Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 30, 2010
13, 14, 15
На солнце ли, в тени, но Вы вуали
с тех самых пор,
как сердца моего большой раздор
стал ясен Вам, не поднимали.
Пока я мысли нежные таил,
И к гибели рассудок мой стремился,
Был жалостью Ваш облик облечён;
Но лишь мой пыл Амуром Вам открылся,
Как золото волос покров сокрыл,
И мир от взглядов милых ограждён.
Я самого желанного лишён:
мной властвует вуаль
до смертной мглы, июль или февраль –
огни прекрасных глаз видны едва ли.
(перевод А. Шапиро)
Так звучит 11-й сонет Петрарки. На дворе 30-е годы XIV века. Молодой Франческо влюблён, талантлив и свободен. Будущий каноник не следует поэтическим канонам и легко обращается со строчками, рифмами и созвучиями.
Сто лет спустя итальянский композитор Франческо де Лайоль напишет песню на эти слова. А еще около ста лет спустя появится самый известный исполнитель этой песни. Он вам хорошо знаком. Это лютнист, которого нарисовал Караваджо:
Исследователи выяснили, что изображенные на картине ноты — музыка де Лайоля к 11-му сонету Петрарки. В этой замечательной картине в определенном смысле объединены основные периоды итальянского Возрождения: треченто, кватроченто и чинквеченто.
Оригинал
Lassare il velo o per sole o per ombra,
Donna, non vi vid’io
poi che in me conosceste il gran desio
ch’ogni altra voglia d’entr’al cor mi sgombra.
Mentr’io portava i be’ pensier’ celati,
ch’ànno la mente desiando morta,
vidivi di pietate ornare il volto;
ma poi ch’Amor di me vi fece accorta,
fuor i biondi capelli allor velati,
e l’amoroso sguardo in sé raccolto.
Quel ch’ i’ piú desiava in voi, m’è tolto:
sí mi governa il velo,
che per mia morte, ed al caldo ed al gielo,
de’ be’ vostr’occhi il dolce lume adombra.