Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 16, 2007
ткачиха
я говорит навек жена того улисса
который пропал а не который вернулся
двадцать лет отстояла на полоске пирса
двадцать лет ткала саван до пробелов пульса
тот которого к дверям привела афина
найденыш а не потеря не по нем плачу
пусть кормилицу провел поймал в капкан сына
я всю драхму платила не обол на сдачу
шрам кабаний похож так печаль всем известна
никому не вдова твоя невеста море
двадцать лет как щеколда щелк а все ни с места
лучше буду еще двадцать горевать горе
снова саван растяну в тени у платана
ой улисс мой ненаглядный ой дана-дана
а который пропал он тоже не вся правда
то есть правда но спит на солнцепеке самом
жарко и видит во сне родная ограда
дом и под платаном сидит жена ткет саван
как отбыл так с тех пор не миновало лето
гудят шмели вспыхивает на солнце спица
только невдомек видит ли во сне все это
или вечной ткачихе сам отсюда снится
такой расклад по сердцу за шаг до калитки
прекратило течь время дремли и не кашляй
нимфа ли калипсо девки ли феакийки
проснешься жизнь обнажена и должен каждой
стайка в тонких хитонах лиры у фонтана
ой ты редкий гость заморский ой дана-дана
в этом сне своем чужом ли видит внезапно
подвиги старца с луком в нищенском прикиде
жена замужем уж не наступит ни завтра
ни послезавтра и спящий на сон в обиде
или та кому он сам приснился за женским
рукодельем под деревом жене ведь тоже
что привиделось насмешкой и лживым жестом
вышло явью но другие вдвоем на ложе
тряпка с лучницей-девой в чужих пятнах пота
долго плывешь морем потом топаешь полем
снишься друг другу пока существует кто-то
а саван готов наконец впору обоим
сон навсегда а явь соткана из обмана
ой люли-люли разлука ой дана-дана
замок
радуйся кто останется на земле завтра
ты будешь человек когда мы уже книги
эти древние стеной на брустверы замка
шедшие пали и скоро пора за ними
но доколе в ящике не лежит повестка
оживают внутри каждому подберу рамку
или уже лежит но до одного места
какой они придумают штраф за неявку
вот володя власенко весь лыс брови русы
встретились бы недавно да не легла карта
вечное алиби нож от безумной музы
весь в мозгу потому что ни одного кадра
вот люба якушева жила не успела
разлука битком как телефонная книжка
здесь на юзерпике словно в жж слева
неужели я неправда ошибка вышла
незабвенных не сыскать а я вполне вот он
живее всех кто свое отсуществовали
жизнь блудит и нерестится отдает потом
велик интернет но всем отступать в реале
радуйся день что живых застигнешь снаружи
радуйся ночь что предшествуешь блеску солнца
над замком куда не вхожи павшие души
вот и наша шеренга слабеет и гнется
но глядя на смерть видишь она и есть замок
а не то что нам полуразгромленным мнится
эти резные двери и тишина в залах
шпалеры на стенах и охрой в рамах лица
значит реальна крепость и древними взята
но поди проверь лично пока не дашь дуба
войдешь а там сидят на пиру всегда завтра
агафон эриксимах федр володя люба
* * *
он просыпается и явь светла
высокий воздух соткан из стекла
там тонны вещества пространства мили
он мал еще и ходит под себя
но существо каким другие были
за дверью сад собака и трава
пора вступать в наследные права
так ярок мир в подарок без задатка
жизнь наяву огромная страна
вот только где он раньше был загадка
покуда день и явь насквозь видна
скорей давать предметам имена
все совпадает и в ответ смеется
окликнешь птицу лебедь и она
так лебедем с тех пор и остается
налево пруд направо вырос лес
в кадушку месяц прыгает с небес
и звездных капель тверди вспять не выпить
не жаль всей жажды с голодом и без
за дар любить и все что любишь видеть
в ночь рождества до первого луча
зачем он плачет ножками суча
в хлеву где время долгими слоями
что в вечности мигнувшей как свеча
предшествовало нашей общей яви
на время радость миру и родне
открыть глаза в неведомой стране
мы так за ним светлее жить отважны
что существуем тверже и втройне
когда он просыпается однажды
он был нигде покуда спал без нас
там птицы падали и месяц гас
неразличимо расплывались лица
но в вечности что в следующий раз
отныне явь ушедшим станет сниться
* * *
на уроке терпения в пятом классе
соколова сидела поближе к васе
чтобы вырасти быстро и не скучать
на линейке жемчужина всей дружины
но не ближе чем те что остались живы
скоро в загс да в печальной графе печать
этот вася почти эпический образ
у доски по алгебре вечный тормоз
постепенно в горкоме влксм
к выпускному они расписались с таней
но гражданских перечень состояний
невелик и последнее светит всем
я терпение выучил на пятерку
заграничную в срок получил путевку
ради прожитой жизни не жалко двух
но лет в двадцать раз возникает снова
пятый б любовь моя соколова
запорожье и детский немытый дух
там размолвка вышла вернее развилка
у него была на меня дразнилка
забежал вперед а то бы узнал
мы терпели долго но перестали
и старик перевозчик пометив крестами
закрывает за нами классный журнал
* * *
безмолвие кругом на километры
тьма поднимается за милей миля
я не увижу знаменитой федры
и с полки не возьму войны и мира
не стану праздно предаваться блуду
с утра в ларек не отнесу посуду
связали в сноп и дальше жить не буду
такая тишина теперь повсюду
так жаждал пить но пересохло в луже
дерзал дышать но по-другому вышло
теперь сбылось и так темно снаружи
терпения что ничего не слышно
здесь каждый жест одаривая встречно
сирот и вдов не обносил я водкой
вот только почему похмелье вечно
а выпивка была такой короткой
на выселках статистики семейной
заботой звезд отглажена пижамка
где собирают вещество вселенной
для новых нужд и вот уже не жалко
пусть это будут солнечные пятна
в речной воде и цвет июньской липы
хоть что-нибудь получится и ладно
из темной копоти из долгой глины
* * *
от жидов журавлей соловьев от слоних
даже с помощью памятных мет и записок
больше в сумерках не различаю своих
каждый встречный чужой независимо близок
почему чем короче дорога вперед
тем любимей любой уголок и пригорок
потому что навстречу кто слаб и умрет
но покуда живой одинаково дорог
эти уши и шкуры не шьют на заказ
и собаки с опаской к соседскому лаю
если ненависть тоже была про запас
то в пути порастряс и жалеть не желаю
от турецкого юга до шведской невы
где веками с собой репетируем войны
испокон мы неласковы к тем кто не мы
благо сами собой так спасибо довольны
я из беглых присяжных кто к бесам судью
снарядил и не дворня ревнивому богу
этих всех кого сослепу скопом люблю
все равно разлюбить не успею к отбою
до сих пор над погостами каждой страны
наши сумерки врозь но луны прибывает
где лежат одинаковой жизни слои
доброй ночи свои а чужих не бывает