Опубликовано в журнале Новый берег, номер 22, 2008
Смуглый найденыш, каштанчик-жучок
Приоткрывает холодный зрачок
В черной коробке кармана.
Он бы взлетел из ладони твоей
В ближнее небо стволов и ветвей,
В синюю высь без изъяна.
Он бы, конечно, расстался с тобой,
Крылья бы выправил под скорлупой,
Хрупкие после паденья.
Пусть бы забыл о карманном тепле,
След оставляя в воздушной смоле
Вмятинкой, ранкою, тенью.
Что же, скажи, ты шепнула ему,
Если он волен остаться в дому
Нашем, в предзимнем раздрае?
Тайну какую ты знаешь о нем,
Словно ребенок, играя с огнем
И обо всем забывая?
14.11.04
СПРОСОНОК
Оживает ребенок
В жаркой дреме белья,
Воспаряя спросонок
Над волной забытья.
Воздух страха и хвори,
Каменист и тяжел,
От недельной неволи,
Как стена, отошел,
Вместе с комнатной пылью
Уплывая во тьму,
Дав свободу — усилью,
Проясненье — уму.
Сквозь февральский анамнез,
Его беглый петит,
Детский этот анапест,
Как снежок, шелестит.
2.03.05
ЭПИТАФИЯ
Вот живет себе человек,
Одинокий, как человек.
Никуда его не зовут,
Не берут его никуда.
– Вот я тут…
– А зачем ты тут?
– Тут мой стол,
Табурет,
Еда.
– Ты зачем, человек, живешь,
Ходишь мимо нас, человек?
– Чем же я вам так нехорош?
– Просто ты живешь, человек.
Просто ходишь ты мимо нас
Или рядом в лифте стоишь.
Лишний свет берешь,
Лишний газ,
По паркету скребешь, как мышь…
– Ну простите, я виноват,
Столько зим прошло,
Столько лет.
Никому я ни сват, ни брат.
Я живой еще или нет?
Просто я ходил мимо вас,
Долго-долго, видать, ходил,
Никого от себя не спас
Да конфоркой пустой чадил.
Позабудьте мой рост и вес,
Не зовите меня никак.
Я на самом краю небес
Усмиряю мышиный шаг.
17.03.05
БЛОК
Кофейня, крепчайшее мокко,
Реки маслянистый лоскут…
Болотного, темного Блока
Скрипучие дрожки везут.
Так долго… так поздно… так рано,
Что, кажется, жизнь прожита.
Перчатки торчат из кармана
Измятою тенью куста.
Куда ж тебя, барин, отсюда
Сегодня опять занесет?
Вон ветер зудит, как зануда,
С чердачных срываясь высот…
Каких-нибудь семь или восемь
Годков у тебя впереди,
Чтоб эта запомнилась озимь
И льдистые эти дожди,
Чтоб канул ты, гордый заморыш,
Тропой торфяной через гать
Туда, где с бедой не поспоришь,
Российские смуты считать.
19.06.05
КРОВЬ АВГУСТА
Кровь августа в ладонь мою струится,
По оперенью птичьему скользя,
И мокрым комом падает, как птица
Тяжелая: ей легкой быть нельзя.
Живет она, все больше холодея,
Все медленней, все ближе к сентябрю.
Какая все же странная затея —
Земному доверять календарю.
Какая все же странная причуда —
Скользить, струиться, время коротать…
Живи себе, ты жив еще покуда,
И Бог с тобой, и Божья благодать.
24.07.05
ОЖОГ
Я забыл ожог упругий
Желтой солнечной воды,
Где меня держали руки
Невсамделишной беды,
Где колодца вал скрипучий
За ведерком поспевал,
Где гремел июльской тучей
Ливня кровельный металл,
Где поляна пустовала,
Рос орех, терновник цвел,
Где оса вонзала жало
В звонкий яблочный обол,
Только помню, тонко, тонко
Покатился кругляшок —
Тропка, трещинка, воронка,
Больше нет меня, дружок…
8.10.05
ALTSTADT
Немецкая муха зудит, как у нас.
Она просыпается позже на час
И сон ее не тяжелее…
Всего-то и разницы в жизни ее —
Мельканье такое же и колотье
В древесные ребра аллеи,
В оконные стекла альтштадта, в тылы
Дворов его, сплошь из воздушной смолы,
Цветочные и травяные.
На вязкую воду полдневная взвесь
Легла, и в ней город как выгорел весь
От торса нагого до выи.
Мушиный эдем и людской парадиз,
В одежды какие ты здесь ни рядись
И крылья ни грей, воспаряя,
Но Бог тебя видит таким же нагим,
Каким ты однажды предстал перед Ним
В свой день, до изгнанья из рая.
Пойми эту речь, научись различать.
Не все ж паутинку от страха качать,
Забыта неделя страстная.
И словно свой рай пережив или ад,
Гагарин и Лютер в обнимку стоят,
Пейзажа иного не зная.
18.04.07
КУБИКИ
Кто-то в азарте и детском восторге
Селит людей в этот город, и тут-то,
Весь от уборки живя до уборки,
Не оставляет настольный конструктор.
Кто-то заводит электрику эту,
Все в ней меняет, и чистит, и красит,
Юркий трамвайчик пускает по свету,
Свет по пути зажигает и гасит.
Кубики-домики ставит цветные
Под черепицей, и дворики следом,
И берега намывает речные,
Словно скользя между тьмою и светом.
Кто-то, плеснув голубой акварелью,
Реку живую несет под мостами.
Воздух, пропитанный тьмой и синелью,
Даже во сне не прощается с нами.
03.06.07
ГДЕ ЖИВУТ НАЛЕГКЕ
Пара коек железных да стол, да окно в закутке.
Словно жизнь возвратилась туда, где живут налегке.
Только в детстве и было такое.
Много света, пространства и воздуха. Мало вещей.
Сыт бумажный очаг. Жив запечный сверчок-казначей.
Драгоценный букварь под рукою.
Из кармана ветровки торчит карандаш. Он мне друг и родня.
Акварельное пламя в ночи обжигает меня
И блистает пятью золотыми.
Может быть, после выплат казенных и трат
Я букварь затвержу и открою веселый театр,
Весь в цветном электрическом дыме.
Рампа вздрогнет и вспыхнет, с партером начав разговор.
Я пристрою, как есть, золотой непослушный вихор,
От волненья слова забывая —
И очнусь, и проснусь поутру налегке
Там, где пламя в бумажном живет очаге,
Посреди деревянного рая.
09.07.07
ЭХО
Мы живем, потому что живем — и конец.
И вопросов не надо.
Остальное серебряный скажет скворец,
Золотая цикада.
Остальное черемуха нам прошумит
И река набормочет.
Что-то пишет по-детски трава среди плит
И взрослеет, как почерк.
Если будет не ясно — они повторят,
Пропоют как по нотам.
В этом городе эхо сильнее стократ,
Чем откуда мы родом,
Потому что теперь мы остались вдвоем,
Повторяя друг друга,
Посреди предоставленной жизни в наем,
Как рекою, дорожным казенным ремнем
Подпоясанной туго.
01.07.07