Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 22, 2008
* * *
хоронили бабочек птичек
горевали по сломанным игрушкам
шло время
у них были птичьи и рыбьи лица
они ловились в силки и сети
время текло незаметно
они бормотали свои заклинанья
так себе заклинаньица
средней руки
ночами безумцев мучила бессонница
наутро во рту отрастали клыки
а время текло и текло
дождями по стеклу и
слюнями по подбородку
и замывало безо всякого следа
рыбью улыбку
птичьи поцелуи
……………………………….
глубокое небо цепкая вода
* * *
земля с огнем и воздух с кислородом
и моря неумолчный шум
неандерталец
под лазурным небосводом
невнятных полон дум
его необозримое пугает
и путает оптическая перспектива
он лоб свой покатый потирает
и убегает подальше от обрыва
вдруг гневною гордыней обуян
он ударяет в грудь как в барабан
или сидит в прихлынувшей тоске
и что-то чертит пальцем на песке
* * *
все, все достанется чужим –
все эти как бы обнаженья,
оптические искаженья:
тут недобор, там пережим –
мы не себе принадлежим,
нас разбирают отраженья,
общественные отношенья
тем паче личностные – вот
что нас за шиворот берет,
кружа до головокруженья –
вперед, назад, наоборот,
навыворот, невпроворот –
с поличным взят и обналичен
тычками редких зуботычин,
сплошными зубьями забот!
а ты, поэт, своеобычен,
стой, неуступчив и набычен:
какой ни проканай канон,
ты будешь так же обезличен
как этот торт наполеон –
напрасно рвешься из пелен
и жаждешь быть испепелен,
и ждешь вулкана изверженья,
с гримасой глядя отторженья
на общемировой бульон,
ты жертвой пал воображенья
и замираешь без движенья,
воронкой тою же кружим:
что высшие соображенья
и прок ли проклинать режим? –
ты все равно неотторжим
от шестеренок и пружин –
кружись же до изнеможенья…