Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2016
* * *
ну здравствуй, Пушкин, здравствуй, сукин сын,
как хорошо, что ты в дуэли выжил.
теперь не спи, поэт и гражданин,
купи собаку, затопи камин,
лет через сто черкни про смерть в Париже.
зайдешь ли в чат манагеров-внучат,
пошли им двоеточие и скобку.
там по дворам горланят и бренчат,
и премию такому же вручат…
нет, рукописи пустим на растопку.
и если ты, унылая пора,
действительно очей очарованье,
то я пою не то, что пел вчера,
а снайперскую удаль топора
и треска с тишиной чередованье.
* * *
мы поедем на электричке
не куда-нибудь на кулички,
а куда-нибудь навсегда,
где крапивы полно, клубнички
и колодезная вода.
на огромном велосипеде,
из волшебного сна соседи,
будут дети кататься там,
а под вечер склонять к беседе
станут Рильке и Мандельштам.
а назавтра мы встанем рано
не с продавленного дивана,
но с отринутого одра —
петь Муслима и Адриано,
пить бессмертие из ведра.
здесь подводит черту эпоха,
среди сныти, чертополоха,
прочей солнечной чепухи.
продолжаются тут неплохо
пчелы, мед, человек, стихи.
* * *
туман — чтобы завесить пустоту,
и мы уже не можем без тумана,
но если говорить начистоту,
одна лишь ты нужна мне постоянно.
прозрачнее и строже, как вода
осенняя, роднее после ссоры,
другая, потому что никогда
туману не войти в твои просторы.
* * *
было это где-нибудь в Стаканове.
это не стихи, а кокаин —
так сказал Гандлевский об Иванове
и употреблять его склонил.
и пошло, почухало, поехало,
и куда-то даже поползло,
стало распадаться, как молекула
или атом, эх, не повезло.
никому Россия, чай, не Франция:
не такой прованс и алфавит,
но зато аванс и компенсация —
и поэт с поэтом говорит.
* * *
на лукоморье дух зловонный,
не русский, никакой другой,
там дуб отговорил зеленый,
там кот под вольтовой дугой.
там тридцати и трем мужланам
не надо никаких чудес —
Людмилу путаешь с Русланом,
и в голове стоит ЧАЭС.
там из избы выносит леший
русалки рыбью чешую,
и пилит кот осатаневший
незолотую цепь свою.
* * *
зайти в кафе кинотеатра
и выпить сто.
и чертыхнуться троекратно —
за что? за все.
за то, что будущее мельком
и век стоймя,
за то, что счастье не по меркам
познал с тремя.
за то, что снобствовал немало,
за то, что пел,
за то, что курица клевала,
петух шипел.
за то, что жизнь твоя сестрица
могла сострить,
за то, что смог перекреститься
и смерть простить.
* * *
впору говорить о брестской школе —
Глазове, Бесчастном, Рыбаке,
безупречно потаенной боли
и бутылке вермута в руке.
накануне трех рукопожатий
в самой середине сентября
выбери бутылку попузатей —
что за стихотворец из тебя!
не забудь билет на скорый поезд,
убедись, что двери на замке,
к лифту, о житье не беспокоясь, —
кот у друга, книга в рюкзаке.
полбутылки, полселедки, полночь,
воздух замещает никотин,
милый треп, «Дантес, конечно, сволочь»,
трое смотрят, светится один.