Опубликовано в журнале Арион, номер 3, 2017
* * *
был голод на земле, сверх прежнего голода
а Исаак играл со своей женой
в укромном месте между бараками
не зная, что Авимелех глядит на них из окна
проводя языком по пересохшим губам
пронзенный мгновенным, как молния, осознанием —
что ни должность начальника лагеря
ни французский коньяк в личном сейфе
ни все остальное
полагающееся тому, кто отделен
утвержденной приказом великой пропастью
от ласкающих друг друга там, за проволокой, —
они не приблизят его ни на миллиметр к тем двоим
записавшим себя по прибытии на пропускном пункте
братом и сестрой
* * *
Бог
согласно Клайву Льюису
слушает целую вечность
секундную молитву пилота
падающего в горящем истребителе
снова и снова
вслушиваясь в каждое слово
а о чем успел помолиться
или просто подумать
гастарбайтер, вознесшийся к седьмому небу
но не вверх, а вниз
слетев с сотого этажа Москва-Сити
в хмурый, буднично озабоченный
утренний муравьиный поток?
чем выше к небу, тем холодней и ветреней
особенно здесь, где купола храмов с рабочего места —
словно гнезда пасхальных яиц, снесенных
северной птицей Рух
разбросанных тут и там
на безотрадно-сером одеяле столичной гугл мэп
на котором в середине апреля —
ни одного пятна зелени
как всегда, отстающем
на несколько мучительно медленных
невыносимых месяцев
от давно зеленеющей родины
ДО́МА
вместо мусульманских четок, покачивающихся на поворотах
над головой водителя налеплены софринские иконки
вместо сладкоголосых тюркских соловьев
музыкальным фоном в маршрутке дискотека 80-х
Сухов, ты вернулся домой
здесь все и знакомое, и чужое, а что ты еще хотел
но впереди еще достаточно времени, чтобы привыкнуть
и только услышав негромкую скороговорку у себя за спиной по мобильнику
которую, единственный из пассажиров в салоне, ты понимаешь без перевода
каждый раз думаешь —
как там Верещагин
для которого все течет, как и прежде
вернее, стоит на месте
и только город за стенами еще не снесенного жилья, наследия минувшей эпохи
меняется до неузнаваемости
вырубая последние напоминания о прошлом
с каждым днем все больше напоминая новый Гонконг или Шанхай
впрочем, все с тем же резким, гортанным
не отпускающим ни там ни здесь выговором
РЕАЛИЗМ
эльфы, гномы и хоббиты едят и пьют
никогда не справляя ни малой ни большой нужды
любитель плюшек и варенья с пропеллером за спиной
никогда не писал и не какал —
ни дома, ни в гостях
я же ценю реализм тех историй
что слишком сказочны, чтоб быть правдой
и слишком реалистичны, чтоб оказаться выдумкой —
где царь заходит в пещеру, чтоб справить большую нужду
не зная, что ангел у него за спиной делает сэлфи
на фоне сидящего на корточках
высунувшись из-за плеча второго персонажа
отрезающего тихонько край полы от царской одежды
* * *
ночной парк —
как рай после изгнания людей, засыпанный выпавшим снегом
искрящимся на ветвях в пронзительно-ярком свете:
такой же огромный и тихий
безмолвный, безответно-спокойный, пустой
ни захлебывающейся гимнографии детей
на игровой площадке, подарке губернатора
ни бессвязно-надрывной лирики плачевных псалмов
на скамьях поодаль
где мерзлые чугуные урны доверху полны
присыпанными белой крупой пивными жестянками
лишь кто-то из ангелов там, в глубине меж деревьями
куда не доходит свет фонарей
озорничает, устраивая в морозной мгле фейерверк
вбив в сугроб китайскую пиротехнику