Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 18, 2007
Что без страданий жизнь поэта?
М.Ю. Лермонтов
Двенадцатого декабря 2007 г. исполнилось 210 лет со дня рождения Генриха Гейне – человека неистощимого творческого дарования, уникальной трудоспособности и уникального мужества.
Генрих родился в 1797г, в Дюссельдорфе, где, открыв торговлю мануфактурой, годом ранее поселился с семьей его отец – Самсон Гейне.
Мать его — Бетти (урожденная ван Гельдерн) широко образованная женщина много времени уделяла воспитанию детей.
К тому времени, когда Гарри (так звали мальчика дома) стал лицеистом, он уже свободно говорил, читал и писал на трех языках –
немецком, английском, французском и серьезно продолжал занятия латинским.
В лицее усилился его интерес к литературе. На полке с любимыми книгами появились “Дон Кихот” Сервантеса, “Путешествия Гулливера” Свифта. В 12ть он стал сочинять стихи. Однажды, прогуливаясь по аллеям парка, Гарри встретил Наполеона, — человека из страха перед которым, склоняли головы властители Европы.
Внешне он показался подростку простым, а поэтические грезы создавали образ барабанщика революции.
Не мещанский славь уют,
Будь и пушкой и тараном
Бей, рази, греми победно…
События в мире были динамичны и спустя не очень долгое время, Гарри, став свидетелем отступления остатков “великой” армии французов, писал:
Во Францию два гренадера
Из русского плена брели.
По окончании лицея следовало решить извечную проблему:- “Что делать?”
Оказалось: дух наживы юноше Гейне чужд, банковские и коммерческие вопросы его не привлекают. На упрек дяди о полной “непригодности к делу” Генрих, не раздумывая, горделиво ответил: — “А в тебе лучшее то, что ты носишь мою фамилию”.
Соломон мысль оценил – рассмеялся. В семье решили попытаться сделать из него адвоката.
Хотя в сердце царила поэзия (15 октября 1819г. был напечатан его перевод “Прости” Байрона), успешно сдал экзамены на аттестат зрелости и поступил на юридический факультет Боннского университета.
В августе 1820г. публикует содержательную статью “Романтика”. Как литературное движение романтизм возник на рубеже XVIII и XIX столетий, в сущности, отразив разлад мечты и действительности.
Сознавая, что воля человека неизбежно сталкивается с жестокой реальностью, Гейне с горькой иронией указал на невозможность, в современных условиях, достичь свободы личности.
Осенью пешком покинул Бонн, и, навестив родителей, отправился в Геттинген. В пути читал Шиллера и Гете. Спустя несколько лет написал захватывающую монографию об этих своих кумирах.
В Геттингене не столько слушал университетские лекции, сколько писал трагедии (“Альмазор”, “Радклиф”), в них явный протест против власть имущих, издал ряд песен. В цикле “Северное море”, неожиданные сравнения.
И ветер поет и волна
И много прекрасных жемчужин
Таит его глубина.
Образы стихов поражали новизной, дышали искренностью. В январе 1821г. после свидания с отцом (в Ольдесло) устремляется в Берлин, вновь поступает в университет, слушает лекции по философии Ф. Гегеля, по античной литературе Ф. Вольфа, по истории немецкого языка и литературы А.Шлегеля. Гегелем тогда увлекались всюду. Свое отношение к нему Генрих выразил в “Доктрине”:
Целуй маркитанку под стук
Вся мудрость житейская в этом,
Весь смысл глубочайший наук.
Тот год выдался для молодого поэта предельно насыщенным. В Берлине сразу попал в атмосферу бурлящей литературно-общественной жизни, стал постоянным гостем салона Рахели Фарнхаген. Там знакомится с современными знаменитыми писателями Германии Адельбертом Шамиссо.
Фридрихом де ла Мотт. Посещает “вторники” писательницы Элизы фон Гогенхаузен, где его провозглашают немецким Байроном.
В артистическом кабачке Люттера встретился с издателем журнала “Gesellschafter” В. Губицем. Обратился к нему: “Я Вам совершенно неизвестен, но благодаря Вам хочу стать известным всем”.
Спустя неделю в том журнале появилась серия новых стихотворений Гейне и его переводы из “Манфреда” Байрона. Тогда же в журнале “Zuschauer” печатает рецензию на трагедию В. Сметса “Смерть Тассо”.
В августе 1821г. узнает о браке кузины Амалии, в которую был влюблен. Грусть не снижает интенсивность работы.
В декабре выпускает первую книгу песен “Страдания юности” — своеобразный роман из лирических стихотворений. По ритму они следуют за народными напевами. В книгу включил и цикл “Опять на родине”. Позднее многие стихотворения Г.Гейне положили на музыку Ф. Шуберт, Р. Шуман, Ф. Мендельсон, Ф. Лист, Р. Вагнер, П.И. Чайковский, Н.А. Римский-Корсаков, С. Рахманинов…
В феврале 1822г. были напечатаны “Письма из Берлина” и ряд фельетонов. Гротескность и парадоксальность их сюжетов никого не оставляла равнодушным.
Уже в марте готовит к печати статью о Польше, а в апреле вышел второй сборник стихов “Трагедии с лирическим интермеццо”.
Работоспособность Генриха потрясает, ведь, наряду с перечисленным, успешно сдает все предусмотренные расписанием зачеты и экзамены. Одновременно постигает “Дух законов” Ш.Монтескье, исторические труды Э.Гиббона и углубляется в изучение итальянского языка.
В 1824г. возобновил занятия в Геттингенском университете. В мае 1824г. в его записной книжке появились горестные строки о смерти Байрона:- “Он был единственным человеком, в родстве с которым я себя ощущал и во многом мы, вероятно, были схожи”.
Тем летом перечитывал “Историю еврейской религии” Г. Банажа, старинные хроники, начинает работу над “Бахарахским раввином” — о жизни еврейской общины, боровшейся в XIII веке с кровавым наветом.
Август того 1824г. принес Генриху большие неприятности. Опубликованная в журнале “Агриппина” его солдатская песнь “Берлин, Берлин – великая юдоль плача” обличала жестокий палочный режим, насаждавшийся в армии. Журнал был тотчас закрыт, а ему полиция стала то и дело угрожать арестом. В мае1825г. свершилось – Гейне окончил университет, а 20 июля блестяще защитил докторскую работу.
Все выступавшие отметили не только глубокое освещение диссертантом проблемы, но великолепное знание латинского языка, на котором Генрих и доложил ее, и ответил на многочисленные вопросы.
В 1827г. совершил незабываемое путешествие по Англии. По возвращении встретился с братьями Гримм. Младший – Вильгельм в память о том знакомстве выполнил портрет поэта, под ним пометил — “9/XI 1827г.”
Как-то молодой А.Герцен обратил внимание: — “…улыбка Гейне скрывает печаль, улыбка губ, а не сердца”. Думается, такое впечатление хранит тот портрет.
Тогда в Мюнхене знакомится с юным Р.Шуманом. Позднее композитор-романтик создает на слова Гейне для голоса и фортепиано два цикла : “Круг чтения” и “Любовь поэта”. В них слова изумительно слиты с музыкой.
Особенным гонениям со стороны полиции подвергся после выхода в свет книги “Путевые заметки”. В ней журналистские впечатления о современной ему Пруссии.
Притеснения цензуры и угроза личной безопасности вынудили его в 1831г. эмигрировать во Францию. К этому времени, особенно после 1827г., когда в продажу поступила “Книга песен”, его имя стало известно читающему миру далеко за пределами Европы.
В Париже легко установил дружественные связи с писателями, музыкантами, художниками. Среди них: Альфред де Мюссе, Теофиль Готье, Оноре де Бальзак, Жорж Санд, Александр Дюма, Ференц Лист, Гектор Берлиоз, Фредерик Шопен, Эжен Делакруа.
Первая публикация во Франции называлась “Французские художники”. За ней следовала книга “О французской сцене”, написанная в форме писем. Девятое начинается абзацем: — “Но что такое музыка? Этот вопрос долго занимал меня вчера вечером, пока я не заснул. Музыка – вещь причудливая, она – чудо, хочется мне сказать…Она – дух, но дух, нуждающийся в темпе, она – материя, но материя, которая может обойтись и без пространства. Мы не знаем что такое музыка, но что такое хорошая музыка, это мы знаем, и еще лучше знаем, что такое плохая музыка, ибо последнюю нам приходится слушать чаще…”
Далее после сопоставления творчества властителей дум современности- Джоаккино Россини и Джакомо Мейербера переходит к разговору о Гекторе Берлиозе. Гейне увлекало в композиторе все: грандиозные масштабы сочинений, гротескность образов, интеллектуальная напряженность музыки.
Из полных юмора воспоминаний автора узнаем, как воспринимал три года назад “Большую симфонию” композитора.
В том письме, словно невзначай, с добродушной улыбкой, рассказал о взаимоотношениях Берлиоза с известной актрисой мисс Смитсон, которая потом стала мадам Берлиоз.
О своем отношении к Ференцу Листу писал: — “Я особый счастливец: при каждом звуке, который его рука создает на рояле, в моем сознании вырастает соответствующий звуковой образ, словом музыка становится для меня зримой”.
В эссе упоминает “о пианисте, который после Листа пользуется наибольшей славой. Это Шопен. Он не только блистает техническим совершенством, как виртуоз, но создает величайшие произведения, как композитор… он также и поэт, он может сделать для нас зримой ту поэзию, что живет в его душе,… а когда он за роялем, замечаешь, что он родом из страны Моцарта, Рафаэля, Гете”.
Четыре года спустя в другой публикации констатирует, что в Париже теперь Ференц Лист –“гениальный пианист, дает концерты – очарование их… баснословно”.
Далее следует анализ достижений уникального музыканта «с тех пор как мы слышали его в последний раз». Добавляя, что весь сбор с третьего концерта пойдет на памятник Бетховену, поясняет, сколь близки они по революционному духу – два гиганта Лист и Бетховен.
Значительная часть замечательной книги Г.Гейне “Флорентийские ночи” подчиняет читателя волнующей власти гениальных итальянских композиторов: Беллини, Россини, Паганини, их портреты ярко представлены автором на ее страницах.
В 1832г. у Гейне внезапно возник паралич руки – первое проявление недуга, который в последующем привел его к тяжкой инвалидности.
Тем не менее, продолжает очень активно работать над историческими, публицистическими, поэтическими произведениями.
Вскоре в Германии было опубликовано постановление о запрете издавать не только прежние, но и произведения, которые Гейне будет где-либо печатать; вскоре заметил, что это очень отражается на его материальных делах.
В 1834г. он познакомился с молодой, красивой француженкой,-Эжени(Матильдой) Мира, приехавшей из провинции в Париж к своей тетке. Через год они поженились. Она до конца жизни не выучила ни одного немецкого слова, неясно представляла себе ни сути деятельности мужа, ни причин его притягательности для множества навещавших их дом людей. За вспыльчивость он называл ее “домашним Везувием”, но ценил ее пленительную искренность и неизменную преданность. Во время свадьбы она сказала:- “Анри, знай,… я никогда тебя не брошу”. Обещание сдержала.
Одну из своих книг “Девушки и женщины Шекспира”, Гейне написал неожиданно.
Летом 1838г. к нему обратился Луи Деллуа — книготорговец из Парижа с
предложением составить текст к альбому портретов героинь произведений
Шекспира. Гейне согласился.
В.В. Вересаев как-то сказал: “Великий человек интересен не только фактами своей биографии, но и дымом сплетен, клубящихся вокруг него”. Возможно, он был прав.
Гейне решил ничего из написанного о жизни бессмертного англичанина не перечитывать: “Какова была личная жизнь Шекспира? Достоверными свидетельствами о жизни Шекспира являются его сонеты, которых я, однако, не хотел бы касаться… как раз в силу отраженной в них глубокой человеческой слабости”.
Гейне работал над монографией увлеченно, вновь и вновь перечитывал отдельные произведения Шекспира; цитируя, пользовался готовыми переводами, а некоторые отрывки переводил сам.
Излагая свои мысли, писал не столько о героинях произведений, сколько об их создателе, его времени, его стране.
Гейне обращает внимание читателя на то, что Англия времен Шекспира (род. в 1564г.) называлась не иначе как “Веселая Англия”, “…она цвела в сиянии красок, в веселии маскарадов, глубокомысленных дурачеств, в кипучей жажде деятельности, в переизбытке страстей, …жизнь в ней была еще пестрым турниром, … это многокрасочное веселье с тех пор поблекло, радостные звуки умолкли, прекрасное опьянение угасло. И книга, именуемая драматическими произведениями Вильяма Шекспира, осталась в руках народных утешением в трудные времена и свидетельством того, что та “веселая Англия” действительно существовала”.
Шли годы, и имя Шекспира, как пишет Гейне, затерялось в водовороте общественно-политических и церковных потрясений.
Лишь в следующем столетии слава Шекспира зазвучала по-новому, превратилась в “солнце Англии”. Но “…милосердная природа никогда не обездоливает своих созданий и, лишив англичан всего, что прекрасно и мило, она взамен уделила им большой ломоть гражданской свободы… и Вильяма Шекспира. Да, он — духовное солнце, которое заливает эту страну своим прекраснейшим светом, своими благодатными лучами”.
Дальше в монографии Гейне действующие лица “Генриха IV”, “Генриха V”, “Генриха VI”, “Короля Ричарда III”…Нескончаемая вереница персонажей, большинство из которых, гением Шекспира обречены на бессмертие.
И уже в конце книги Гейне, увлекшись, не обошел своим вниманием и комедии великого драматурга. Гениям присуща щедрость.
В 1836г. тяжелое заболевание печени усугубило материальные затруднения и вынудило поэта принять от французского правительства ежегодную субсидию в размере 4800 франков.
В 1837г. продал право издания своих произведений на 11 лет и, расплатившись с долгами, совершил небольшое путешествие.
О неизлечимости своего недуга знал (поражение позвоночника и спинного мозга), возможно еще и поэтому старался работать, как можно больше, плодотворнее.
Помимо удовлетворения, которое дарил труд самому, делал все, чтобы в последующем обеспечить Матильду, вызывавшую в нем несказанную нежность.
Творчество Гейне отличалось многогранностью, он активно занимался и политической публицистикой – много писал для периодической печати, в том числе, по просьбе К. Маркса для редактируемых им “Рейнской газеты” (1843г.), а позднее — “Новой рейнской газеты” (1848-49г.г.).
В 1846г. создал очаровательное балетное либретто “Богиня Диана”. В те годы написал “Силезские ткачи”, “Германия. Зимняя сказка” — в них предстает барабанщиком революции.
Тогда же его навестил Ф. Энгельс – обеспокоенный ошибочным сообщением о кончине Гейне. После встречи рассказывал Марксу о почти неправдоподобной трудоспособности их друга.
Ряд восхищенных откликов прессы вызвала опубликованная в 1847г. поэма “Доктор Фауст”.
Состояние его, между тем, неотвратимо ухудшалось: из-за пареза жевательных мышц он испытывал большие затруднения при еде, тошноту. Из-за паралича века один глаз перестал открываться.
Впрочем, романтическую поэму “Атта Тролль” закончил в намеченный срок (1848). Тогда же написал множество стихотворений, завораживающих подлинной искренностью. В одном из них о себе:
Лицом к врагу стоял я тридцать лет.
Не знал, вернусь ли под родные своды
Не ждал ни славы громкой, ни побед
Ружье в руке, всегда на страже ухо
Кто б ни был враг – ему один конец,
…………………………………………..
Свободен пост! Мое слабеет тело,
Один упал, другой сменил бойца
Но не сдаюсь, еще оружье цело
И только жизнь иссякла до конца.
1848г. в развитии болезни Гейне стал роковым. В мае он вышел на прогулку, а из отделения античной скульптуры Лувра его привезли домой на носилках. Больше выйти на улицу ему не пришлось. Внезапно развившийся паралич ног, уложил поэта на пол у подножия дивной скульптуры Венеры Милосской.
Со статуей связано множество нераскрытых тайн, одна из них сочетается с немеркнущим именем Г.Гейне.
В 1848 г. его навестил К.Маркс. Больному как раз перестилали кровать. Любое прикосновение доставляло ему боль и сиделки переносили его на простыне.
Поэт приветствуя гостя, добавил:-“Видите дорогой Маркс, женщины по прежнему носят меня на руках”.
В это время многие произведения Гейне переводились на английский и другие языки. Даже при сильнейших страданиях юмор не покидал его. Писал:
Приводит в изумление
Ты создал поэта весельчака
И портишь ему настроение
От боли веселый мой нрав зачах,
Ведь я уже меланхолик.
Кончай эти шутки нето из меня
Получится католик.
Тогда я вой подниму до небес
По обычаю добрых папистов
Не допусти, чтобы так погиб
Умнейший из юмористов.
Большое утешение Генриху доставляли посещения друзей, особенно дам. “Великой нацией” называл поэт женщин. В их числе бывали Жорж Санд, мадам Жирарден, много светлых минут дарила ему мадам Жобер. В ее салоне бывали выдаюшиеся деятели литературы, искусства, науки. Она рассказывала о новых идеях, которые прозвучали при встречах в ее доме, о спорах. Ее присутствие действовало столь благотворно, что даже предельно ревнивая Матильда называла мадам Жобер “маленькой феей”.
Из мужчин Гейне часто навещали Дюма, Готье, де Нерваль, (вместе обсуждали его сборник сонетов, повесть “Аврелий”. Веселились с сатириком Пьером Беранже. Приезжали соотечественники: Хеббель, Штар, Мейснер и многие другие. Они радовали Гейне рассказами о том, что стихи его, положенные на музыку, звучат с эстрады, те песни можно слышать порой на улице.
При всех болях, что он переносил, Генрих сохранял удивительную мощь духа, ясность и быстроту мышления. Это проявлялось в беседах, сверкавших остроумием, и в литературной производительности.
Казалось, творческий процесс длится в нем постоянно.
Гейне писал: “Мое тело терпит великие муки, но душа спокойна, как зеркало и временами имеет еще свои чудесные восходы и закаты солнца!”
Кроме прозаических произведений “Боги в изгнании”, “Стихийные духи и демоны”, “Признания” и нескольких других на том ложе “матрацной могилы” возникли потрясающие по трагизму или чарующие по нежной прелести порой мрачные, иногда задумчивые поэтические строки, составившие циклы “Романсеро”, “Лазарь”, “Романсы”, “Последние стихотворения”.
Как-то Альфред Мейснер (автор “Книги о Гейне” 1856) сказал ему: — “Никогда еще ничего подобного я не слышал”. Генрих ответил: — “До сих пор ни один поэт не находился в таком положении”.
В последние годы много времени уделял “Мемуарам”. Начал их в 1840г. Мейснер полагал, что в 1854г. рукопись насчитывала 600 страниц. Оставленная Матильдой для себя небольшая их часть, после ее смерти перешла к секретарю поэта, который ее опубликовал.
Последним увлечением поэта стала Элиза Кранц. Встреча ее с Гейне произошла случайно. В июне 1855г. она в разговоре со своим знакомым в Вене упомянула, что собирается в Париж. Тот обрадовано попросил ее передать Генриху несколько музыкальных пьес. Элиза охотно согласилась.
К своим 27 годам она успела побывать замужем, разойтись, зарабатывала на жизнь, пописывая в газету под псевдонимом Камилла Зельден.
Поручение выполнила. Служанке, открывшей дверь, объяснила от кого и для кого привезла ноты, собралась уходить, когда раздался звонок и повелительный голос попросил гостью задержаться и “пожаловать” к нему. Вошла в комнату.
“Позади ширмы на довольно низкой постели… больной, полуслепой человек,… выглядел значительно моложе своих лет. Черты его лица были в высшей степени своеобразны и приковывали к себе внимание; мне казалось, что я вижу перед собой Христа, по лицу которого скользит улыбка Мефистофеля”.
С потолка спускались ремни, держась за них, Гейне слегка приподнялся, приветствуя вошедшую. Он и в последующем был с нею максимально галантен, даже записки писал лично : — “… пишу сам,… у меня теперь нет надежного секретаря”.
Судьба отпустила Гейне немногим более полугода для ежедневных общений с Элизой. Называл ее “Мушка”. Гравировка на печатке ее перстня изображала это занятное насекомое –отсюда имя. В какой-то мере оно еще связано с внешностью молодой женщины. Из воспоминаний Шарлотты, приезжавшей в ноябре 1855г. повидать брата, узнаем, что Элиза: -“…скорее милая, чем красивая, каштановые волосы обрамляют лицо с плутоватыми глазами… маленький ротик,…при разговоре или улыбке обнажает жемчужные зубки. Ножки и ручки маленькие и изящные, все ее движения необычайно грациозны”.
Поэт в своих записках к Элизе всегда торопил следующую встречу с ней: — “Ваше… участие так для меня благотворно… хочу внушить себе, что добрая фея навестила меня в час печали… Или Вы злая Фея? Я должен поскорей это узнать”.
Шарлотта пишет, что Элиза приходила “ежедневно на несколько часов, и почтение, с каким брат относился к неунывающей малютке… возбудило в Матильде… ревность, которая под конец перешла в откровенную вражду”.
Поздравляя госпожу Кранц с наступающим 1856г., Генрих писал: — “ты моя любимая Мушка, и я не чувствую боли, когда думаю о твоем изяществе, о грациозности твоего ума”.
В “Мемуарах” строки: — “…Когда кровь медленнее течет в жилах, когда любит только одна бессмертная душа… она любит неспешнее и уже не так бурно, зато…бесконечно глубже, сверхчеловечнее…”,перекликаются с часто цитируемыми Ф. Тютчева:
Как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней.
За 60 часов до кончины Гейне послал Элизе со служанкой записку, как оказалось последнюю: “Дорогая! Сегодня (в четверг) не приходи. У меня ужаснейшая мигрень. Приходи завтра (в пятницу)”. В пятницу та же служанка утром сообщила, что приступ боли не прекратился.
Генрих Гейне умер в 4 часа 45 минут утра в субботу-18 февраля 1856г. Последние слова: — “Карандаши и бумагу!” произнес за 12 часов до кончины.
Элизе Кранц разрешили войти в дом лишь на следующий день. Тогда, увидела его “бледное лицо, правильные черты которого, напоминали самые чистые произведения греческого искусства”.
Последние его стихи “Мушке” и “Лотос” (с подзаголовком Мушке) обессмертили ее имя.
Словно предугадывая и направляя ее последующую жизнь, писал:
Тебя мой дух заворожил
И чем горел я, чем я жил
Тем жить и тем гореть должна ты
Случилось. Отпущенные судьбой 40 длившихся лет, она обучала детей его любимому немецкому языку.
20-го февраля 1856г. Генриха Гейне хоронили. В то туманное, холодное утро возле дома N 3, в котором, по авеню Матиньен (вблизи Елисейских полей) поэт снимал квартиру, небольшими группами прогуливались пришедшие проводить покойного.
За гробом шли Александр Дюма, Теофиль Готье, Поль Сен-Виктор, другие знаменитости, немецкие и французские журналисты.
Спустя некоторое время на могиле поэта (на кладбище Монмартр) стараниями Матильды был установлен памятник. На его плите два слова: “Henri Heine”.
В завещании он писал: — “ Я никогда не придавал большой цены славе поэта, но я желаю, чтобы на гроб мой положили меч, потому что я был храбрым солдатом в войне на благо человечества!”
В стихах “Мушке” утверждал:
“В могилу лег я плотью тлеть,
Но дух мой будет жить и впредь”.
Не ошибся!
Софья Лебензон
Институт прогрессивных
исследований г.Арад.
Lebenson S. Peleg 53/2
89084 Arad Israel