Роман, продолжение. Перевод с французского Сергея Юрьенена и Ауроры Гальего
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 30, 2010
Эмманюэль Бов
Мои друзья
Роман, продолжение. Перевод с французского Сергея Юрьенена и Ауроры Гальего
6, улица лорда Байрона
Эта карточка произвела на меня большое впечатление по причине двух имен, связанных тире, слова «фабрикант» и этой улицы лорда Байрона, которая, несомненно, находилась не в моем квартале.
Да, завтра я схожу к этому господину — в десять часов.
Значит, я был спасен, поскольку мной заинтересовались.
II
Вернувшись вечером, я выстирал холодной водой в тазу носки и носовой платок.
Ночью я просыпался каждые четверть часа, всякий раз в конце сновидения. Тогда я думал о фабриканте. В моем воображении у него была дочь, на которой я женюсь; он умрет, оставив мне состояние.
Утром, когда мои глаза открылись, я понял, что мое воображение занесло меня слишком далеко. Г-н Лаказ должен быть человеком, как все другие.
Совершая туалет, я обозрел события моей жизни, которые могли его заинтересовать, чтобы рассказать ему о них.
Потом я сделал выбор. Притом, что ты несчастен, беден, одинок, всегда есть вещи, о которых лучше промолчать.
У меня два костюма: тот, который я ношу каждый день, и другой, который имеет то преимущество, что черный. Я колебался, надеть ли этот последний; я не знал, понравится ли г-ну Лаказу больше то, что у меня бедный вид, или то, что для него я принарядился.
Я решил надеть черный костюм. Я отчистил пятна, предварительно плюя на щетку. Уже давно я чищу эти пятна. К вечеру они появляются снова.
Я вымыл руки до локтей, чтобы незаметно было, что тело мое грязное. Я увлажнил волосы, чтобы навести пробор. Я надел чистую рубашку, единственный твердый воротничок, которым обладал и который надевал только два раза, и галстук, наименее помятый узлами.
Я вышел.
Голову я покрыл не сразу, чтобы волосы имели время высохнуть. Нет ничего более отвратительного, чем волосы, которые высыхают под шляпой.
С собой я имел бумажник со всеми документами. Визитная карточка г-на Лаказа находилась в пустом его кармашке, чтобы не искать в случае надобности.
Было восемь часов. Редко я выхожу так рано. Лестницу еще не подмели. На круглую ручку двери доктора была поставлена газета.
Этот доктор славный человек, как все образованные люди.
К девяти часам я уже прогуливался по кварталу Елисейских полей.
Глядя на дома, деревья, возникающие из желтого тумана, думалось о недодержанной фотографии. Чувствовалось, однако, что к полудню солнце пробьется.
Я спросил у полицейского, где улица лорда Байрона.
Вытянув руку под пелериной, он мне показал.
Я слушал, спрашивая себя, что он обо мне подумает, если сейчас я пойду в другом направлении.
Дом на улице лорда Байрона под номером 6 богат. Это заметно сразу. Вместо стекол в окнах первого этажа витражи. Железные ставни складываются, как ширма. Поверх ворот две каменные скульптуры: наверняка, что музы Трагедии и Комедии. Два маленьких тротуара граничили с проездом, чтобы было куда отойти, когда выезжает автомобиль.
Консьерж, хорошо одетый, подметал уже чистый тротуар. Он обратил на меня внимание. Это меня огорчило, потому что, когда я вернусь, он меня узнает.
Я перешел улицу, чтобы увидеть весь дом целиком, но, внезапно испугавшись, что г-н Лаказ меня заметит, ускорил шаг с рассеянным видом, свойственным людям, которые знают, что за ними наблюдают.
Вскоре я оказался на авеню, пустынном и орошенном, как сад поутру.
Никто не вытряхивал тряпок из окон. Автомобили предупредительно огибали углы. Лакеи перед выходом на улицу надевали сюртук и шляпу. Повсюду все те же сияющие ворота черного дерева. Время от времени трамвай прыгал по горбатым рельсам. Тротуары были намного шире, чем в моем квартале.
Продолжение следует