Стихи
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 25, 2009
[на книгу а. месропяна “возле войны”]
вещи боятся близости линии фронта
перешёптываются ночами
прячутся, укрываясь
от шальной пули
люди боятся меньше
люди боятся измены
случайных денег
случайного снега с крыши
а линия фронта и так пролегает
по подземному переходу
по центру кровати
по середине жизни
щекотно бежит по спине
между лопаток
[replay]
я говорю метель а ты не веришь
я напеваю снег а ты не слышишь
ты знай себе скользишь по тротуарам
на маленькой берёзовой дощечке
всё валится всё под уклон слетает
и тенькают серебряные пули
она москва лепил её чертушка
где шаг шагнёт подземные провалы
где матюкнётся там холмы такие
что по пути домой зайди на рынок
купи грудинку и горох для кати
я говорю а как горох о стену
[де сиянс]
умирает в спелых травах
академик тихонравов
улыбаясь для небес
голосам открытый весь
и сошедший ангел света
синий пламень за спиной
заберёт его за это
на ракете жестяной
не оглядывайся слышишь
шепчет на ухо ему
а не то уедет крыша
по-за город кострому
в город кунцево-шестнадцать
где блюдя судьбы закон
в спелых травах ждёт рождаться
академик харитон
[1953. миф]
ближний мой как кунцевская дача
дальний мой как бункер в костроме
посмотри сощурясь но иначе
на того кто нынче на столе
кто ходил опасными местами
кто неровным воздухом дышал
кто тремя печатными листами
семерых отменно заушал
камасутру говорил полковник
капитан застолье хором пел
лейтенант был карточный любовник
водку наливал но не любил
жаль что не успел крючкоголовых
и картавых тоже пи…рас
кто сказал природа вся в разломах
зренья нет ты ходишь в первый класс
посреди зеркал и отражений
погляди что в чашку сыплет яд
что врачи подпольных совершенней
тайное и тихое творят
чтобы жизнь отчаянно вздохнула
чтобы в крик актриса травести
и увёз бродяга из аула
ту что не успела поднести
Именные самолёты
компании united airlines
1. boeing 767 “jack london”
мэтт
по прозванию кузнечик
джонсон
род точка восемнадцать шестьдесят
ум точка восемнадцать девяносто
кавычки открываются
послушай
ты только наклонись
и я шепну
а то хорёк антонио услышит
всё вяжется за мной
концы с концами я еле-еле
восемь раз ходил
на ближний ручеёк
пять раз на дальний
мэг издевается
не вышел ряхой
вот бог тебе песка и не даёт
но только
чур не ржать
я голос слышал
от господа
мне надоело мэтт
смотреть как ты корячишься
сегодня
я колышек из ясеня подброшу
тебе под ноги справа от конюшни
возьми его
и на шестой участок
увидишь ясень
пять шагов на север
два на восток
и сразу застолби
три унции песка
и самородки
числом четыре
колышек то − вот он
не обманул
пойдём со мной братуха
разделим пополам
а ты поможешь
и будет нам горбатиться на босса
за горсть вонючих баксов ни к чему
кавычки закрываются
и
крест
ещё принимали право и закон
приводили женщин
убеждали их до рассвета
предварительным
и окончательным языком
женщинам нравилось
нынче их песня спета
кто б пожалел о ком
дедовским доверяли растиркам
баха партитами щёлкали на листе
народ учили французскому
по картинкам
либерте да эгалите
теперь регулярный парк
и почётный титул
«умершие в относительной нищете»
а вот распродажа потёртого одеяла
а вот часов
заведённых ими доселе ход
а вот
два масонских мемориала
перекликающиеся
через зерцало
вод
[sancho p.]
дон-кихота вчера схоронили
я санчо панса
мне бы поесть и поспать
увы
вот и не любят меня мотыльки фриланса
кем-то выведенные для москвы
те
привыкшие тихо притворно плакать
те
что любую минутную свою слабость
объясняют бабочками в животе
перелётные мотыльки
опуститесь на моё брюхо
лучший отдых − на этих холмах
крещу вас
во имя святого духа
в моих желудочных закромах
зря ли я пиво брал за четыре гинеи
из свиных колбас огород городил
всех вас
всех
отныне зовут дульсинеи
это имя любил
мой господин
[***]
тем − записывать сиюминутное, бренное,
по бульварам и клубам ходить ночами,
тем досталось книжное обозрение,
пыльные комнаты с золотыми лучами.
как они проходят сквозь белые рамы те,
как они освещают старые кресла.
в форточке сетка для ловли радости −
так она не ловится, хоть ты тресни.
позвонит приятель из дачной местности −
оторвать от книги, покрыть позором,
позовёт пройтись по любой поверхности
тряпкой с пахучим аэрозолем,
не пойду: ненужное молодечество.
вечером − водочки в два наката.
древо,− пишут,− дуб. россия − отечество.
корсика — родина бонапарта.
[тотем]
кате садур
дотошный дольник надоел.
верлибер изнемог.
остались травка чистотел
да сказка теремок:
идёт в четырнадцать ноль семь
вид площи перемог
автобус. (поножи его.
наручие щита.
он стражник берега того,
где ветер и тщета.
и тётка та, кондуктор та,
из меди отлита).
сначала шли леса, леса.
но, засыпая сам,
он всё же слышал голоса
вокруг, по сторонам.
(так возвещают паруса
о смене ветра нам).
то − как часов полночный ход,
то − смутный хор древес.
один был разговор про год
ухаживал − женись,
другой был разговор про суд,
который вышел весь.
а сзади нищенка одна.
с ребёночком она.
поёт «народная война,
священная война»,
но только − шёпотом она,
ребёночку она.
с неё-то всё и началось:
преобразился рот,
горящий зрак, шерстистый мрак
и втянутый живот.
и по сигналу налетел
весь пассажирский сброд.
зажимы, ножницы, крюки.
железные клыки.
один отъел кусок ноги.
другой − кусок руки.
урчали. чавкали. дрались
за лучшие куски.
………………………………………….
ушёл в четырнадцать ноль семь.
пришёл вечерний звон.
как много дум наводит он,
раз по герою он:
не похоронен тот нигде,
но − всюду погребён.
он стал их символ. их тотем.
их точка в каждом сне.
он рыба на реке десне.
лёд на реке шексне.
и больше ничего о нём
нейдёт на память мне.
одна цитатная броня,
затверженная вхруст:
«зачем над степью нет огня?»
«куда несёшься, русь?»
не останавливай меня.
я сам остановлюсь.