Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 21, 2008
…Если вам посчастливится, блуждая по старинным улочкам Кировограда, набрести на исторический дом, где много лет назад жил мальчик Гарри Нейгауз, вы рискуете упереться в глухой тупик. Существование этого закоулка стало поводом для нашумевшего в городе скандала…
Рассказывает директор Мемориального музея Генриха Нейгауза Татьяна Фурлет:
— Когда в 1965 году сюда приехал с концертом всемирно известный музыкант Святослав Рихтер, он сказал, что пока в городе будет существовать “тупик Нейгауза”, он в Кировоград больше не приедет. Однако, в 1988 году, на 100-летие своего учителя, когда в городе открылся музей Генриха Густавовича, а на доме №26 по улице Калинина, где родился Нейгауз, повесили мемориальную доску, Рихтер все-таки приехал. Это было потрясение для города, а сам маэстро посетил наш музей, где, кстати, ныне находится его подарок – известная книга Г. Нейгауза “Об искусстве фортепианной игры”, изданная на французском языке. Возможно, злосчастный тупик уже переименовали, но улицы, названной именем нашего знаменитого земляка, в городе по-прежнему нет…
“Тупиковая” ситуация с наследием музыканта, связана не только со старинной кировоградской улочкой: музей выдающегося пианиста, который отмечает этой весной свой 25-й день рождения, рискует в прямом смысле слова “упасть на головы” посетителей. Потолок здания авторской лепки известного архитектора Якова Паученко в течение последних 10 лет катастрофически разрушается.
У необычного музея, который разместился в двух залах Кировоградской детской музыкальной школы №1 им. Г.Нейгауза, нет средств на ремонт помещения. И хотя основной контингент посетителей музея – школьники и студенты (благо, вход совершенно бесплатный) перспектива обрушения многокиллограмовой лепнины почему-то не волнует соответствующие службы города.
По инициативе Мемориального музея Г. Нейгауза в Кировограде ежегодно проводится фестиваль пианистов “Нейгаузовские музыкальные встречи”, по традиции приуроченный ко дню рождения знаменитого земляка. Каждой весной сюда приезжают известные музыканты, хотя судьба фестиваля постоянно висит на волоске – кроме инициативной группы, к которой в последние годы присоединились музучилище и фортепианная ассоциация педагогов области, судьбой этого начинания мало кто озабочен.
Указок “сверху” творческая интеллигенция города не ждет – концерты в местной Филармонии проводят всем миром – в нем участвуют народные музыкальные коллективы и ученики музыкальных школ.
Последняя надежда отремонтировать музей – 120-летие со дня рождения Генриха Нейгауза, которое будет отмечаться в 2008 году. На него собираются приехать известные ученики и потомки музыканта.
В круговерти гражданской войны
С именем Генриха Нейгауза в Кировограде связано несколько адресов. Кроме музыкальной школы №1 и дома по улице Калинина, где родился Генрих Густавович, существует еще дом №40 по улице Гоголя, названный в народе “Домом Таранухи”. Когда-то в этом особнячке размещалась музыкальная школа, которую отцу Генриха, Густаву Нейгаузу, удалось открыть в 1899 году при содействии А. Глазунова и Ф. Блуменфельда.
“Утвержденная Министерством внутренних дел” (как гласил “Устав”), школа стала одним из первых музыкально-педагогических центров юга Украины.
В этом доме родители будущей звезды музыкального мира прожили до 1931 года. Сюда Генрих приехал забирать их к себе в Москву, поскольку старики были очень преклонного возраста. Кстати, Густав Вильгельмович Нейгауз и Ольга Михайловна (урожденная Блуменфельд, из семьи музыкантов) прожили в браке ни мало, ни много – 60 лет!
Создатели музея узнали от старожилов города, что, приехав в 1931 году, знаменитый пианист дал прощальный концерт, во время которого исполнял Шопена и был одет в потрясающий белый смокинг, что вызвало сенсацию в городе…
— Классическая музыка, вероятно, не всем в нашем городе понятна и нужна – комментирует Татьяна Фурлет – но сохранить такой музей необходимо, чтобы знать прошлое Елисаветграда и его выдающихся людей. Имя Генриха Нейгауза связано с известным польским музыкантом Каролем Шимановским и другими представителями творческой интеллигенции, которые жили в уездном городе на рубеже ХIX и XX веков…
Юному Гарри (как ласково звали Нейгауза друзья) довелось жить в захватывающее время.
Родители много тратили на путешествия любимых детей – они часто бывали в Германии, Италии и Австрии.
Первым учителем музыки брата и сестры Нейгаузов был их отец, окончивший Кельнскую консерваторию. Уникальный диплом об окончании Густавом Вильгельмовичем этого учебного заведения хранится в экспозиции музея. Здесь же размещены материалы о дебюте молодого Генриха на Вестфальском музыкальном фестивале в Дортмунде в 1904 году, о его выступлениях в Бонне, Кельне, Берлине и других городах Европы. Есть редчайшие документы и фотографии периода учебы Генриха и Наталии Нейгауз у знаменитого Леопольда Годовского в Берлине.
К сожалению, Генриху удалось взять только 10 уроков у мэтра, но спустя несколько лет ему все-таки посчастливилось поступить “Майстершуле” при Венской Академии музыки, которой руководил Л. Годовский. В 1914 году Генрих заканчивает ее, получив высшую награду, а спустя год сдает экстерном все экзамены в Петербургской Консерватории. Диплом и звание “свободного художника” дали ему право на концертную и преподавательскую деятельность.
После такого многообещающего старта перед молодым человеком открывались фантастические перспективы. Но события 1917 года перевернули жизнь музыканта…
Проработав около двух лет в будущей Тифлисской консерватории, называвшейся тогда музучилищем, Генрих в 1918 году возвращается в Елисаветград. К тому времени он уже успел выступить с концертом в Киевской Консерватории и был приглашен туда на преподавательскую работу. Дав согласие, Генрих легкомысленно выехал к родителям и смог вернуться в Киев только…спустя год!
Бушевавшая в Украине гражданская война спутала все планы.
Долгое время “парадно-глянцевый” портрет Генриха Нейгауза – народного артиста РСФСР, доктора искусствоведения, заслуженного деятеля искусств, профессора Московской Консерватории – затенял воистину трагическую судьбу музыканта.
— Приезжавшая в Кировоград дочь Нейгауза, Милица Генриховна, откровенно рассказала о драматических событиях в жизни отца в разные годы, в том числе и о заключении на Лубянке – комментирует Татьяна Фурлет — Многое поведала и жена его младшего сына Станислава, Галина Нейгауз…
Опубликованные в наши дни в Польше письма Кароля Шимановского под редакцией главного публикатора его наследия Тересы Хылиньской перевернули представления о Генрихе Нейгаузе и других представителях культуры того времени, как о деятелях советского искусства, разделяющих идеалы революции. Семьи Шимановских, Нейгаузов, Блуменфельдов, Коханьских, Сувчинских и многих других боялись новую советскую власть и отвергали ее, несмотря на ее несомненный интерес к музыке, которой придавалось государственное значение. Они были в шоке от красного террора, от ощущения полного бесправия, в ужасе от стремления «разрушить все до основания»
( фрагменты статей Шимановского в добровольческой газете «Война и Мир») — иначе говоря , они уже поняли суть нового режима.
В разгар голода и разрухи елисаветградские большевики пытались привлечь местную творческую интеллигенцию к сотрудничеству. Об этом свидетельствует публикация в разделе хроники городской газеты “Известия” от 23 марта 1919 года:
Сегодня, в 5 ч. дня в помещении Комиссариата Народного образования (Общественное Собрание) состоится совещание местных педагогов-музыкантов по вопросу о постановке музыкального дела в Елисаветграде. Приглашены следующие лица: Шимановский К., Нейгауз Г., Нейгауз Н., Гайсинский А., Нейгауз Г.Г., Липянский А., Гайсинский Б., Славинская М.А., Гольденберг И.А., Балановская Л., Бернштейн А., Кантор,Чернявский, Сусер А., Волернер, Соловьева, Милеант, Константиновский…
О жизни молодых музыкантов в “революционном” Елисаветграде рассказывает и письмо кузена Генриха Нейгауза Кароля Шимановского З. И П. Коханьским в Киев от 29.VI-12. VII 1919года:
Мы существуем только благодаря тому, что я служу теперь в местном комиссариате Народного образования, неплохо зарабатываю, и это нас спасает от различных осложнений. Мы с Гариком и другими даем концерты и даже вроде собираемся открывать школу. Меня тянут в Одессу на такую же должность, я, однако, ехать не решаюсь — уж лучше тут со своими горе мыкать.
О композиторском труде и речи быть не может. До 4 часов вечера сижу у себя в комиссариате и, кроме того масса обязанностей. Иногда чувствую себя страшно усталым…
Об атмосфере, царившей в уездном городе, писал и сам Генрих Нейгауз:
“В Елисаветграде, после ухода австрийцев и поражения петлюровцев (мы все эти прелести испытали, даже краткую махновскую интермедию, даже погромы григорьевских банд), когда окончательно победили большевики, мы с Карлом Шимановским, скрипачом Липянским, композитором В. Дешевовым и, вскоре умершим скрипачом Б.Гайсинским образовали — по распоряжению правительства — МУЗО при местном Наробразе. Вначале деятельность наша была неуверенно-неопределенная, слишком все было ново и необычно, со временем же мы сосредоточились на устройстве концертов собственными силами… Концерты, устраивавшиеся нами в большом красивом зале бывшей женской гимназии, имели такой успех, что местные остряки говорили, будто на них появляются даже расстрелянные. Елисаветград никогда еще не переживал такого «расцвета» музыкальной жизни как в это лето 1919 года” … (Г.Нейгауз, Размышления, воспоминания, дневники).
В Киев, в столицу муз!
Жизнь и творчество талантливого пианиста тесно связано не только с его “малой родиной”, но и в целом с Украиной, Киевом, который в то время был одной из музыкальных столиц Европы.
Такому расцвету киевского музыкального мира способствовали трагические события тех лет: экономические невзгоды и неопределенное будущее вынуждали людей покидать родные места.
Киев стал убежищем для многих представителей московской и петроградской творческой интеллигенции — актеров, музыкантов, литераторов. Одни устремились в южную столицу с надеждой на последующий отъезд на Запад, другие искали в Киеве возможность пережить временную разруху, голод и холод.
С открытием в Киеве в 1913 году Консерватории в город приехали многие талантливые исполнители и педагоги: пианист Григорий Беклемишев, Рейнгольд Глиэр, Юзеф Турчиньский,
позже — певцы Леонид Собинов, Александр Мозжухин, Нина Кошиц, пианисты Александр Дубянский, Готфрид Мелах, Болеслав Яворский, музыковед, редактор петербургских журналов «Музыкальный современник» и «Мелос» Петр Сувчинский. (Кстати, “школу Нейгауза” в Киевской консерватории ныне представляет заслуженная артистка Украины, профессор Рада Лысенко, окончившая по классу маэстро аспирантуру при Московской Консерватории).
Приезда Генриха Нейгауза в Киев ждали его дядя, известный пианист Феликс Блуменфельд и давнишний друг, музыкант Павел Коханьский. Но вырваться в Киев Нейгаузу удалось буквально “партизанским” способом…
Здесь же, в Киеве, молодой Нейгауз встретился с двумя людьми, сыгравшими в его жизни большую роль: первой женой Зинаидой и задушевным другом Борисом Пастернаком. Парадоксально, но именно его близкий друг через много лет станет причиной разрыва с женой. Несмотря на это, их дружба продлилась до конца жизни.
Приезжала семья Нейгауза в Украину и спустя годы. Вот как описала путешествие в Ирпень в своих воспоминаниях Зинаида Пастернак:
“За две недели я собралась, и с двумя детьми (Адику было четыре года, Стасику — три года), с нянькой и горшками мы тронулись в путь. Вместе с нами выехали в Ирпень Асмусы. Записаны были адреса всех дач, кроме нашей, и мы долго кружили вокруг нее на подводе. Генрих Густавович сердился. Как всегда, пришлось искать в Киеве рояль для Генриха Густавовича и перевозить его на подводе в Ирпень. Дачи А. Л. и И. Н. Пастернаков и наша были рядом, а Б. Л. Пастернаку с женой я сняла подальше…Вечерами собирались и слушали музыку. Борис Леонидович просто обожал игру Генриха Густавовича, а Нейгауз был влюблен в его стихи и часто читал мне их вслух наизусть, пытаясь приобщить меня к ним. Однажды он выступал в Киеве, играл ми-минорный концерт Шопена для фортепиано с оркестром. Надвигалась гроза, сверкали молнии. Концерт был назначен в городском саду под открытым небом, и мы волновались, не разбежится ли публика, но дождь хлынул после его исполнения. Посвященное Нейгаузу стихотворение Бориса Леонидовича “Баллада” навеяно этим концертом”…
Железные жернова революционного, а позже – сталинского террора безжалостно расправлялись с одаренными людьми того времени. Дубянский покончил с собой в Киеве в 1920 году. Кароля Шимановского, имя которого занимало почетное место в концертных программах, перестал (или почти перестал — от страха быть уличенным в связях с гражданами враждебной Польши) исполнять даже его родственник Г.Нейгауз.
Вот что писал Шимановскому сам Генрих в письме от 1.11.1919 года:
“Узнал о Вашем окончательном намерении выехать в Варшаву. Несмотря на то, что я это поддерживаю, однако мне очень стало грустно, ведь черт знает, когда мы теперь увидимся. Я же решительно должен остаться в Киеве, определился уже как профессор консерватории и имею класс из 12 учеников. Скоро начну концертировать. Грустно мне, жизни нет, настроение то понурое, то нервное и паническое, с деньгами плохо, страшная дороговизна… Моей мечтой с многих точек зрения было бы, разумеется, ехать с Вами в Варшаву, но сознание того, что я буду оторван, возможно на долгие годы, от родителей и некоторых других людей, заставляет меня остаться в Киеве…”
Не вспоминал о Шимановском и дядя – известный пианист Ф.Блуменфельд (единственного сына которого расстреляли в 30-е годы). Вот что рассказывает об этой трагедии Наталья Растопчина, ныне живущая в Нью-Йорке:
“В начале семидесятых годов, задумав книгу о трех поколениях музыкантов одной семьи — Блуменфельде, Генрихе Нейгаузе и его сыне Станиславе, я приехала в Москву. Не помню, кто дал мне телефон Анны Робертовны Грегор, ученицы Феликса Михайловича и жены, точнее, вдовы его сына Виктора, репрессированного в 1938 году. Она повела меня на кухню, где из огромного сундука достала связку старых писем. Это были письма А.В.Луначарского, Б.Л.Яворского, А.Б.Гольденвейзера, С.В.Рахманинова… Одно письмо, адресованное Анне Робертовне, было от Б.Л.Пастернака. Борис Леонидович писал о своем разговоре со Сталиным о Викторе Блуменфельде и сообщал, что изменить решение о его судьбе ему не удалось, но Анне Робертовне разрешено свидание с мужем. Почему Сталин разрешил эту встречу, состоявшуюся накануне расстрела Виктора? Имя Феликса Блуменфельда вряд ли было ему известно, сын же был просто одним из миллионов безвинных жертв. Может быть, сыграл свою роль тайный суеверный страх тирана перед гением просившего об этом свидании Пастернака? Письмо потрясло меня. Я знала о добром отношении Пастернака к Блуменфельду, о нежной дружбе поэта с Генрихом Нейгаузом. Тому и другому Борис Леонидович посвящал стихи. Но решиться говорить со Сталиным, просить за человека, приговоренного к смерти! Это был поступок, проявление высокого духа, редкого мужества”. (Журнал эмиграции “Чайка”, США, 2003 г).
Для потомков…
— Долгое время скрывали, что наш земляк Генрих Нейгауз в 1942 году был арестован и 8 месяцев просидел на Лубянке – рассказывает Татьяна Фурлет — Он был немцем и не эвакуировался, вот его и арестовали по подозрению, что он – немецкий шпион, что, конечно же, было абсурдом. Его выслали и высадили прямо с поезда в Свердловске, где он находился в жутких условиях. Друзья и ученики смогли отстоять его…
Именно поэтому, возможно, Нейгауз так близко сошелся со своим учеником Святославом Рихтером, который тоже является выходцем из Украины: он родился в 1915 году в Житомире в семье обрусевшего немца-органиста. В 1941 году, в Одессе, сталинские приспешники убили отца Святослава Рихтера, Теофила, только за то, что он немец.
Все в жизни Генриха Нейгауза связано с Украиной: его вторая жена, Милица Сергеевна (из старинной династии купцов Прохоровых) тоже родом из Елисаветграда. Они были знакомы еще в юности, потом пианист уехал в Киев, а девушке удалось выехать в Крым. Через много лет они встретились в Москве и соединили свои судьбы.
Дочь Г. Нейгауза от этого брака, Милица Генриховна – частый гость в Кировограде. Она живет вместе с сыном, невесткой и четырьмя внуками в квартире Нейгауза в Москве. (Лишь в конце жизни Генриху Густавовичу впервые дали маленькую двухкомнатную квартирку на Комсомольском проспекте). В семье сохранились портреты Генриха Густавовича.
О том, что известному пианисту жилось нелегко, говорит сама Милица Генриховна:
“На нем был груз ответственности. Я помню, как однажды он подсчитал, что у него 11 иждивенцев. Надо было зарабатывать деньги. А жизнь была трудная, особенно до войны”…
Фестивали имени Нейгауза, по словам Милиции Генриховны, ныне проводятся в разных странах – в России (Саратове), где они проходят регулярно раз в два года по инициативе двух учеников пианиста, Семена Бендицкого и Альберта Тараканова. А в Грузии, в Телави, фестиваль организовали Элисо Вирсаладзе, Наталья Гутман и Олег Каган. Он проходил там пять раз до того, как Грузия отделилась (теперь это стало очень большой трудностью).
Но фестивали в Кировограде – это особая традиция, ведь они проводятся на родине маэстро…
Огромную поддержку в увековечении памяти выдающегося пианиста оказывают его ученики, которые передали много материалов в Кировоградский Мемориальный музей Г. Нейгауза, когда отмечалось100-е со дня его рождения.
Среди великих учеников Г.Нейгауза — Э.Гилельс, Св.Рихтер, Я.Зак, которые и после смерти не забывали своего учителя. Как писала ученица Нейгауза профессор В.Горностаева, они собирались в квартире С.Рихтера 12 апреля в день рождения Генриха Густавовича, слушали записи в его исполнении. На рояле стояли цветы и фотографии Нейгауза разных периодов его жизни…