Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 13, 2006
Залитый холодным ртутным светом
Хрупкий снег и черен, и лилов.
Я хотел бы написать об этом,
Только, разумеется, без слов.
Потому что слово так нечестно –
Если можешь, лучше промолчи.
Потому что сердцу слишком тесно
В залитой сиянием ночи.
Потому что то, что было словом,
То, что зрело, в пустоте паря, –
Стало снегом черным и лиловым,
Резким ртутным светом фонаря.
* * *
До свиданья, моя золотая.
В тихой дымке осеннего дня,
Как последний листок улетая,
На прощанье окликни меня.
Чтобы сердце мое онемело,
Чтоб забилось навзрыд, как пришлось,
Чтоб оно горячо, неумело,
Как впервые, от счастья зашлось.
Чтобы жарче еще, чем впервые,
И страшнее, чем в самом конце –
Мы живые еще, мы живые
Прочитать у тебя на лице.
* * *
Вся жизнь – прощание, прощание,
Прощание с самим собой.
Несбывшееся обещание,
Обрывок неба голубой.
И роща нищая, шуршащая,
О чем-то с ветром говоря,
Сырое курево крошащая
В дрожащих пальцах октября.
Твердящая, как завещание,
Раскинув мокрые крыла,
Что жизнь – прощание, прощание,
И что она прошла, прошла.
* * *
Нет, ни правых нет, ни виноватых,
Ни хороших нету, ни плохих.
Только нежность губ солоноватых,
Только щелочь сумерек сухих.
До чего же звезды измельчали!
Ни одной не хватит прикурить.
Больше нет ни счастья, ни печали,
Только слово, бывшее вначале,
Все еще пытаюсь повторить.
* * *
Когда-то были такие цветы — “куриная слепота”.
Когда-то были такие слова — “прогулка” и “тихий час”.
Сидел в коробочке черный жук. Теперь коробка пуста,
Но мне по-прежнему не понять, что значит “здесь и сейчас”.
И тот, который тогда сидел на бревнышке у ручья,
И тот, который тогда бежал домой, слезами давясь,
И тот, который тогда считал, что он — действительно я —
Какая странная между мной и этим мальчиком связь.
Теперь совсем другие слова, совсем другие цветы:
Три розы, пять или семь гвоздик, тюльпаны, если весной…
Но если я — по-прежнему я, мне нужно верить, что Ты
Все так же слышишь меня, что Ты все так же рядом со мной.
* * *
Поступь чеканная. Бряцанье тяжелой меди.
Песнь боевая, щиты и венки спартанцев
Ближе мне, чем в вечернем метро соседи —
Кто-то с работы едет, а кто-то с танцев.
Впрочем, теперь это называется дискотекой.
Как на руках дискобола вздулись вены!
И задержался, закуривая перед аптекой,
Брат его токарь, нетрезвый слегка после смены.
Темное время струится по склеротичным жилам,
Сердце бьется
с перебоями. Как ему не хватает веры
В чье-то присутствие! Все, что мы помним, живо
И Фемистоклу Троцкий рекомендует крутые меры.