Примером такой техники является песня Михаила Щербакова “Рождество”. Вот ее текст:
Рождество
(колебания)
От начальной, навязчиво ноющей ноты,
каковую в костёле в четверг ординарный
на органе твердит без особой охоты
ученик нерадивый, хотя небездарный, –
до тамтама в пещере, где высится дико
черномазый туземный кумир-недотрога,
перед коим шаманы для пущего шика
сожигают воинственный труп носорога;
от вождя монастырской общины,
говорящего вслух по тетрадке,
что миряне не суть человеки
и достойны кнута и вольера, –
до такой же примерно картины,
но в обратном зеркальном порядке
отражённой давно и навеки
в оловянных глазах Люцифера;
от кисейной спиритки, чьи пассы
что ни ночь повергают в нокдаун
и её, и её корифея,
колдуна-антиквара с бульвара, –
до вполне богомольной гримасы
на лице робинзона, когда он
снаряжает бумажного змея
для поимки воздушного шара;
от фигурных могильных, нагрудных, нательных
разномастных крестов мишуры многоцветья –
до пунктирных, что спрятаны в стёклах прицельных,
и косых, означающих номер столетья;
от пустыни, где город, внезапный как манна,
пилигрима пленяет повадкой минорной, –
до морей, чьё спокойствие выглядит странно,
а цунами с тайфунами кажутся нормой;
от одной ясновидческой секты,
из которой не выбьешь ни звука, –
до другой, не привыкшей терзаться
и поэтому лгущей свободно;
от усердья, с каким интеллекты
вымеряют миры близоруко, –
до завидной манеры мерзавца
что угодно считать чем угодно;
от письмен, где что дело что слово, –
до холерных низин, где пожары;
от застывшего в небе салюта –
до морозного, смрадного хлева;
от угла колпака шутовского –
до окружности папской тиары;
от меня, маловера и плута, –
до тебя, о Пречистая Дева.
Обратим особое внимание на подзаголовок этой песни: колебания. Что это за колебания? На первый взгляд, все просто: текст песни представляет собой одно гигантское предложение, разделенное на части, поочередно начинающиеся словами “от …” и “до …”
Если присмотримся подетальнее, то увидим, что частота этих колебаний увеличивается. Сперва части, которые начинаются на “от …” и “до …” занимают по четыре строки, потом – по две, а в конце – по одной строчке.
Более интересный нюанс состоит в том, что в этой песне есть еще одни колебания. Это колебания стихотворного размера. Две первые строфы написаны четырехстопным анапестом, третья и четвертая – анапестом трехстопным. Пятая и шестая – снова четырехстопным, а седьмая и восьмая – опять трехстопным. При этом вместе с колебаниями размера происходят колебания рифмовки. Четырехстопные части рифмуются abab abab, а трехстопные – abcdabcd.
И, наконец, самый тонкий момент заключается в том, что количество слов в строчках (не считая служебные части речи) соответствует размеру. То есть, в строчках, написанных четырехстопным анапестом – четыре значащих слова, а в строчках, написанных трехстопным анапестом – три значащих слова.
Текст этой песни – пример высочайшей поэтической техники.