Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 22, 2008
И останется только радуга на стене,
разлинованная бесстрашно и неумело.
И останется светлой радости костенеть,
превращаясь в звездную пыль, в золотые стрелы,
исчезая ветренным днем, ветряным крылом
чудо-мельницы, которая что-то беспечно мелет,
превращает в пыль — по делам его, поделом,
потому что хранить — как никто из нас — не умеет.
Самолет поднимается в воздух — восемь часов
и еще немного, и в яму засыпят землю,
самолет рисует на гранитной плите число,
день и ночь, его сторожа, безучастно дремлют.
И одна лишь надежда, как долгая нить — успеть,
а другой не будет, не будет и не бывает.
Пока думаешь, что же спеть, не умея петь —
начинается, происходит и отплывает.
Так костяшками пальцев крошат упрямый лед —
область смерти, в которой никто из живущих не был.
Режет ситец неба не своим крылом самолет —
возвращается в небо.