Опубликовано в журнале Арион, номер 3, 2014
ДВА ОТРЫВКА О МАНДЕЛЬШТАМЕ
Заблудился я в небе — что делать?
Мандельштам
1.
— Где могила Мандельштама?
— Тама.
Так не ответит злой абориген,
Кивнувши головою песьей,
Чей человечий и собачий ген
Стал некою дальневосточной смесью,
Или точнее взвесью,
В полметре от земли до поднебесья,
Где заблудился сам поэт.
— Что делать? — Но ответа нет.
Да и могилы у поэта
Нету.
2.
Как изменился он, как стал он некрасив,
Как бедное лицо на нем сидело криво,
Когда его догнал и выделил курсив
Средь миллионов догнанных курсивом.
Где лоб высокий? Где взлетевший стан?
Годящийся хоть для балетной пачки?
Заместо Ариосто — арестант.
Бушлатник. Провинившийся Башмачкин.
* * *
Не жалей, не зови, не надейся.
И с охапкой есенинских «не»
Побежал холодок лицедейства
От затылка и вниз по спине.
Пробежал, торопясь заземлиться,
Оголенный дурак-проводок,
Тяжела и угрюма землица,
Непрозрачен недобрый ледок.
И к губам примерзает жалейка,
Никого не успев приманить,
И надейка, сестра, лицедейка
Разрывает непрочную нить.
Да не нить, говорю, пуповину,
Но от верного слова отвык,
Неподвижный и наполовину
Провалившийся в горло язык.
До земли, до земли дотянуться,
До ее вулканических жил,
Только гнутые ноги не гнутся,
Только вместо желаний и сил
Безглагольный, безглазый, щенячий
Безголосый пронзительный вой.
И ребенок с большой головой:
— Не жалею, не помню, не плачу.