В переводе Бориса Архипцева
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 19, 2008
Был один старичок в бороде,
Он сказал: “Так и знал, быть беде!
Две совы и несушка,
Корольки и кукушка
Угнездились в моей бороде!”
Дева юная из Португалии
Всё рвалась в океанские дали и
С крон дерев то и дело
В сине море глядела,
Но осталась верна Португалии.
Гаркнул старец, забравшийся в лодку:
“Я плыву, я плыву!” – во всю глотку.
А ему: “Не плывёшь!”
Старца бросило в дрожь,
Обмер старец, забравшийся в лодку.
Поведение старца из Искии
С каждым днём становилось неистовей;
Лопал тыщами фиги
И отплясывал джиги
Жизнерадостный старец из Искии.
День-деньской колотил старичонка
В брюхо звонкого медного гонга;
Поднялся страшный крик:
“Незаконно, старик!”
Сокрушённый, замолк старичонка.
У девицы на острове Крит
В платье незавершённость царит;
Носит пёстрый мешок,
В пятнах каждый вершок,
Омблиферочка с острова Крит.
Башмаки старикашки из Рикина
Расскрипелись весьма подозрительно;
Вот его и спросили:
“Это что – кожа или?..
Что за скрип, старикашка из Рикина?”
Жил-был старец из города Бейсинга,
Не терявший в душе равновейсинга;
И, купив скакуна,
Ускакал старина
Прочь от жителей города Бейсинга.
В непогоду девица из Турции
Раскисает как мокрые курции;
А в погоду она
Умиротворена,
Та капризная дева из Турции.
Припустил старикашка из Дувру
По цветущему клеверу сдуру;
Пчёл немало впилось
И в коленки, и в нос,
И старик повернул прямо к Дувру.
Эпизоды жизни моего дяди Арли
I
О, мой Арли незабвенный!
Ночью на копне ячменной
Он сидел в тени ольхи:
На носу — Сверчок дотошный,
Шляпа, железнодорожный
В ней билет пустопорожний
(Жутко жали башмаки).
II
В юности, давно когда-то,
Жил он праздно и богато,
Всё спустил, побрёл к Холмам.
Там прижился, наблюдая
Ход светил и распевая:
“Солнце! Сфера золотая!
Ты загадка!” – по утрам.
III
Словно перс или мидянин,
Он трудился, неустанен,
Чтобы жить среди Холмов –
Детям знанья отдавая,
Временами завывая
И недужным продавая
Груды разных порошков.
IV
Как-то на прогулке ранней
Углядел квадратик странный –
На земле билет белел;
Дядя Арли встрепенулся
И поднять его нагнулся,
Тут Сверчонок подвернулся,
Прыг – и на нос Арли сел.
V
Так они и задружились –
Пили, ели, спать ложились
Неразлейные дружки;
Пел Сверчок не умолкая,
Вкусу дяди потакая,
Арли нравилась такая
Жизнь (хоть жали башмаки).
VI
Сорок три зимы и лета
Он бродил по белу свету,
Башмаки стирая в прах;
И пришёл – то напевая,
То молча, то завывая –
На порог родного края
(В жутко жмущих башмаках).
VII
Ночью на копне ячменной
Умер Арли незабвенный,
Погребён в тени ольхи;
С ним Сверчок его надёжный,
Шляпа, железнодорожный
Тот билет пустопорожний
(Жали жутко башмаки).
На языке оригинала:
There was an Old Man with a beard,
Who said, ‘It is just as I feared!
Two Owls and a Hen,
Four Larks and a Wren,
Have all built their nests in my beard!’
There was a Young Lady of Portugal,
Whose ideas were excessively nautical;
She climbed up a tree,
To examine the sea,
But declared she would never leave Portugal.
There was an Old Man in a boat,
Who said, ‘I’m afloat, I’m afloat!’
When they said, ‘No! you ain’t!’
He was ready to faint,
That unhappy Old Man in a boat.
There was an Old Person of Ischia,
Whose conduct grew friskier and friskier;
He danced hornpipes and jigs,
And ate thousands of figs,
That lively Old Person of Ischia.
There was an Old Man with a gong,
Who bumped at it all day long;
But they called out, ‘O law!
You’re a horrid old bore!’
So they smashed that Old Man with a gong.
There was a Young Person of Crete,
Whose toilette was far from complete;
She dressed in a sack,
Spickle-speckled with black,
That ombliferous person of Crete.
There was an Old Man of the Wrekin
Whose shoes made a horrible creaking;
But they said, ‘Tell us whether,
Your shoes are of leather,
Or of what, you Old Man of the Wrekin?’
There was an Old Person of Basing,
Whose presence of mind was amazing;
He purchased a steed,
Which he rode at full speed,
And escaped from the people of Basing.
There was a Young Lady of Turkey,
Who wept when the weather was murky;
When the day turned out fine,
She ceased to repine,
That capricious Young Lady of Turkey.
There was an Old Person of Dover,
Who rushed through a field of blue Clover;
But some very large bees,
Stung his nose and his knees,
So he very soon went back to Dover.
Incidents in the Life of my Uncle Arly
I
O! My aged Uncle Arly!
Sitting on a heap of Barley
Thro’ the silent hours of night, –
Close beside a leafy thicket: –
On his nose there was a Cricket, –
In his hat a Railway-Ticket; –
(But his shoes were far too tight.)
II
Long ago, in youth, he squander’d
All his goods away, and wander’d
To the Tiniskoop-hills afar.
There on golden sunsets blazing,
Every morning found him gazing, –
Singing – «Orb! you’re quite amazing!
How I wonder what you are!»
III
Like the ancient Medes and Persians,
Always by his own exertions
He subsisted on those hills; –
Whiles, – by teaching children spelling, –
Or at times by merely yelling, –
Or at intervals by selling
«Propter’s Nicodemus Pills.»
IV
Later, in his morning rambles
He perceived the moving brambles –
Something square and white disclose; –
«Twas a First-class Railway Ticket;
But, on stooping down to pick it
Off the ground, – a pea-green Cricket
Settled on my uncle’s Nose.
V
Never – never more, – Oh! never,
Did that Cricket leave him ever, –
Dawn or evening, day or night; –
Clinging as a constant treasure, –
Chirping with a cheerious measure, –
Wholly to my uncle’s pleasure
(Though his shoes were far too tight.)
VI
So for three-and-forty winters,
Till his shoes were worn to splinters,
All those hills he wander’d o’er, –
Sometimes silent; – sometimes yelling; –
Till he came to Borley-Melling,
Near his old ancestral dwelling; –
(But his shoes were far too tight.)
VII
On a little heap of Barley
Died my aged uncle Arly,
And they buried him one night; –
Close beside the leafy thicket; –
There, – his hat and Railway-Ticket; –
There, – his ever-faithful Cricket; –
(But his shoes were far too tight.)
Перевод Бориса Архипцева