Опубликовано в журнале Новый берег, номер 16, 2007
magnum
I
Мало радости ждать трамвая в одиночестве на кольце.
Всё, что медленно забываешь, – отпечаталось на лице.
Связь пропала – смени тарифы, абонентам иным под стать.
Наплевать на стихи и рифмы. И на прочее наплевать.
Дни туманны, и воздух горек. Нет бы всё по-другому, но –
перед взором всё тот же город, с той же улицей, где темно.
И когда б соблюдать обычай, то, чем жил, в дневнике храня,
вряд ли много б нашлось отличий одного от другого дня.
И уже не понять, где правда невзначай переходит в ложь,
и от жизни в режиме “авто” до смертельного устаёшь.
II
Мало радости быть заплатой на отрепье дурных времён.
Не труби о беде, глашатай,– будешь проклят и заклеймён.
Век суров: мы живём и дышим, а другие, презрев табу,
променадом по скользким крышам искушают свою судьбу.
Но покуда на дне колодца видно небо, что над тобой –
сердце бьётся, как прежде, бьётся, а верней, продолжает бой.
Это значит, что я не сгину, как бы ни был резон высок –
оттого ли, что выстрел в спину предпочтительней, чем в висок;
оттого ли, что жизнь прекрасной предстаёт ещё вопреки
прозорливцам, которым ясно, что случится в конце строки.
Просто жить
…просто жить, просто жить, покуда
мир с собою не стал войной,
в заведении “Барракуда”
пить эспрессо, причём двойной,
не судить ни живых, ни мёртвых,
ибо сам-то не свят пока,
и отсчитывать дни, и мёд их
собирать, как нектар с цветка.
и надеясь, что “время лечит”,
на каком-нибудь рубеже,
ожидая, что станет легче,
вдруг понять, что легко – уже.
и однажды, со всеми квит, ты
пробудишься, и вот она –
вожделенная dolce vita,
заслужил, получай сполна.
и пока что здоров и в силе,
и всё та же осталась прыть,
да и все, кто тебя любили,
продолжают тебя любить.
Пассажир
…и когда ни забав, ни затей, жизнь – по швам, и друзья ненадёжные, человек из возможных путей выбирает железнодорожные – и в задаче предельно просты и условия все, и решение: вот твой поезд, вот, собственно, ты, ощущающий вкус поражения. потому что давно не герой
ни другого, ни этого времени, уезжай – предночною порой в семафорно-шлагбаумной темени… на столе абрикосовый сок, за окном — снегопадное крошево, стук колёс ударяет в висок, вышибая из памяти прошлое. сочетание рельсов и шпал – судьбоносное, хоть и неброское.
забывай, в чьих ты жизнях играл роли, не получившие “Оскара”. забывай, забывай навсегда то, что больше уже не получится, ты ещё возвратишься сюда — и никто не успеет соскучиться. и ещё, по прошествии лет,
у моста, в темноте, поздним вечером, бросишь в Чижика горстку монет —
а загадывать, в общем-то, нечего…
петербургский набросок
Глухими пройти коридорами,
И выйти на улицы, где,
Под консервато’рское “до’-ре-ми”,
Мосты застывают в воде.
И видно вдали Академию,
И было бы небо темно,
Но по петербургскому времени —
Без четверти белая ночь.
И ходят трамваи, да где уж там —
Пешком выбирает пойти
Слегка старомодная девушка,
Наверное, лет двадцати.
Красивы, невзрачны пейзажи ли,
Но кажется, сквозь огоньки,
Что жизнью отдельною зажили
В витринах её двойники.
И снова, в вечернюю пору — ту,
Когда торжествует неон,
Она улыбается городу.
Она его любит. А он…
Но нет кавалера галантнее,
Что спрячет от всех непогод;
И небо над Новой Голландией
Летучим Голландцем плывёт.
Предновогоднее
Вот он перед тобой — этот мир. Принимай как есть.
Да, не в лучшие, но и не в худшие из времён.
Здесь припишет тебя иностранное слово «next»
К поколению всех не заставших кафе «Сайгон».
Вот он — ты, дорогой. И покуда ещё живёшь:
Будь готов, что за срок, отведённый тебе сгореть,
Мир в масштабе тебя не изменится ни на грош.
Мир в масштабах иных поменяется лишь на треть.
Но встречая друзей по прошествии многих лет,
Вроде молод ещё и всё тот же имея нрав,
На вопрос «ты ли это?» привычно пошутишь «нет»,
Понимая едва ли, насколько ты будешь прав.
tabula rasa
Если с белого жить начинаешь листа, врёшь себе самому, будто совесть чиста, переменам большим подвергаешь места, и в игре новый уровень начат; если прежние дни ты бесстыдно прожёг, и задумчиво топчешь вокзальный снежок, это значит, тебе надо ехать, дружок, ничего, это, впрочем, не значит. Что ж, на молодость вряд ли наложишь табу – ты вручаешь свою отпускную судьбу горизонту вдали, верстовому столбу, резюмируя «Все мы под Богом…». Так смотри за окно, сигаретой смоли. Если тянет ко дну или ты на мели, поезда помогают сжигать корабли /поезда помогают во многом/… И, как будто с собою слегка не в ладу, персонаж беспардонно несёт ерунду, явно что-то другое имея в виду — это странно, но это бывает. Напоследок он пьёт что-нибудь с кем-нибудь, собирает багаж, отправляется в путь, и герой говорит сам себе «позабудь», и, конечно, герой забывает.