Опубликовано в журнале Арион, номер 2, 2016
ТАНЯ
Куда отец меня водил,
Студентки на пеньках
грустят,
Бомж ошивается
один —
Торчит из рукава культя.
Воспоминанье не сберечь,
Наш выходной не
воссоздать —
Посадки непрямую речь
И ждущую к обеду мать.
Уборщицы кустарный труд,
И облаков заметный брак,
В сентябрьской рыжей
стружке пруд,
Зашкуренный до блеска
парк.
Град обреченный на воде,
Дворец, разрушенный
веслом,
Тебе перед дорогой где
Я написал без слов
письмо.
Пустой конверт без речевой
Трухи, который потерял.
Еще я верю, ничего
Нет лучше, чем забыть
тебя.
ЧЕТВЕРГ
Рейку к штакетнику не
приколачивал,
Воду в бассейн не качал,
Ключ потерял
потому что от дачи я
В зарослях возле ручья.
Сунув под голову скатанный валиком
Плащ, подремал от души
И, сполоснув под струей
умывальника
Руки, назад поспешил.
Сторожа будка. От ветки
акации
Не напрямик — через луг,
Новой дорогой шагая до
станции,
Длинный выписывал крюк.
Свой черновик графоман
перелистывал,
Уединившись от дел, —
Клевер, сурепки народ
малочисленный,
Мята, чабрец, чистотел.
Солнечным лесом с сосной
корабельною,
Вымахавшей лебедой
Шел вдоль реки по
высокому берегу.
Пыльной заросшей тропой.
Не одиноко, не скучно,
не боязно
Было, пока через миг
Не оглушил проходящего
поезда
Жуткий пронзительный
крик.
Бор за развилкой, дорога
привычная,
Кладбище, брошенный дом.
Долго сидел, ожидал
электричку я
Там, на перроне пустом.
Долго молчал, на дорогу
уставившись,
Рельсов разглядывал
стык.
Птица угрюмая тюкала клавишей
В розовых
ветках густых.
* * *
В которой
потерянных душ миллион
Порхает над высохшим
мерзлым бельем,
Виденье отца на пороге
Счастливцам дается не
многим.
Чтоб с кашлем запущенным
с губ сорвалось
На кухне пустой:
Наконец-то сбылось
Взаправду, а не понарошку,
О чем так мечталось нам
все что.
И тяжесть
и выпуклость стылой земли.
Неискренний хохот
приемной семьи.
От снега восторг ротозея
На белых ступенях музея.
Не помнить ни страх, ни
отчаянный крик,
Ночным не разбужен
составом старик.
Любви безответной
румянец
И горе других неурядиц.
Чтоб выйти на лоджию,
как на причал,
От двух-трех затяжек
чтоб дым укачал,
К утру
чтоб исчезли детали,
На счастье — как мы
загадали.
ДВОЮРОДНАЯ
СЕСТРА
Кривая ракета на детской
площадке,
Забор покосившийся —
рыжий, дощатый,
Качели, как нам обещали,
кач-кач!
Створожилась жиденьких
туч простокваша,
Пока моей мамы и бабушки
нашей
Звучал из окна
приоткрытого плач.
День пасмурный каром пугает вороньим,
А к вечеру маму твою
похоронят,
Закроется папа на кухне
один.
Что мама тебе напоследок
сказала,
Шепни мне в тиши
опустевшего зала,
Когда мы из кресел шалаш
сгородим.
Из черной горбушки мы
выберем мякоть.
Зачем мы смеемся, ведь
ты должна плакать?
А я, обнимая тебя, ждать
зимы.
Колотится сердце, а
смерть, она где же?
Пусть время нас вылечит,
радость утешит.
Пусть мир обветшает,
состаримся мы!
Старушку, которую мы не
узнали,
Три четверти века спустя
на вокзале
Ты встретишь без страха,
старушка сама.
Притихшим студентам
промямлишь: Алеша…
И смолкнешь с беззубой
улыбкой, такой же
Открытой и светлой, как
там… Как тогда.
НУМИЗМАТИКА
Много раз по самым
разным поводам
Врал, что все нормально,
все путем, —
На ж/д
путях с провисшим проводом,
У оград с классическим
литьем.
Под навесом набирал из
ящика
Ягоды в застиранный
пакет.
Скорый поезд, мимо
проносящийся,
Отражался в лужах и
ларьке.
В дальний путь —
ответить было нечего.
В пальцах папиросу
разминал.
Гвоздик выбирал и крошки
с мелочью,
Разбирал, прищурясь, номинал.
И тогда и до сих пор не
ясно мне —
Галька и песок в воде
горят, —
Чем разбитой чашки бок
фаянсовый
Там, в ручье, остановил
мой взгляд.
ПИРАТ
Фотопленка, кадр из
прошлого.
Старый пруд с застывшим
«буль».
Так мерцает свет в заброшенном
Тире сквозь следы от
пуль.
Мелкий дождь штрихует
заросли —
Мел, сангина, карандаш.
Снег на дно идет, как
парусник,
Лужа — школьная гуашь.
Выйдет все, как не
загадывал.
Отпуск, хутор, осень,
глушь.
Счастье книжное,
плакатное
Поплывет по блюдцам луж.
Жизнь пройдет, а день
останется —
Снег на черной полосе.
В чем давно пора
раскаяться,
Позабудется совсем.
И встревожив каракатицу
Чащи, полыхнет пожар.
В угол с грохотом
закатится
От кроватной спинки шар.
И сердечным серым
дождиком,
Танцем водяных полос
На стекле в ночи
продолжится,
Что едва не прервалось.