Опубликовано в журнале Арион, номер 4, 2015
* * *
Сыщик пошел направо, свернул налево,
Перед собой увидел отель «Бертрам».
Детективы читает и английская королева.
Значит, ей тоже скучно, не только нам!
Лет до семидесяти я не знал, что такое скука.
Жить было интересно, потом признать
Мне пришлось, что еще не освоена мной наука
И пора овладеть ею, то есть уметь скучать.
Облегченье приходит за чтением детектива,
Недостаточно бабочки в желтой ее пыльце
Или облачка в небе, — спокойно, неторопливо,
Как читают его, в Букингемском живя дворце.
* * *
Стайка облаков,
Дождевые капли.
Жизнь и без стихов
Хороша, не так ли?
Маленький цветок
Нежно—фиолетов.
Жаль его: намок
И не знает Фета.
Отпадет эмаль,
Отцветет фиалка.
Жизнь проходит — жаль.
А стихов не жалко?
В отблесках сквозных,
С рифмами по краю…
Как бы я без них
Жил, не понимаю.
* * *
Подумай, какие названья! Мисхор, Симеиз,
Алупка, Алушта, Гурзуф. Где вы жили? В Гурзуфе.
Татарский язык — ни на что не похожий каприз,
И чудная пористость в нем проступает, как в туфе.
И кажется, лучшего нет на земле языка.
Какой европейский так бухты оближет и скалы,
В каком Карадаг так на вас поглядит свысока,
Ай-Петри предъявит зубчатый свой край нежно-алый?
И я в Коктебеле, быть может, счастливее был,
Чем если бы отпуск провел на французской Ривьере.
И русский язык эту радость вобрал, полюбил
И счастьем обязан ей, парусом, розами в сквере.
* * *
Как хорошо пример чужой
Шлифует нас и улучшает!
Ну вот, Бетховен был глухой —
И это тоже утешает.
Он вообще на маску льва
Похож, то медный, то чугунный.
Оглох, а музыка жива,
И рокот нас врачует струнный.
А вот еще Гомер, Гомер,
Очами видящий слепыми, —
Какой спасительный пример!
И все, кто умер молодыми.
Под Машуком или заплыл
И утонул в пучине влажной,
И тот, кто слишком долго жил
И жить устал, и смерти жаждал.
* * *
В сквере клен поспешно облетает,
Словно в город входит Тохтамыш.
В ресторане музыка играет
Слишком громко: не поговоришь.
И людей устраивает это,
Посмотри, как пьют они, едят.
Да и слово тихое «беседа»
Устарело. Так не говорят!
Говорить и не о чем, и не с кем.
Налетает музыка, как шквал.
И живи сегодня Достоевский,
Ничего бы он не написал.
Упрощенье жизни, отмиранье
Разговора, сумерки богов.
Я любил взаимопониманье.
Улыбнись, скажи мне пару слов.
* * *
Обман, предательство, вражда,
Абсурд в раскрашенных обложках.
Разочарован в людях? Да.
Но не в собаках и не в кошках.
И клен ни в чем не запятнал
Себя, и тешит взгляд синица.
К тому, что я сейчас сказал,
Всерьез не стоит относиться.
Изольде ласточка верна,
И Дездемону помнит ива.
А мизантропия смешна.
Быть мизантропом некрасиво.
* * *
Лучше мне не смотреть никакой футбол,
Баскетбол, волейбол, не смотреть хоккей.
Не пойму, то ли взгляд у меня тяжел,
То ли надо спокойней быть и мудрей,
Знаю только, что если начну смотреть,
Те, кто нравятся мне, потеряют мяч,
Слишком пасмурен я, чтоб за них болеть,
Или, может быть, я чересчур горяч.
Лучше мне не смотреть никакой хоккей,
Лучше мне не смотреть никакой футбол.
Тренер и не узнает, что по моей —
Не его вине был пропущен гол,
Он-то честно своих молодцов учил
Распасовке, защите, всему, всему.
Если бы телевизор я не включил,
То и не проиграли бы никому!
* * *
Эта нимфа — пример лицемерия
И притворства, пуста, как дупло,
Наклонилась, чтоб мы ей поверили,
Что балкон ей держать тяжело,
Между тем как она — украшение,
И балкон к ее белым рукам
Не имеет, смотри, отношения:
Две консоли торчат по бокам.
Не пойму, почему мне так хочется
Недоверие высказать ей?
Не ткачиха она, не уборщица,
А жилица ручьев и морей.
Между прочим, свои огорчения
Есть и у молодых секретарш,
А представь пустоту, упрощение —
Как бы скучен был третий этаж!